Юрист

Пока Кайл пытался придумать хоть какое-то объяснение, его противник приготовился, чтобы нанести следующий разящий удар.

– Назовем это ложью номер один, Кайл, хорошо? – почти пропел Бенни Райт. – Если всплывет ложь номер два, я отключу камеру и попрощаюсь с тобой – чтобы встретиться завтра, в ходе ареста. Наручники, прогулка до машины, снимок «Полароидом», от силы два репортера. Тебе будет некогда думать о помощи незаконным иммигрантам или о карьере на Уолл-стрит. Не лги мне, Кайл. Я знаю слишком много.

Макэвой с трудом удержался, чтобы не сказать «да, сэр», и ограничился утвердительным кивком.

– Выходит, ты горишь желанием пару лет беззаветно послужить на благо общества?

– Да.

– А что потом?

– Еще не думал. Приду в какую-нибудь фирму, начну работать.

– Что, по-твоему, представляет собой «Скалли энд Першинг»?

– Богатая и влиятельная фирма, наверное, крупнейшая в мире. Все определяется тем, кто кого поглотил вчера. У нее представительства в тридцати городах на пяти континентах. Там работают настоящие профессионалы, готовые сидеть в офисе с утра и до поздней ночи. Нагрузки и давление у «Скалли» немыслимые для всех, но в первую очередь, конечно, там отыгрываются на самых молодых сотрудниках.

– И это тебе подходит?

– Трудно сказать. Деньги там платят огромные, работа – адская. Но в высшей лиге везде так. Скорее всего туда я в конце концов и попаду.

– В каком отделе ты работал летом прошлого года?

– Во многих, но большую часть времени провел в секции судебных разбирательств.

– Нравится иметь дело с тяжбами?

– В общем-то не очень. Могу я узнать, какое отношение все эти вопросы имеют к событиям в Питсбурге?

Райт убрал локти со стола, вытянул ноги и положил блокнот себе на левое бедро. Покусывая кончик шариковой ручки, он разглядывал Кайла, как психоаналитик изучает пациента.

– А теперь давай поговорим о студенческом братстве Дьюкесны.

– Если хотите.

– В твоей группе насчитывалось около десятка его членов, так?

– Девять.

– Ты поддерживаешь с ними контакт?

– Некоторый.

– В обвинительном заключении упомянуты ты и трое твоих однокурсников. Меня интересуют прежде всего они. Где сейчас Алан Строк?

Заключение. В одном из этих проклятых конвертов, не далее чем в трех футах от Кайла, лежит обвинительное заключение. Но каким образом туда могло попасть его имя? Он пальцем не прикоснулся к девчонке. Он не был свидетелем изнасилования и вообще не видел, чтобы при нем кто-то занимался с Илейн любовью.

Макэвой смутно припоминал, что происходило в комнате, – ближе к ночи он просто-напросто вырубился. Разве мог он стать соучастником, если пребывал где-то между небом и землей? Именно такой линии защиты необходимо будет придерживаться на суде, она должна оправдать себя. Но одна только мысль о публичном разбирательстве приводила Кайла в ужас. Ведь сколько времени пройдет от ареста до начала суда, сколько его фотографий успеют опубликовать в прессе! Он прикрыл глаза и вновь принялся массировать виски, думая о телефонных звонках – отцу, а потом и матери. За ними последуют и другие – директорам по персоналу тех фирм, что предлагали ему работу, а затем надо связаться с сестрами. Разумеется, он будет убеждать суд в своей невиновности, но, вне зависимости от исхода процесса, его имя будет запятнано.

Макэвой никак не мог понять, какую сделку Райт намерен ему навязать. Если обвинительный акт и в самом деле существует, то этот документ невозможно оставить под сукном.

– Алан Строк, – негромко напомнил Бенни.

– Студент медицинской школы в Огайо.

– Давно в последний раз общались?

– По электронной почте пару дней назад.

– А что Джой Бернардо?

– Он все еще в Питсбурге, работает в брокерской компании.

– Контактируешь с ним?

– Перезваниваемся, последний раз – пять дней назад.

– Об Илейн Кенан речь заходила?

– Нет.

– Ни с Аланом, ни с Джоем?

– Нет.

– Пытаетесь вычеркнуть ее из памяти?

– Да.

– Так вот, она вернулась.

– Выходит, так.

Бенни поерзал на стуле, скрестил ноги, потянулся и вновь принял самую, по-видимому, удобную для него позу: уперся локтями в стол.

– Илейн покинула Дьюкесну, едва дождавшись окончания занятий на первом курсе, – начал он тихим, проникновенным голосом, будто намереваясь поведать долгую-долгую историю. – Она была чрезвычайно взвинчена. Итоговые оценки хуже некуда. Сейчас она утверждает, что изнасилование вызвало серьезный нервный срыв. Около года Илейн прожила в Эри, на берегу озера, у родителей, а потом покатилась по наклонной: транквилизаторы, спиртное, травка. Она обращалась за помощью к грамотным терапевтам, но врачи ей помогли мало. Ты что-нибудь слышал об этом?

– Нет. После того как она покинула университет, никто не вспоминал ее.

– Ладно. Как бы там ни было, в Скрэнтоне у Илейн есть старшая сестра, она-то и помогла бедной девочке – оплатила курс реабилитации. Чуть позже она же отыскала толкового специалиста по психическим расстройствам, и тот совершил чудо. Сейчас Илейн чувствует себя превосходно, забыла о спиртном и наркотиках, у нее заметно улучшилась память. И теперь она наняла адвоката и жаждет восстановить справедливость.

– По-моему, вы настроены довольно скептично.

– Я коп, Кайл. Привык быть скептиком во всем, но в данный момент занимаюсь делом молодой женщины, которая находится в ясном уме, сознании и твердой памяти и которая утверждает, что ее изнасиловали. Помимо этого, у меня есть видеозапись – неоспоримое вещественное доказательство. Ну и еще есть адвокат, готовый ради своего клиента пойти на все.

– Но это же неприкрытое вымогательство, разве нет? Весь шум поднят только из-за денег.

– Что ты имеешь в виду, Кайл?

– Четвертым ответчиком является Бакстер Тейт, а его имя все расставляет по своим местам. Тейты – сказочно богатое семейство. В Питсбурге это хорошо известно. Бакстер и родился-то на мешке с деньгами. Сколько же она хочет?

– Не забывай: вопросы задаю я. Вступал ли ты в половую связь…

– Да, я трахался с Илейн, как и почти вся моя группа. Она была настоящей нимфоманкой, торчала в «Бете» чаще, чем члены братства. Она могла перепить любого из нас и никогда не расставалась с сумочкой, набитой таблетками. Проблемы начались у Илейн задолго до того, как она впервые появилась в Дьюкесне. Поверьте мне, она вовсе не захочет обращаться в суд.

– Сколько раз ты укладывал ее в постель?

– Только однажды, примерно за месяц до предполагаемого изнасилования.

– Известно ли тебе, что Бакстер Тейт вступал в половой контакт с Илейн Кенан той ночью, когда вы все напились?

Кайл задумался, шумно выдохнул и сказал:

– Нет. Я тогда вырубился.

– А потом Бакстер рассказывал о своей победе?

– Во всяком случае, не мне.

В блокноте Райт поставил точку в конце длинного предложения. Нервы Макэвоя были так напряжены, что он почти слышал бесшумную работу видеокамеры. Взглянув на нее, Кайл увидел лишь красный огонек индикатора.

– Где сейчас может быть Бакстер? – после долгой паузы спросил Бенни.

– Думаю, в Лос-Анджелесе. Он с большим трудом окончил университет и решил попытать счастья в Голливуде. Возомнил себя кинозвездой. Думаю, у него не все в порядке с психикой.

– Как это понимать?

– Его состоятельная родня – люди еще менее нормальные, чем большинство представителей богатых семейств. Бакстер – завсегдатай шумных сборищ. Обильная выпивка, порошок и бабы приводят его в исступленный восторг. И никаких признаков взросления. Цель жизни для него – стать великим актером и утонуть в бассейне с виски. Как я помню, он всегда говорил, что мечтает умереть молодым, подобно Джеймсу Дину.[2]

– Он уже успел сняться в каком-нибудь фильме?

– Нет. Слишком извилист его путь.

Непонятно почему, но Райту вдруг наскучило задавать вопросы, он даже захлопнул блокнот. Взгляд детектива стал рассеянным. Сунув часть бумаг в папку, Бенни постучал по центру стола указательным пальцем.

2

Джеймс Дин (1931–1955) – актер, кумир молодежной аудитории 50-х гг. XX в. Трагическая гибель Дина в автокатастрофе мифологизировала его образ. Снимался в фильмах «Бунтарь без причины», «К востоку от рая», «Гигант».