Влюбленный воин

– Неужто тебе понравилось, как обошлась с тобой эта «старая шотландская ведьма» совсем недавно?! – Хейд повысила голос. – Ведь тебя предупреждали, чтобы ты не распускала язык!

– И что же ты собираешься предпринять? – Эллора громко рассмеялась. – Плохо ты знаешь свою мать. Эта шлюха тотчас раздвинула ноги, как только ей встретился настоящий лорд!..

Гнев Хейд достиг предела. Наконец, не выдержав, она вскинула руку и пристально взглянула на решетку, из-за которой раздавался голос Эллоры. И тотчас же раздался отчаянный крик – и леди умолкла. А потом послышался ее стон:

– О, проклятая ведьма…

– Замолчи, – пробурчала Хейд. – Я больше не стану терпеть…

Эллора тут же умолкла, а Хейд задумалась. Известие об исчезновении Фаро ужасно огорчило Солейберт – она была в отчаянии и не знала, что предпринять. Хейд понимала, что надо как-то успокоить и приободрить сестру. И, конечно же, им следовало серьезно поговорить и составить план действий. Но как же они сейчас встретятся?.. И даже если бы Берти допустили к ней в темницу, то, как поговорить таким образом, чтобы Эллора их не услышала? Ведь было совершенно ясно: Солейберт, любившая Фаро, ни за что не захочет сохранить помолвку с Тристаном, пусть даже ее возлюбленный внезапно исчез. Но что такое воля женщины против воли короля?

Глаза Хейд наполнились слезами, и она, закрыв лицо ладонями, мысленно воскликнула: «Ах, что делать?! Как утешить Берти?!»

Вспомнив о Тристане, Хейд тихонько всхлипнула, стараясь подавить рыдания. О, почему же у нее такая судьба? Почему все женщины из рода Бьюкененов обречены, губить любимых мужчин?

– Святая Корра, – прошептала Хейд, поднимая голову, – я люблю его.

– Хейд, что с тобой? – послышался вдруг голос Эллоры, и на сей раз, он звучал вовсе не враждебно. – Хейд, ты больна?

– Нет, Эллора. Со мной все в порядке, – ответила девушка, стараясь говорить как можно спокойнее.

– Но ты разговариваешь сама с собой. – Эллора презрительно фыркнула. – Я не хочу находиться рядом с безумной женщиной.

Хейд промолчала, и Эллора вновь заговорила:

– Знаешь, я хочу спросить у тебя кое-что. Скажи, ты ответишь мне честно?

– Я не стану тебе лгать, Эллора. – Хейд утерла слезы и добавила: – А если я не смогу ответить правдиво на твой вопрос, то не стану отвечать вовсе.

Казалось, такой ответ удовлетворил Эллору, и она спросила:

– Если мой муж и в самом деле предлагал то, о чем ты говоришь, если он так желает тебя, то почему же он отослал тебя в Гринли? Ведь ему было бы гораздо удобнее развлекаться с тобой сейчас, когда нас с Солейберт нет с ним рядом, не так ли?

– А ты разве не слышала моих объяснений в зале? Твой муж, Эллора, предоставил мне право выбора. Похоже, его алчность превосходит похоть.

– Значит, он хочет, чтобы ты помогла ему захватить Гринли?

– Да, хочет, – ответила Хейд с вздохом.

Эллора немного помолчала, потом задала очередной вопрос.

– А как же Найджел намерен поступить с Солейберт, если Тристан окажется в немилости или если с ним… что-нибудь случится?

Хейд снова смахнула слезы.

– Он сказал, что Берти еще достаточно молодая и сможет вторично выйти замуж.

Эллора разразилась грязной бранью, и девушка невольно отшатнулась от решетки, отделявшей ее от соседней темницы. Наконец леди успокоилась и с некоторой укоризной, как показалось Хейд, проговорила:

– Но почему же ты не легла с ним?

Хейд в возмущении вскочила на ноги. Вплотную приблизившись к решетке, чтобы видеть лицо собеседницы, она закричала:

– Ты хотела бы, чтобы я и впрямь стала шлюхой?! Да я бы скорее приняла смерть!

– О, перестань! Пора тебе повзрослеть! – прокричала в ответ Эллора. – Я давно уже поняла, что жизнь не очень-то веселая штука. И нам часто приходится поступать вопреки своей воле. Да, нам приходится выполнять не слишком приятные обязанности.

– Ты считаешь, что насилие Найджела надо мной – всего лишь неприятная для меня обязанность?

– Совершенно верно, Хейд, Это спасло бы Солейберт от участи, подобной моей! – Грудь Эллоры бурно вздымалась. – И если бы ты действительно любила ее, то именно так и поступила бы.

– Вот что, Эллора, – Хейд пристально смотрела на собеседницу. – Поверь, я искренне сожалею о той боли, что моя мать причинила тебе. Воспоминания об этом постоянно вызывают у меня стыд. Но я не должна всю жизнь выплачивать долг за этот проступок, которого не совершала. Я очень люблю Солейберт, и выбор, сделанный мною, не противоречит ее интересам.

– Говоришь, не противоречит? – переспросила Эллора. – В таком случае ты ужасно глупа. Да и чего ты боялась? Найджел не наградил бы тебя младенцем. Его семя мертво.

Ошеломленная словами Эллоры, Хейд пробормотала:

– Но он сказал… Он сказал… Эллора громко рассмеялась:

– Я прекрасно знаю, что он говорит. Это льет бальзам на его душу. Думаешь, я слепа и не замечаю, что он укладывает в постель всех молоденьких служанок? Но ведь ни одна из них не оказалась в тягости за восемь лет. Именно поэтому я и не родила второго ребенка. Так что самое худшее, чего ты могла бы ожидать от него, – это потеря невинности. Но поверь, потеря невинности – не самое тяжкое бремя.

– Тебе ничего не известно о моем бремени, – проговорила Хейд в раздражении.

– А тебе – о моем! – крикнула Эллора, когда Хейд уже отошла от решетки.

Усевшись в углу своей темницы, Хейд горестно вздохнула. Ее угнетало чувство вины. Увы, какой бы выбор она ни сделала, в любом случае оказывалось, что она виновата.

Хейд не знала, сколько времени она просидела, тяжко вздыхая, но в какой-то момент ей вдруг почудилось, что она слышит чьи-то шаги. Приподнявшись, она прислушалась и теперь уже отчетливо услышала шаги, а затем – голоса Берти и Баррета.

Несколько мгновений спустя в двери звякнул ключ, и дверь распахнулась – перед Хейд стоял шериф с факелом в руке, а рядом с ним – Берти. В другой руке Баррет держал две небольшие жаровни, а Солейберт принесла с собой какой-то узелок. Хейд сразу же заметила, что глаза у сестры заплаканные и припухшие, хотя та и пыталась это скрыть.

– Добрый вечер, леди! – загремел Баррет. – Мы принесли вам провизию!

– Что все это значит? – послышался голос Эллоры. – Мне тоже нужна еда.

– Потерпите, я все вам принесу, леди Эллора, – ответил Баррет вполне миролюбиво. Он поставил жаровни на пол и указал на узел в руках Берти. – Вот, леди Хейд… Ведь вы, наверное, проголодались…

Хейд всхлипнула и бросилась к сестре, но та стояла словно изваяние.

– Берти, дорогая, что с тобой? – прошептала Хейд, заглядывая ей в лицо. – Берти, что же ты молчишь?

Солейберт вздохнула и пробормотала:

– Ах, какая же я дура. – Губы ее задрожали. – Как я могла вообразить хоть на минуту, что он вернется?

Тут Баррет вышел и направился к леди Эллоре. А Хейд привлекла сестру к себе и проговорила:

– Дорогая, я уверена, что Фаро вовсе не собирался покидать тебя. Просто так получилось… Что-то его задержало, когда он направлялся к тебе. Возможно, что задержавшие его люди обратятся к лорду Тристану и потребуют выкупа.

– Ах, всех, кого я люблю, у меня отнимают. – Берти отстранилась и всхлипнула, утирая слезы. Взяв свой узелок, она принялась развязывать его. Вытащив из узла одеяло, чистое платье и гребень, она внимательно посмотрела на сестру и, покосившись на зарешеченное оконце, шепотом сказала: – Король Вильгельм отказался удовлетворить просьбу лорда Тристана.

Хейд побледнела и прислонилась к стене, чтобы не упасть. Берти же снова заговорила:

– Думаешь бежать, если тебя освободят? Хейд утвердительно кивнула:

– Да, бежать. В Шотландию, если удастся. Я не останусь в Гринли, не хочу все усложнять. Ведь теперь ясно, что король неблагосклонен к нам. А в Сикрест я ни за что не вернусь. – Немного помолчав, она продолжала: – Видишь ли, Берти, Найджел отправил меня сюда для того, чтобы…

– Я уже знаю, – перебила Солейберт. – Баррет мне все рассказал, хотя я давно уже кое-что подозревала…