Страница 11 из 91
— Ты зашел в чужой лес, — тихо произнесла она. — Убирайся отсюда и больше никогда не возвращайся.
— Это мой лес! — проорал герцог. — Всегда был мой и всегда будет. Мои прадеды владели им и мои внуки и правнуки унаследуют его.
— Я открою тебе маленькую тайну, — зловеще произнесла незнакомка. — Тебе не доведется больше нянчить ни внуков, ни правнуков. Я прокляла все твое семейство.
— Ты сама не знаешь, о чем говоришь, сумасшедшая горбунья, — рассвирепел герцог. — У меня семь сыновей и целая орава подрастающих внуков, так что без наследников я не останусь.
Он хотел еще что-то добавить и уже потянулся к валявшемуся на земле мушкету, когда женщина распрямилась и сбросила черный балахон. Перед ним стояла Сидония.
— Ты разучился считать, — с усмешкой произнесла она. — У тебя только шесть сыновей. Или ты думаешь, что этот мешок костей способен дать тебе наследников? Да и тот, кого он уже успел тебе подарить, тоже не жилец.
— Ты сам подписал себе приговор, — спокойно продолжала она. — Ты убил во мне своего будущего внука. Эта часть леса теперь принадлежит его убиенной душе, и лишь погибель ждет здесь виновников его смерти. Эти куски разодранной плоти уже никогда не смогут творить зло. Забирай же их и убирайся отсюда вместе со своими отпрысками! — Заткнись, мерзкая потаскуха! — в отчаянии выкрикнул герцог.
Но его голос утонул в пустоте. В кустах уже никого не было, и лишь огромный пес продолжал зачарованно сидеть на краю опушки и влюбленными глазами смотреть вглубь леса…
По дороге домой тревожные думы не давали покоя герцогу: «Почему за последний год ни одна из молодых жен моих внуков не смогла понести? И что эта ведьма поминала о проклятии моего рода?» По возвращении в замок герцог оставил хлопоты по погребению Отто на своего старшего сына и немедля вызвал к себе лекаря. Тот еще не успел переодеться и появился в покоях повелителя в походном облачении.
— Закрой поплотнее дверь, и смотри, чтобы ни одна душа не узнала о нашем разговоре.
У смертельно уставшего лекаря не было сил даже испугаться, и он безо всяких эмоций выслушивал недовольство хозяина по поводу неожиданно напавшего на его семью бесплодия.
— Я постараюсь сделать все, что в моих силах, — пообещал лекарь, покидая покои герцога.
Но ни одно из известных ему средств не помогало. Приближалось лето, а новых наследников так и не предвиделось. Опасения герцога начинали сбываться. Обычно после долгих и скучных зим сразу по несколько благородных обитательниц замка обращались к лекарю с первыми признаками беременности. Этой же весной его не позвали ни в одни покои, где бы барышни страдали от утренней дурноты.
— Без сглаза здесь не обошлось, — как-то полушутя бросила юная пассия его сына. — Верно, наши господа кого-то сильно разгневали.
Слова Венди упали на благодатную почву. Лекарь и сам уже размышлял о загадочности происходящего и, не долго думая, поделился своими тревогами с герцогом. К удивлению эскулапа хозяин такое предположение не высмеял.
— Держи эти сомнения при себе, — сухо приказал он, заканчивая короткую беседу, а сам начал в строжайшем секрете готовиться к приезду темнокожей ворожеи короля.
Никто из челяди не знал о предстоящем визите. Никто кроме помощницы кухарки. Она об этом узнала от матери во время их очередного свидания. Мать, как обычно, передала Венди травяные сборы и поведала о своей давней встрече с черной колдуньей.
— Сделай, как я сказала, и ничего не бойся, — напутствовала Сидония дочь. — Я буду рядом.
Тем же вечером из рациона благородного семейства исчезли люцерна и красный клевер.
Мистическая гостья появилась в замке после захода солнца.
Ворота открыли сыновья герцога и под покровом ночи препроводили черный экипаж на каретный двор. Убедившись, что вокруг никого нет, заморскую ворожею быстро провели во внутренние покои. Тускло светящийся факел выхватывал из темноты лишь несколько каменных ступеней, и никто не заметил щуплую служанку, спрятавшуюся в одной из ниш второго этажа.
«Она и вправду похожа на горгону», — думала Венди, вспоминая полный страдания голос матери.
Девушка с ненавистью смотрела на показавшуюся внизу голову с пучком змеевидных волос. Их шевелящиеся тени походили на расползающихся от света гадюк. Обладательница устрашающей копны волос замедлила шаг. С каждой ступенькой гостья чувствовала сгущение энергии местной природы. Она не умела управлять ею, но это было и ни к чему. Вокруг кружилось достаточно черных флюидов, приносимых воздушными потоками с ее далекой родины. Над ее родным островом, на другом краю света, всегда висело облако этих флюидов. Дующие оттуда ветра подхватывали их и приносили сюда для нее и ее соплеменниц, армия которых начинала наводнять Старый Свет.
«Не удивительно, что первый вассал короля не может дождаться наследников», — не на шутку встревожилась колдунья.
Поднявшись на второй этаж, она почувствовала резкую слабость, и прыгающее пламя факела начало меркнуть в ее глазах. Покачнувшись, гостья опрокинулась назад и упала в руки одного из сыновей герцога. Ворожея очнулась от того, что ее щеку грел близко поднесенный факел. Встревоженные лица сопровождающих белели в темноте. Но не к ним был направлен блуждающий взор ведьмы. Она вглядывалась в тень ниши за их спинами. Там стояла худенькая девушка в фартуке и смотрела на нее своими огромными, полными ярости, глазами. Как только их взгляды встретились, худышка неестественно широко открыла рот, и чернокожая ворожея вновь начала проваливаться в темноту. К своему удивлению, она вдруг ощутила сгусток знакомой энергии, искусно вплетенный в окутавшее ее облако черных флюидов. И это была не просто энергия ее племени, это была энергия ее собственного проклятия. Много лет назад с его помощью она отняла силу у будущей ведьмы из этих мест.
«Как наложенное мною проклятье могло освободиться и попасть в стены этого замка? — ужаснулась колдунья. — Оно должно было исчезнуть со смертью той девицы, которая его получила!» Вместо ответа поднявшаяся черная круговерть в голове разогнала все мысли. Колдунья осела на пол и больше уже ни о чем не думала. Прибежавший герцог в сердцах плюнул под ноги лежавшей без чувств ворожее и послал за лекарем. Вне себя от гнева, он крепко выругался и удалился в свои покои. Наутро обессилевшая заморская гостья в спешке покинула замок. Рассекая толпу нищих и попрошаек, ее карета с грохотом пролетела по мосту. Чернокожая пассажирка с неприкрытым злорадством смотрела на бросившихся в рассыпную неопрятных людишек.
И лишь одна нищенка даже не шелохнулась. Она в упор смотрела на черную колдунью, и что-то знакомое было в этом взгляде.
Где-то ведьма уже видела эти глаза, и непреодолимое желание вспомнить, где, подняло ее с парчового сиденья. Экипаж уносился прочь, но взгляд нищенки не отпускал пассажирку кареты. Расстояние между ними росло и вместе с ним росло и беспокойство горгоны. Она должна была узнать, чей это взгляд! Толпа исчезла за краем окна кареты. Не в силах больше сопротивляться, ворожея распахнула дверцу. Теперь она снова видела нестройную группу людей, c любопытством смотревших ей вслед.
Глаза укутанной нищенки вновь нашли ее. Позабыв обо всем, заморская ворожея шагнула в сторону этого притягивающего взора. Нищенка неожиданно скинула капюшон и победно улыбнулась. Черная ведьма вспомнила эту улыбку. Она принадлежала той молодой и неопытной обладательнице скрытой силы по имени Сидония, которая должна была истечь кровью много лет назад.
«Так вот чья всепоглощающая аура висела над замком, — с ужасом подумала ворожея короля. — Какова же ее сила, если она смогла тогда выжить? Скорее, бежать из это та!» Но быстро покинуть наводненный черной энергией край ей было не суждено. Душа ведьмы рвалась прочь, а тело тянуло назад. На глазах у удивленной толпы чернокожая женщина балансировала на пороге кареты. Встречный ветер подтолкнул ее в спину и лишил последнего шанса зацепиться за распахнутую дверцу. Она успела выбросить вперед руки, чтобы смягчить падение, но по воле злого рока ее правая рука коснулась не пыльной дороги, а спиц бешено крутящегося колеса. Уже начавшая было расходиться толпа вдруг замерла от страшных воплей и хруста ломающихся костей. Сопровождавшие карету всадники были сброшены на землю вставшими на дыбы скакунами. Подбежавшие зеваки окружили выпавшую женщину. Они с удивлением смотрели, как какая-то нищенка склонилась над упавшей и что-то шептала в ее необычно смуглое лицо.