Мах-недоучка

— Господин Мах, что же теперь с нами будет?

— С чего это ты вдруг начала величать меня господином?

— Потому что теперь, выходит, я ваша рабыня.

— Это еще с какого перепуга?

— Раз Тритул снял с меня рагту…

— Тритул, надо полагать, это тролль-охранник ресторана?

— Да. Так вот, раз он снял меня рагту и туфли танцовщицы и отправил вместе с вами, значит, вы меня выкупили из ресторана…

— Вот это номер! Ну-ну, продолжай.

— Значит, теперь вы мой новый хозяин, а я ваша рабыня. Так что. же теперь с нами будет, добрый господин?

— Понятия не имею, кошель мой с золотом сперли, пока я был без сознания. И я даже не знаю, на кого думать, это могли сделать и орки, и красные шапки, и Тритул. Меч у меня тоже забрали, впрочем слепому мне от него сейчас немного проку. Правда, в Лабиринте у меня есть золото, оно припрятано в надежном месте, но чтобы добраться до него, нужно выйти из этой темницы и где-то раздобыть ну хотя бы рагту.

— Рагты продаются. Их можно купить в любой лавке. Стоит одна рагта три золотые монеты.

— Это хорошо. Теперь придумать бы, как отсюда выбраться. Гавила, ты что-нибудь о тюрьмах Лабиринта знаешь?

— Нет, ничего.

— Это плохо. Ну да ладно, не вешай нос, подружка, чего-нибудь придумаем. Рано или поздно кто-нибудь из красных шапок придет к нам. Должны же нас тут кормить. И я с ним попробую договориться. А пока расскажи-ка мне, Гавила, как это тебя угораздило в рабыни к гоблинам угодить?

— Слушаюсь, мой господин, — кротко пискнула девушка и тут же начала свой рассказ: — В моей истории нет ничего интересного. Она скучна и обыденна. Я из Слемпа, это город Смегвейской империи, там я родилась и росла до семнадцати лет. У меня было четверо братьев и пятеро сестер, все младше меня, а жили мы всегда очень бедно. Я ходила, как нищенка, в обносках, и удачно выдать меня замуж не было никакой возможности. Вот мои родители и решили, когда мне исполнилось семнадцать лет, продать меня приезжающим на наш базар купцам-гоблинам, чтобы на вырученное за меня золото, поднять и вывести в люди остальных братьев и сестер. Отец договорился с гоблинами, ночью отвез меня в условленное место, получил за меня золото, и больше я его не видела. Соседям родители, должно быть, сказали, что оправили меня к каким-нибудь дальним родственникам. А гоблины той же ночью отвезли меня под землю. Вот так я попала в Лабиринт и стала рабыней. Мне еще повезло, что я глянулась хозяину «Камня и монеты», у него умерла рабыня-танцовщица, и он подбирал ей замену. Хозяин ресторана выкупил меня у гоблинов-купцов. Другие рабыни-танцовщицы ресторана выучили меня жгучему танцу, и я стала выступать перед клиентами нашего заведения. Конечно, в ресторане тоже порой приходилось несладко, но все же здесь я смогла протянуть целых полгода, прежде чем хозяин решился отдать меня на растерзание оркам. В вертепах Фляузли рабыни погибают гораздо раньше.

— И что же, тебя во время выступления каждый раз жестоко избивали?

— Ну что вы, нет, конечно. Слава Создателю, орки не частые гости в «Камне и монете». Убийство рабыни-танцовщицы — это дорогое удовольствие. Если обычный жгучий танец стоит два золотых, то с убийством его цена подскакивает до двадцати. Орки предпочитают развлекаться в вертепах Фляузли. Ну а наши клиенты — это, в основном, состоятельные гоблины. В большинстве своем они незлые и редко бьют танцовщиц. Вот щипаться они мастаки, да и то не все. Большинство моих клиентов просто гладили меня во время танца, иногда это было даже приятно.

— Тьфу, мерзость какая, — возмутился Мах. — Как ты можешь так говорить, они же гоблины, а ты человек.

— Я рабыня, — ответила девушка и тяжело вздохнула.

Они оба замолчали. Согревшаяся в объятьях Маха девушка начала потихоньку клевать носом. Вдруг издалека донеслись чьи-то приглушенные стеной шаги, они быстро приблизились, кто-то вставил ключ в замочную скважину невидимой двери, открыл замок, и раздался скрип отворяемой двери.

— Эй, ну чего расселись, живо на выход! — зловещим полушепотом прошипел совсем рядом злобный голос. И, перейдя на совсем тихий шепот, тут же заторопил: — Ну живей, живей, поднимайтесь, и пошли отсюда, пока в коридоре никого нет. Если кто увидит, что это я помогаю вам сбежать, меня на ваше место посадят!

Гавила и Мах торопливо вскочили на ноги, на всякий случай рыцарь поддерживал девушку за плечи, бедняжку все еще пошатывало.

— Ну чего встали? Валите отсюда, — снова зашипел на них невидимый благодетель.

— Издеваешься, что ли, — так же шепотом ответил Мах. — Какое валите? Мы ж в темноте не видим ничего.

— Тьфу, забыл совсем, на вот, держи. — Маху в руку благодетель вложил какую-то тряпку. — Ну чего ты ее в руках треплешь, завязывай давай.

— А что это? — спросил Мах.

— Да рагта, что же еще, завязывай, говорю, быстрее. О Создатель, если бы я знал, что с вами будет столько мороки, в жизни бы на эту сделку не согласился.

Мах торопливо повязал тряпку вокруг глаз, и окружающий мир мгновенно расцвел пестрыми красками. Он увидел свою камеру (тесную каменную коробку двухсаженной длинны, примерно такой же ширины и саженной высоты) с приоткрытой дверью, бедняжку Гавилу, с подбитым правым глазом и распухшей нижней губой, всю в безобразных зеленых разводах сползающей с кожи краски, и, наконец, благодетеля-гоблина в нахлобученной чуть ли не до подбородка красной шапке с каменной дубинкой в руке.

Гавилу в очередной раз повело в сторону, она тихо застонала:

— Ой, моя голова…

— Твоя самка не сможет быстро идти, лучше брось ее тут, — посоветовал гоблин.

— Еще чего, — фыркнул Мах, подхватывая девушку на руки, — говори, куда идти.

— Да все просто. Тебе повезло, что угодил в камеру на первом этаже. Сейчас, как выйдешь из нее, поворачивай направо и дуй по коридору, никуда не сворачивая, он приведет тебя к выходу. Там тебя будет ждать мой приятель, он тебя выпустит. Главное, в коридоре не попадайся другим шапкам на глаза, иначе нам обоим несдобровать, — заканчивал фразу гоблин уже в одиночестве, рыцарь сорвался с места, как только услышал про выход.

Маху повезло, коридор оказался пустынным, он благополучно добежал до выхода, где очередной благодетель-гоблин, ни слова не говоря, открыл перед ним очередную каменную дверь. Оказавшись в туннеле, он тут же услышал до боли знакомый голос:

— Друг Мах, скорее сюда!

Повернувшись на крик, рыцарь увидел приятеля Гобула, важно восседающего в одном из пассажирских кресел колесницы, стоящей у бордюра, напротив выхода из тюрьмы.

Как только Мах занял свободное кресло рядом с другом, возница принялся разгонять выродка. Через несколько секунд они уже стрелой неслись к выходу из туннеля.

— Спасибо, друг, что вызволил из темницы, — поблагодарил товарища барон.

— Какие пустяки, — отмахнулся тролль и тут же спросил, указав на спящую на коленях у барона девушку: — Это та самая самка, из-за которой тебя сцапали?

— А ты откуда знаешь? — удивился Мах и тут же сам ответил на свой вопрос: — Впрочем, ты ведь был в «Камне и монете». И, раз уж ты меня разыскал в тюрьме, тебе, должно быть, рассказали о моей стычке с орками.

— Точно, так все и было, — кивнул Гобул, — мне все рассказал славный Тритул.

— Тролль-охранник?

— Он из соседнего с нашим племени. Кстати, вот, держи, — Гобул нагнулся и, сдвинув в сторону лежащую под ногами палицу, извлек из-под нее рыцарский меч, — Тритул припрятал его до появления красных шапок.

— Спасибо, дружище, что бы я без тебя делал, — счастливо рассмеялся Мах, принимая оружие из рук тролля. — Выходит, ты встретил старого знакомого? Ну и что же было дальше?

— Узнав от меня, что ты барон Великостальского королевства и мой славный друг, Тритул очень огорчился, что передал тебя красным шапкам, и вместе с мечом отдал мне и твой кошелек. Извини, но все золото, что было в нем, мне пришлось отдать красным шапкам, устроившим тебе побег.