Страница 41 из 53
— Если до полудня у тебя нет работы, давай возьмем каноэ и пойдем ловить рыбу, — предложила Валерия. — Лучше большое каноэ.
Конан рассмеялся. Большие каноэ, как обнаружили Конан и Валерия, несколько тяжеловаты для двух гребцов, но зато они широки. Если на дно положить одну или две циновки, они становятся отличным местом для жарких занятий любовью.
Они подгребли к берегу Кваньи ближе, чем во время обычных рыбалок. Это не было идеей Конана и тем более Валерии. Мысль подала Эмвайя, которая появилась на берегу, когда они грузили в каноэ рыболовные снасти и циновки.
— Можно мне с вами?
Конан и Валерия нахмурились. Они бы с большей радостью побыли одни, но ни один из них не хотел обидеть дочь Добанпу и невесту Сейганко. Конан, однако, услышал в ее голосе не только желание развлечься в скучный день.
— Добро пожаловать, — сказала Валерия и послала мальчика-бедуи за циновкой и тыквой с водой.
Эмвайя оказалась сильным, хотя и не очень искусным гребцом, и каноэ быстро добралось до обычного места рыбной ловли. Когда Конан и Валерия стали грести медленнее, Эмвайя указала рукой на берег Кваньи:
— Не могли бы мы подойти ближе?
На этот раз Конан более чем нахмурился:
— Кваньи не такие уж сухопутные улитки. Если они заметят подозрительную лодку, болтающуюся у берега, они найдут несколько каноэ, чтобы наполнить их воинами.
— Я лягу, чтобы меня никто не узнал.
— А мы? — спросила Валерия. — Или мы стали от солнца твоего цвета, так что никто нас не отличит?
Пусть Эмвайя знает могущественные заклинания, и оскорбить ее — значит оскорбить того, кто владеет еще более могущественными заклинаниями. Но ни она, пи ее отец не разбирались, к сожалению Конана, в вопросах войны.
Они торговались, как потом говорила Валерия, как капитан и торговец из-за цены галерной оснастки. В конце концов они, выпив половину запаса воды, чтобы промочить охрипшие от крика глотки, согласились относительно того, куда следует идти каноэ. Это было ближе к берегу, чем того хотел Конан, дальше, чем желала Эмвайя, но это удовлетворяло желаниям обоих. Кроме того, их не могли легко прижать к берегу каноэ, идущие с озера. А каноэ, идущие с берега, они могли вовремя заметить и оторваться, чему поможет наличие третьего гребца.
— Помни также, что я могу вызвать подмогу с суши, если преследователи подойдут слишком близко, — сказала Эмвайя. Она больше ничего не стала говорить, а Конан — спрашивать. Ему думалось, что иметь такого друга, как Добанпу, опасно. Колдуны, он должен был признать, могут быть дружелюбными или по крайней мере безобидными, но таких Конан мог пересчитать по пальцам одной руки. Тех же, кто рано или поздно сделался смертельным врагом, напротив, так много, что у всех сидящих в каноэ не хватило бы пальцев ни рук, ни ног, чтобы пересчитать их.
Они добрались до желаемого места. Конан, самый зоркий из троих, оглядел берег. Там не было признаков ни человеческого присутствия, ни другой животной жизни. Лишь песчаный мыс с бороздами там, где крокодилы нежились на солнце, говорил о том, что эти тихие воды могут скрывать опасность.
Конан и Валерия закинули лески и приготовили трезубцы. Эмвайя легла на свою циновку в носу лодки и будто уснула. Конану показалось, что дышит она не так размеренно, как обычно дышит спящий. То, как руки ее ладонями вниз и с растопыренными пальцами прижались к бортам каноэ, тоже указывало на неспокойное настроение.
Киммерийцу казалось, что она прислушивается, но к чему, он не знал. Помня, что туннели могут испещрять дно озера, тая лишь боги знают какое древнее колдовство, он предпочел не пытаться угадывать.
Солнце подобралось к зениту, затем начало садиться. Ни одна рыба не клюнула. Действительно, Конан не видел никаких признаков жизни в этой части озера. Это не было приятной мыслью, и он оставил ее при себе. Валерия, бывшая в более спокойном расположении духа, на самом деле уснула.
Неожиданно Эмвайя села, смахнув с лица кудрявые волосы и схватившись за борт каноэ. Она стала дико озираться вокруг, затем, казалось, обнаружила что-то слева по борту. Конан посмотрел туда же, но ничего не увидел, кроме поверхности озера, не потревоженной ни дуновением ветерка, ни всплеском рыбы. Он все еще глядел туда, когда Эмвайя вскочила, сбросила набедренную повязку и кинулась через борт каноэ.
Рев Конана оглушил бы всю рыбу вокруг. Голос разбудил Валерию. Тут же придя в себя, она мгновенно схватилась за кинжал, затем взяла каменный якорь, выпутала из веревки и бросила его за борт.
— Вдвоем ее найти будет проще, Конан. Каноэ может и само о себе позаботиться.
Якорный трос быстро разматывался, но, когда вытравился весь, каноэ по-прежнему спокойно дрейфовало. Конан поглядел на воду, чувствуя там глубину, какую никогда не встречал. Глубину, в которую бросилась дочь Добанпу и куда они должны последовать за ней, если...
Голова Эмвайи показалась на поверхности. Девушка легко подплыла к лодке и наполовину приподнялась из воды — мокрые волосы облепили шею и груди. Выражение лица, однако, заставляло забыть о ее красоте.
— Идите и посмотрите сами, — сказала она. — Но знайте, вам не понравится то, что найдете.
— Моя жизнь была всегда полна неприятных зрелищ, и она еще не кончилась, — ответил Конан. Он перекинул ноги через борт и придержал судно, когда Валерия ныряла.
— Не отплывайте далеко от меня, — приказала Эмвайя, когда Валерия вынырнула. — Я намереваюсь охранять вас от того, что лежит там внизу.
Конан не мог избавиться от чувства, что он предпочел бы быть уверенным не только в ее намерении. Но у Эмвайи было достоинство, редкое у колдунов: она не обещала чудес.
Конан набрал в легкие воздуха и нырнул, Эмвайя вслед за ним, и последней нырнула Валерия. Они погрузились на длину каноэ, когда Конан увидел то, что имела в виду Эмвайя.
Они будто плыли внутри огромного шара из хрусталя. Вода была совершенно прозрачной, совершенно бесцветной до самого дна озера.
Дно находилось, решил Конан, на глубине, равной двойной высоте грот-мачты. Не удивительно, что якорь не достал до грунта. Действительно, киммериец видел, как якорь бесполезно болтается на тросе далеко от дна.
В прозрачной пустоте ничто не двигалось. Ничто не жило — ни мельчайшей рыбки, ни пятнышка водорослей, которые душили некоторые участки озера. Конан взглянул на дно.
Оно тоже было безжизненным, но не однообразным. Там, куда смотрел Конан, проходило то, что казалось глубокой траншеей. В эту траншею завалились каменные блоки, на которых были явно заметны следы обработки их человеком. Конан видел это даже с такой высоты. Ему показалось, что он заметил на камнях вырезанные извивающиеся изображения, какие он в большом количестве встречал в туннелях.
Столько успел он разглядеть, пока жжение в легких не заставило его подняться на воздух. Он поплыл наверх, и Эмвайя с Валерией последовали за ним.
Не успел Конан сделать и первого глубокого вдоха, как вынырнула и Валерия. Эмвайи нигде не было видно, и, наполнив свои легкие, Конан собрался уже снова нырнуть, чтобы найти ее.
— Валерия, если с Эмвайей что-нибудь случилось...
— Сейчас мы ей оба понадобимся еще больше. И помни, я ей обязана жизнью.
— Довольно разумно. Думаю, еще больше необходимо, чтобы хоть один из нас добрался до берега и рассказал о случившемся.
У Валерии настроение, казалось, было не таким уж плохим, и она собиралась влезть в каноэ, когда Эмвайя вынырнула на поверхность. Она бешено размахивала руками, и дыхание вырывалось с судорожным хрипом из открытого рта. Конан и Валерия схватили ее за руки и поддержали так, чтобы голова была видна над водой.
Паника оставляла Эмвайю по мере того, как легкие снова наполнялись воздухом. Она легла в воде на спину, доверившись друзьям, и дыхание постепенно восстановилось. Наконец она выскользнула из рук Валерии и Конана и забралась в каноэ.
— Что это, Эмвайя? — спросил Конан.
— Мой отец рассказал бы об этом лучше. Но... под дном озера один из этих туннелей.