Смерть в кредит

– Чего только не бывает.

– То есть вы хотите сказать, что сорок миллионов – слишком большие деньги, и точка. Или вам известно о Мии нечто такое, что приуменьшает ее ценность, если рассуждать с позиции похитителя?

– Не уверен.

Хеннинг помедлила, давая собеседнику возможность что-нибудь добавить.

– Точно?

Джек поразмыслил и дал единственно уместный, на его взгляд, ответ:

– Пожалуй, об этом вам лучше спросить у господина Салазара.

– Обязательно спрошу, – сказала собеседница и что-то пометила у себя в блокноте.

Джеку хотелось все объяснить, но слова застревали в горле: неосведомленность о семейном положении Мии смягчала его вину, а с другой стороны, стыдно было признать, что его так долго водили за нос. Впрочем, говорить не пришлось, поскольку агент Хеннинг перешла к следующему пункту повестки дня.

– Так или иначе, ввиду всего вышесказанного мы разработали новый план. Именно поэтому вы здесь и находитесь.

– Что я должен предпринять? – поинтересовался Джек.

– Мы решили сделать первоначальный взнос: заплатить похитителю некую первичную сумму в обмен на доказательство того, что Мия жива. Кто-то должен пойти на место встречи и передать десять тысяч долларов.

– То есть доставить первоначальный взнос?

– Можно выразиться и так. Для начала необходимо продлить переговоры, чтобы госпожа Салазар оставалась в живых как можно дольше. Затем мы хотим вынудить похитителя пойти на уступки и выиграть время, чтобы собрать на него как можно больше информации. И последнее: попытка не пытка, вдруг повезет – банкноты меченые. Может, он возьмет деньги, начнет ими разбрасываться, тут-то мы его и прищучим.

– А мне, надо понимать, отводится роль «челнока»?

– Не слишком лестное словцо, хотя по сути верное.

– Но почему выбрали меня?

– Как я уже сказала, вас порекомендовал господин Салазар.

– В качестве поверенного, – напомнил Джек. У него было такое чувство, что ружье на стене все-таки выстрелило.

– Да, поверенного. – То, как это было произнесено, наводило на мысль, что агент о чем-то догадывается. Впрочем, пока Джек не намеревался поднимать этот вопрос.

– Позвольте, я переговорю с господином Салазаром, а потом вернусь к вам, – попросил Джек.

– Мне не хочется торопить вас с ответом, но время для нас очень дорого.

– Я понимаю.

– Мы не пытаемся переложить на вас свои функции. Напротив, мы хотели бы, чтобы деньги доставил человек, не имеющий явного отношения к правоохранительным структурам. Господин Салазар не хочет делать этого лично. Лучшая замена – поверенный в его делах.

– А кто придумал вовлечь в это дело меня: он или вы?

– Он. Спешу вас заверить, мы сделаем все возможное, чтобы обеспечить вам безопасность.

А он будет надеяться, что этого окажется недостаточно, подумал Джек. Атмосфера накалялась.

– Спасибо. Я вас извещу о своем решении.

Собеседники встали, обменялись любезностями и покинули зал для переговоров. Агент проводила посетителя до конца коридора, где в кабинке из бронированного стекла сидела дежурная. Здесь было еще одно помещение, комната ожидания, отгороженная от посетителей стеклянными дверями. На кушетке в одиночестве ждал какой-то человек.

– Какая пунктуальность, – сказала Энди.

– Прошу прощения? – переспросил Джек.

– Это Дрю Торнтон, вдовец. Приходит каждый вторник и четверг ровно в два.

Мужчина за зеркальной стеной не мог слышать их разговор, равно как и видеть Хеннинг.

Джек поинтересовался:

– Ему назначено?

– Нет, – ответила Энди. – Он приходит по своей инициативе. Бывает, по делу ничего нового и мне нечего ему сказать, но он не сдается. Наверное, думает, что его визиты как-то повлияют на ход расследования.

Джек кинул на Торнтона изучающий взгляд. На вид вдовец немногим старше его, но от беспокойства на его лице проступили глубокие, точно вырезанные в воске морщины. Глаза – два бездонных колодца печали, в которых давно и безвозвратно угасла надежда. Он сидел на краю дивана, опершись локтями о колени и опустив подбородок на крепко сцепленные пальцы, – в горестной позе терзающегося сомнениями человека: «А если бы я сразу позвонил в полицию? Если бы заплатил больше? Если бы еще немного подумал, „чего она стоит“?»

– Говорят, Торнтон был беззаветно предан жене, – сказала Энди.

– Это правда? – поинтересовался Джек.

– Они познакомились еще в студенческие времена. Поженились на предпоследнем курсе. В июне собирались отпраздновать двадцатую годовщину свадьбы.

Джек поймал себя на мысли о том, что завидует этому мужчине – ведь его собственный брак потерпел крушение. Хотя, учитывая обстоятельство, уместнее было бы посочувствовать.

– Для него это страшная трагедия, – проговорил Джек.

– Гибель близких – всегда трагедия. Жаль, я не могу пообещать вам, что госпожа Торнтон – последняя жертва похитителя и на Мии Салазар все закончится. Это не вписывается в его психологический профиль. У нас есть основания думать, что он только входит во вкус.

– Да, если мы его не остановим.

– Рада слышать, – согласилась Энди, ее губы тронула улыбка. – Мы. Ободряющее начало.

Джек снова взглянул на Торнтона: трагичное лицо, олицетворение печали и раскаяния. Из каких соображений Салазар назначил своим «поверенным» Джека, было не вполне ясно, но если во имя дела необходимо сыграть роль «челнока», оставалось уповать на Хеннинг и на то, что она убережет его от неблагоразумных поступков.

– Что ж, времени на раздумья у меня было предостаточно.

– Вы доставите предварительный взнос? – спросила Энди.

– Да, – ответил Джек, кинув на Торнтона прощальный взгляд.

Глава 9

Энди Хеннинг и технический эксперт планировали провести выходные в особняке Салазара в Палм-Бич: появилось предположение, что сюда позвонят.

Двух идентичных похищений не существует, однако кое-какие параллели между делом Салазар и предыдущими похищениями Оценщика просматривались. В деле Торнтон первый контакт произошел посредством сообщения по электронной почте – такого же, какое получил господин Салазар. Следующий контакт произошел пять суток спустя – преступник позвонил в резиденцию Торнтонов по мобильной связи. Если похититель останется верен своей схеме, у Энди имелись все шансы перехватить звонок – с этой целью ей было необходимо оказаться на месте в нужное время. К вечеру пятницы она уже в третий раз пила кофе, а технический эксперт, растянувшись на кожаном диване, разгадывал уже пятый по счету кроссворд.

– «Временное состояние психической неадекватности», начинается на «б», четыре буквы?

Не отрываясь от журнала, Энди проговорила:

– Брак?

Так они пытались развеять скуку: техник подкидывал вопросики с подковыркой, а Энди остроумно на них отвечала.

– Бред, – проговорил он, записывая верный ответ.

Энди отшвырнула надоевший журнал, прошлась по просторной гостиной и остановилась перед высокой, в два этажа, стеклянной стеной. Отсюда открывалась чудесная панорама на океан. Солнце зашло, на небе угасала багровая рябь. На западе бриллиантовой россыпью сверкали городские огни, а по океанской глади плавная вереница прогулочных яхт направлялась к гавани. Салазар нажил состояние на торговле недвижимостью в береговой зоне. Его первым приобретением стал маленький, редкой красоты полуостров, выдающийся в Бискайский залив подобно золотому пальцу. Переехав из Калифорнии, Эрнесто понял, что Майами сильно отличается от таких мест, как Лагуна-Бич, где вода обозревается со всех точек обжитого холма. Флоридские берега плоски, как сам океан, и вид на желанную синеву открывается лишь из окон зданий, стоящих непосредственно на берегу. В восьмидесятые и девяностые годы он принялся скупать недвижимость и к третьему браку заработал достаточно денег, чтобы поселиться в любой точке земного шара.

Мия предпочла Палм-Бич.

– Еще кофе? – раздался голос Салазара.