Страница 38 из 68
— А если он чего-то желал, то остановить его было просто невозможно, — продолжил я.
— Вы правы.
Самым удивительным было то, что она говорила откровенно и не зажато. Во всем ее облике угадывалась грусть — не показная, настоящая. Так грустят любящие.
— Я не ожидал, что вы придете сюда.
— Почему? — пожала она плечом.
— Чтобы не встретиться с вдовой.
— Я такая же вдова, как и она.
— Вот как? — вырвалось у меня.
Она действительно его любила. Бабочка, которую Самсонов держал в руках и с интересом рассматривал.
— Мы так похожи со Светланой, — сказала она.
— Вы испытывали к ней какие-либо чувства?
Подумав немного, она ответила:
— Жалость. Жалость — это уже потом. А сначала, наверное, было торжество победительницы.
— Вы ее жалели?
— И себя тоже.
— Почему?
— Потому что женщину, которую оставил мужчина, можно только пожалеть.
— Феминистки не простили бы вам этих слов.
— Я не люблю феминисток.
— Вы первая женщина, от которой я слышу такие речи.
— Просто я не хочу быть независимой от мужчин. Все как раз наоборот.
Она сейчас говорила не о мужчинах вообще, а о Самсонове; Я понял.
— Женщина, которая могла бы привязать Сергея к себе на всю жизнь, была бы самой счастливой женщиной в мире, — сказала она.
— А такая женщина существует в природе?
Она покачала головой.
— Светлана, наверное, сердилась на вас?
— Нет.
— А откуда вы знаете?
— Я разговаривала с ней.
— Вот как? — искренне удивился я.
— Мы встречались с ней. Несколько раз. Когда нам уже нечего было делить.
Она печально улыбнулась.
— Самсонов мог вернуться? — спросил я. — К Светлане или к вам?
— Нет.
— Окончательный разрыв?
— Это не разрыв, — качнула головой. — Просто в один из дней вдруг начинаешь понимать, что человек тебе уже не принадлежит. Внешне все остается как было прежде — но только внешне.
— И Светлана тоже понимала, что ничего уже не склеить?
— Мне кажется, она еще надеялась.
По ее интонации я понял, что надеяться как раз и не следовало.
На балкон вышел Алекперов и с ним какие-то люди. Встали поодаль, закурили. Я встал за колонну, чтобы меня не видели.
— Алекперов хочет сохранить программу, — негромко сказал я.
Моя собеседница покачала головой:
— Не получится.
— Потому что нет Самсонова?
— Да.
Они со Светланой действительно были похожи.
— А могли женщины ненавидеть Самсонова? — осведомился я, теряя осторожность.
— Его могли только обожать.
Я все больше утверждался в мысли, что Светлана не имела к происшедшему никакого отношения. Загорский, Демин, Кожемякин. Один из них.
Глава 33
Собеседница очень скоро меня покинула. Я хотел проследовать за ней в зал, но увидел совсем близко, за колонной, Алекперова и Демина. Они о чем-то разговаривали, и я подумал, что мое присутствие рядом с ними может быть воспринято как нежелательное, и отступил в спасительную тень колонны. Сейчас, когда я не был увлечен разговором, до меня долетали их фразы.
— Положение очень непростое, — говорил Демин. — Смерть Самсонова здорово нас подкосила. К тому же не сбросить со счетов того, что говорят. Вам и самому, наверное, многое за последние дни доводилось слышать.
Демин сделал паузу. Алекперов промолчал. Возможно, он кивнул — я не видел. Но то, что Демин был прав, не вызывало сомнений. Из веселой передачи, которую делал Самсонов, «Вот так история!» превратилась в программу, которую готовили люди, его убившие. Никто и нигде еще не озвучил эту мысль прилюдно, но она, эта фраза, всенепременно выплывет, когда утихнет первая боль потери и начнется обычная каждодневная грызня за первые строчки в рейтинге телепередач. Не важно, от кого — будет исходить инициатива, но жирный ком грязи, и не один, в нас кинут непременно.
— Так в этом же и плюс, как ни ужасно это и звучит, — продолжал Демин. — Из-за случившегося возник такой интерес к нашей передаче, что уже зашкалило все рейтинги. Следующий выпуск, который снимался еще Самсоновым, будет смотреть вся страна. На одной рекламе телекомпания может сделать годовой бюджет.
Мне было слышно, как Демин коротко засмеялся.
— И если мы сможем поддержать этот интерес, Алексей Рустамович, если наши новые передачи будут не хуже прежних, телекомпания, которая заполучит права на новые выпуски, оставит далеко позади своих конкурентов.
— Да, — подтвердил Алекперов. — Вы, безусловно, правы.
Это не было вежливым поддакиванием. Мне даже показалось, что алекперовский голос звучит суховато. О причине я догадался — Демин почти открытым текстом сказал о том, что передача запросто может перекочевать на другой канал, и Алекперов без труда расшифровал направленное ему послание.
— Поэтому нам очень нужна ваша поддержка, Алексей Рустамович, — подсластил пилюлю Демин. — Я сейчас выскажу общее мнение нашей группы.
Сделал небольшую паузу.
— Нежелательно появление в передаче человека со стороны. Беда сплотила нас, мы чувствуем себя единым коллективом, и вторжение постороннего будет воспринято негативно. Чужак почти наверняка будет отторгнут, и это не каприз, а реакция людей, только что перенесших серьезную психологическую травму. Поэтому я прошу вас — не давите на нас сейчас. Дайте хотя бы небольшую передышку.
Я и раньше подозревал, что Демин очень даже не прост, но что он настолько хитер и коварен, оказалось для меня полнейшей неожиданностью. Из предварительного разговора со мной я понял, что он метит на место Самсонова и все, в том числе и этот разговор с Алекперовым, подчинено достижению желанной цели. Но он сумел так построить разговор, что все выглядело как забота о нормальной психологической атмосфере в группе. Получалось, что главное — это его просьба обеспечить нам щадящий режим, а не недопущение в коллектив нового руководителя. И по логике Алекперов сейчас должен был поинтересоваться, чем лично может нам помочь.
— Лично от меня что требуется? — осведомился босс.
И я в очередной раз поразился прозорливости Демина.
— Не ставьте над нами начальника, — проникновенным голосом сказал Демин.
Наверное, в этот момент он просительно заглядывал Алекперову в глаза.
— Программа не может существовать без руководителя, — ответил Алекперов, и снова я услышал в его голосе холодок.
— Я понимаю, Алексей Рустамович. Но мы тут прикинули…
Это не мы прикинули, а он, Демин, все уже просчитал.
— И получается, что я запросто мог бы взять на себя организаторские функции.
— У нас другие планы, — коротко ответил Алекперов.
Я понял, что стоит за его словами. Ему нужен свой человек, потому что руководитель программы — это не только организация съемочного процесса. В первую очередь это деньги, большие деньги, полноводная река, прокачиваемая через передачу. И тот, кто станет руководителем, будет лично определять направление и величину денежного потока. Одних только неучтенных рекламных денег в год по полумиллиону долларов. И это не считая всего остального. Поэтому Демину не быть руководителем. Алекперов давно хотел выдернуть эту передачу из-под Самсонова, но никак не получалось. Теперь вот случай помог, и этот шанс он уже не упустит. Если только Демин не настоит на своем. Демин это тоже понял, наверное. И сказал бесцветным голосом:
— Группа сейчас бурлит. И если людей поставить перед фактом, то я не поручусь, что они не уйдут на другой канал. Такие настроения присутствуют.
Я замер. Ай да Демин! Пошел ва-банк. Предупредил открытым текстом, что если руководство канала не признает его легитимным преемником Самсонова, канал лишится программы, то есть огромных денег. «Вот так история!» приносила рекламных денег едва ли не больше, чем все остальные развлекательные программы, вместе взятые. Я это знал. Демин знал. А Алекперов лучше нас знал. Поэтому он должен был сильно испугаться. Но, к моему изумлению, этого не случилось.