Юрист

– Как же так, мистер Pro bono?[6]

– Согласен, согласен, я чувствую себя предателем.

– Ты и есть предатель. Продался, подобно большинству однокурсников.

– Тише, пожалуйста, не так громко. – Кайл оглянулся по сторонам. – Давай не будем устраивать сцен.

Оливия понизила голос, но продолжала возмущаться:

– Ты же все время говорил о другом, Кайл, Мы приходим в школу, полные высоких идей о добре, помощи людям, борьбе за справедливость, а к концу учебы у нас перехватывает дыхание. Деньги тянут как магнит. Мы становимся корпоративными проститутками. Это ведь твои слова, разве нет, Кайл?

– Да, пожалуй.

– Не могу поверить.

Едва надкушенные сандвичи так и лежали на тарелках.

– У каждого из нас есть по меньшей мере тридцать лет, чтобы делать деньги. Почему два-три года не отдать тем, кто действительно нуждается в нашей помощи?

Кайл чувствовал себя полным ничтожеством.

– Не спорю, не спорю, – бормотал он. – Но время тоже очень важно. Боюсь, в «Скалли энд Першинг» не захотят ждать.

Очередная ложь. Да какая разница, если уж пошел по этой дорожке – иди, не сворачивай. Пусть будет обманом больше.

– О, прекрати! Ты с легкостью получишь работу в любой юридической фирме страны – прямо сейчас или через пять лет после выпуска.

– Не уверен, не уверен. Рынок предложений сокращается. Некоторые солидные фирмы уже пугают сокращениями штатов.

Оливия резко отодвинула тарелку, скрестила на груди руки и покачала головой:

– Я не могу в это поверить.

Кайл и сам себе не верил, однако теперь должен был изобразить человека, который самым тщательным образом взвешивает каждый довод и принимает только безошибочные решения. Другими словами, сейчас он был просто обязан доказать ей свою правоту. Оливия первая, кого ему необходимо «обработать». За ней последуют друзья, потом – любимые преподаватели. Освоившись в новой роли, потренировавшись, отшлифовав детали, он наберется мужества и поедет к отцу. Тот встанет на дыбы, выбор Кайла приведет его в ярость. Никогда Джон Макэвой не одобрит решение сына связать профессиональную карьеру с могущественной фирмой в Нью-Йорке.

Попытки убедить Оливию были заведомо обречены на провал. С четверть часа молодые люди обменивались колкостями, а когда у обоих пропал всякий аппетит, они встали из-за столика и двинулись каждый в свою сторону. Без прощального поцелуя, без намека на объятия, без обещания созвониться потом. Проведя примерно час в редакции журнала, Кайл с тяжелым сердцем отправился в «Холидей инн».

В интерьере номера 225 не произошло почти никаких изменений. Видеокамера и ноутбук исчезли, нигде не было и следов электронного оборудования. Однако, сознавал Кайл, слова его будут так или иначе зафиксированы. Складной стол находился сейчас ближе к окну, так же как и оба стула. Своей скудостью обстановка напоминала комнату для допросов где-нибудь в подвале полицейского участка.

Макэвой ощутил, как голову вновь обхватывает тугой обруч боли.

Положив на стол врученную ему Джинардом визитку, Кайл с чувством проговорил:

– Скажите этому сукину сыну, чтобы он прекратил ходить за мной по пятам.

– Нами движет обычное любопытство, Кайл. Не больше.

– Я не потерплю слежки, Бенни. Вы способны это понять?

Райт вызывающе улыбнулся.

– Сделка не состоится, мистер Райт. У меня нет желания жить, зная, что за каждым моим шагом наблюдают до неприличия любопытные типы. Выбросьте из головы дурацкую слежку, забудьте о прослушке моих телефонов, о «жучках» в стенах и чтении электронной почты. Вы же все это делаете, правда? Я не собираюсь разгуливать по нью-йоркским улицам, гадая, кто сидит у меня на хвосте. И я не намерен звонить друзьям всякий раз, думая о том, что кто-то внимательно вслушивается в наш разговор. Вы уже лишили меня почвы под ногами, Бенни. Самое меньшее, что вы просто обязаны сейчас сделать, – это оставить в неприкосновенности хотя бы частицу моей личной жизни.

– Мы вовсе не разрабатываем планы…

– Ложь, и вам это хорошо известно! Вот мои новые условия, Бенни: ваши парни должны оставить меня в покое. Никаких микрофонов, никакого подглядывания в замочную скважину и игр в кошки-мышки. Я выполню все, что вы от меня, черт побери, требуете, но без этого идиотского надзора.

– Иначе?..

– О, иначе? В противном случае я рискну испытать судьбу с Илейн Кенан и делом о ее так называемом изнасиловании. Слушайте, Бенни, если моя жизнь все равно пошла под откос, так что я теряю? Я готов испить чашу до дна. За спиной у меня Илейн, впереди – вы. Неизвестно, кто хуже.

Бенни Райт медленно выдохнул, откашлялся.

– Верно, Кайл, все верно. Но для нас очень важно постоянно находиться рядом с тобой. В этом – суть нашей работы, и тут ничего не изменишь.

– Суть вашей работы – наглый шантаж. Наглый и неприкрытый.

– Кайл, Кайл, хватит уже. Ты должен вести мяч.

– Прошу вас, давайте не будем о мяче. Ваш футбол мне надоел.

– Мы не имеем права предоставить тебе полную свободу в Нью-Йорке.

– Мое последнее слово: за мной не крадутся, меня не подслушивают и не выслеживают. Ясно?

– Тогда возникнет большая проблема.

– Возникнет? Она налицо, эта проблема. Чего вы хотите? Вам известно, где я живу, где работаю, и на ближайшие пять лет здесь не ожидается никаких перемен. Я буду проводить в офисе восемнадцать часов в сутки – если не больше. Для чего, собственно говоря, держать меня под наблюдением?

– Существуют определенные правила.

– Так откажитесь от них. Придумайте новые. Ни на какие уступки я не пойду. – Вскочив, Кайл направился к двери. – Когда следующая встреча?

Райт тоже поднялся.

– Ты куда?

– Вас это совершенно не касается. И перестаньте быть моей тенью. Все! – Макэвой сжал дверную ручку.

– Ладно, ладно, Кайл, мы постараемся проявить гибкость. Я тебя понял.

– Когда и где?

– Сейчас. Здесь.

– Нет. Меня ждут дела. И пожалуйста, без слежки.

– Нам необходимо о многом побеседовать, мой мальчик.

– Когда?

– Скажем, в шесть вечера.

– Я приду в восемь, ровно на час. Да, и весь завтрашний день принадлежит мне одному.

Глава 7

Ступив утром на перрон, Макэвой сел в поезд, который в 7.22 отправлялся до Центрального вокзала Нью-Йорка. На Кайле был лучший из двух его костюмов, белая рубашка с удручающе скучным галстуком и строгие черные ботинки. В руке он держал элегантный кожаный атташе-кейс, подаренный отцом на прошлое Рождество. С двумя толстыми газетами под мышкой – «Нью-Йорк таймс» и «Уолл-стрит джорнал» – Кайл сливался с толпой сонных пассажиров, торопившихся в офисы.

За чисто вымытым окном вагона стремительно убегал куда-то назад зимний пейзаж. Устав от газет, Кайл забросил их на верхнюю полку и невольно задумался о будущем. «Интересно, – размышлял он, – придется ли мне жить в пригороде и тратить три часа в день на дорогу до работы и обратно?» С одной стороны, детям, когда они подрастут, нужно будет ходить в приличную школу, с другой – велосипед принесет куда больше удовольствия, если совершать на нем прогулки по тенистым улочкам Нью-Хейвена. Однако мечты о будущем занимали Кайла недолго: жестокая реальность брала свое. Можно считать большим везением, если его не признают виновным в изнасиловании и/или не лишат права заниматься адвокатской деятельностью. Жизнь в солидных фирмах жестока сама по себе, а ведь ему предстоит не только уцелеть в жерновах первых двух или трех лет, но и регулярно сливать конфиденциальную информацию. Оставалось лишь ежедневно возносить Богу молитвы, что его как-нибудь не поймают за руку.

Может, ежедневные поездки на пригородном поезде – не такая плохая идея, в конце концов?

После трех дней изматывающе долгих бесед, запугиваний и откровенных угроз Бенни Райт все же покинул Нью-Хейвен – отступил, так сказать, в тень. Однако у Кайла не было ни малейших сомнений: очень скоро демон вновь материализуется. Кайл ненавидел его голос, его лицо, неподвижные волосатые руки, лысину и самоуверенные до наглости манеры. Кайл презирал все, что было связано с Бенни Райтом, его компанией или фирмой, и много раз за минувшую неделю, просыпаясь посреди ночи, он давал себе слово послать все это к дьяволу.

6

Pro bono – ради блага общества (от лат. pro bono publico) – деятельность, которую юрист осуществляет в интересах общества бесплатно.