Страница 28 из 91
Так и сделали. Она выждала, пока заведующий останется один, и вошла к нему в кабинет под предлогом сверки журналов наркотических средств. После визита Вичи начальник долго не показывался. Из-за его отсутствия начало пересменки задерживалось. Когда шеф наконец появился, он не проронил ни единого слова. Без его обычных желчных замечаний бригады быстро отчитались за прошедшие сутки и потерянное время было наверстано. Последняя бригада отрапортовала, и в холле повисла неловкая тишина. Никто не хотел первым покидать собрание, все замерли в нервном ожидании. К счастью, по громкой связи сообщили о поступившем вызове, и жизнь потекла дальше.
Заведующий скрылся в своем кабинете и просидел там до обеда. Когда он наконец появился в комнате отдыха, на его лице была скорбь всего еврейского народа. Он бесцеремонно прервал послеобеденный перекур и попросил одного из врачей сделать ему кардиограмму. Часом позже, сказавшись больным, он оставил вверенный ему коллектив на самоуправление и уехал домой.
— Что там, на кардиограмме? — пытали на кухне счастливчика.
— Да ничего там нет, — отмахивался тот, — просто аллергия на работу.
На следующий день начальник взял больничный. Участковый терапевт поверил коллеге на слово и дал ему отдохнуть недельку. Но ни через неделю, ни через месяц шеф так и не появился. Забота о собственном здоровье теперь занимала все его мысли. У него началась болезнь многих студентов третьего курса мединститута. Каждый день он находил у себя новые заболевания и уже стал подумывать о преждевременной пенсии по состоянию подорванного тяжелой работой здоровья.
Не смотря на ранний час, жизнь в приемном покое кипела.
Парамедики сновали по коридору доставляя новых больных.
Смотровые боксы были наперечет и вскоре перед Дичей, все еще державшим Вичину руку, выросли два санитара с каталкой.
Они отвезли спасенную пациентку в палату интенсивной терапии. Проведя поверхностный осмотр, дежурный врач стал тут же оформлять документы по неотложной транспортировке: «Мы переводим ее под наблюдение вашего лечащего доктора в Балтимор. Как только бумаги будут готовы, за ней приедет транспортная бригада из больницы имени Хопкинса».
«Все это очень странно, — забеспокоился Дича. — Откуда взялись такие расторопность и рвение? Ведь я даже не заикался о переводе…» Он недоумевал, вспоминая, какие препоны им чинили год назад. В прошлом декабре, уже начиная с приемного покоя, дежурный пульмонолог отказывался звонить лечащему врачу Вичи. Сначала он ссылался на занятость, а ближе к ночи — на неурочный час. Тогда Вичу промурыжили до утра, а когда отговорки про неурочный час стали неактуальны, сменилась дежурная бригада. Новый доктор сказал, что ему про перевод в Балтимор ничего не известно, и их мытарства в приемном покое продолжались до полудня. Потом Вичу подняли в кардиологическую реанимацию, потому что в пульмонологической якобы не было мест. И лишь спустя два часа они наконец-то попали в палату интенсивной терапии, специализирующуюся по легочным заболеваниям.
«Что за неорганизованность? — удивлялся тогда Дича. — Неужели нельзя было переждать эти два часа в приемном покое и не болтаться с отделения на отделение?» Ситуация прояснилась сама собой, когда стали приходить счета из лечебницы. Как оказалось, это была организованная неорганизованность, в результате которой каждое отделение выставило свой счет за оказание медицинских услуг. И хотя страховая компания покрывала восемьдесят процентов расходов, остающаяся сумма получилась довольно приличной. Дича решил лишний раз жену не расстраивать и не показал ей пугающие цифры.
— Сколько там? — нервно спросила Вича, увидев почтовый конверт из больницы и грустно пошутила: «Напиши им, что я запла когда пойду работать».
Она всегда переживала за дыры в семейном бюджете, которые пробивали ее медицинские расходы. Вича частенько прятала от мужа счета от врачей, а то и просто выкидывала, благо почту приносили, когда Дича был на работе. А научил ее этому несложному трюку сосед.
— Что они могут тебе сделать? — учил ее Шура. — Только вычесть из твоей зарплаты, которой нет.
Но в этом конкретном случае были праведные пути, чтобы поставить зарвавшихся деляг от медицины на место.
— Не на того напали, — успокоил ее Дича. — На то мы и живем в стране, где права каждого защищены, — он уже прикидывал в голове текст апелляции.
Бумажную войну с потерявшей стыд лечебницей они выиграли. Больнице пришлось признать необоснованность своих действий и поубавить безмерные аппетиты.
«Не иначе, эта история сыграла какую-то роль, и нас хотят перевести без задержки», — успокоился Дича, не подозревая, что причина такой расторопности была гораздо глубже и страшнее.
Транспортная бригада из Хопкинса не заставила себя долго ждать. Вичу переключили к портативному аппарату искусственного дыхания, и легкую как пушинка пациентку без труда переложили на жесткую каталку, привезенную из реанимобиля.
* * *
Жесткие доски неприятно давили на спину и не давали Виче задремать. Она была снова на даче со своим любимым Дичей. Они совсем недавно пришли к озеру, чтобы немного позагорать на дощатых мостках. Дича разомлел под лучами ласкового солнца и уже мерно посапывал. Она же все никак не могла поудобней устроиться. Ее спину почти сразу же начало саднить. Худенькое тело Вичи не выдерживало долгого лежания на жестком настиле. Она повернулась на бок и положила голову на Дичино плечо. Ее взгляд уперся в жуткий рубец на его груди.
Она нежно провела но нему пальцем и помянула недобрым словом хирурга за топорную работу. Конечно, она знала, когда оперируют на открытом сердце, никто не заботится о внешнем виде шва. Да и зашивает разрез обычно не кардиохирург, а его ассистенты. Но все равно могли бы быть и поаккуратней.
Дича, как и она сама, успел вдоволь проболтался по больницам. Наверное, поэтому они так хорошо и понимали друг друга.
Их взгляд на жизнь отличался от взгляда здоровых людей. Они не загадывали далеко вперед и дорожили каждым моментом настоящего. Однако, были в частых посещениях больниц и свои плюсы. Близкое общение с разными людьми сделало их кругозор шире и богаче по сравнению с теми, кто вращался в одних и тех же компаниях. А об услышанных в больничных палатах историях и анекдотах даже говорить не приходится. Ее Дича был просто кладезем народного фольклора. С ним долгие поездки на электричках не были изматывающе скучными. Вича вспомнила, как они в первый раз вместе добирались до дачи своим ходом. К тому времени она уже давно не ездила на электричках. В их семье появился автомобиль, и пригородные поезда остались в детских воспоминаниях. Но в этот раз они хотели побыть на даче одни и поехали на перекладных. Вича помнила название ближайшего к даче железнодорожного узла, где они и вышли. Оглядевшись, она поняла, что ошиблась.
Их платформа была на пару километров дальше в сторону городка Луги. До следующей электрички оставалось еще два часа, и они решили идти пешком. Вича злилась на себя за эту досадную промашку и мужественно шагала по шпалам, не обращая внимания на одышку. Дича давно не видел ее в таком подавленном настроении: — Ничего страшного не произошло. Со мной был похожий случай. Веришь или нет, но тоже под Лугой! — начал он свой веселый рассказ. — Я тогда был комсоргом нашей подстанции скорой помощи, и меня отправили на сборы комсомольских вожаков города в один из здешних пионерских лагерей. Поскольку была зима, лагерь выбрали элитный, с кирпичными корпусами и паровым отоплением. Поселили меня в одну комнату не с кемнибудь, а с сыном известного певца шансона и эмигрантских песен. Пока его отец ударно развлекал нью-йоркскую тусовку, сын исправно комиссарил на одной из подстанций «Скорой» Ленинграда.
Некоторые пытливые умы до сих пор мучаются неразрешимым вопросом: «Как сыну диссидента доверили неокрепшие души будущих коммунистов?» Потом Дича поведал о душевных политинформациях за бутылочкой водки. Активное участие многочисленной комсомольской братии в этих интереснейших занятиях привело к тому, что все привезенное спиртное как-то очень быстро закончилось, и нависла угроза срыва политического воспитания будущих руководителей страны. И, как не раз бывало, помощь пришла с загнивающего Запада. Усердное политвоспитание не прошло даром, и Дичин сосед по комнате вырос в настоящего комсомольского лидера. Не задумываясь, он взялся профинансировать добыче-разведывательную экспедицию за горючим. Отряд спасателей был отправлен в Лугу рейсовым автобусом.