Страница 109 из 118
Мне не стоит вдаваться в ненужные подробности, но гунны попали в засаду, не подумав о грозящей им опасности. По сигналу трубы Велизарий и Улиарис внезапно напали на них с оставшимися солдатами. Андреас двигался впереди со знаменем. После копий в дело пошли мечи. Велизарий сражался в передних рядах и действовал точно, как в старые времена. В какой-то момент знамя оказалось в опасности, но Андреас убил гунна, пытавшегося вырвать у него знамя. Он вонзил ему в живот кинжал. Траян и Фуримут выехали из тыла со своими отрядами. "Зрители" орали так громко, будто это были гонки колесниц. Они колотили пиками о подносы и блюда, служившие им вместо щитов. Болгары были в ужасе. Им не удалось воспользоваться луками в таком узком пространстве, и они не смогли произвести кавалерийские маневры.
На гуннах были надеты только толстые кожаные куртки, которые мало их спасали от ударов ветеранов в железных кольчугах. Гунны потеснились и поспешили назад.
Велизарий начал их преследовать, не обращая внимания на стрелы, которые выпускали, убегая, гунны. Наших коней тоже было нелегко ранить, потому что Велизарий приказал на них надеть поперсья - конские нагрудники. Наши стрелы точнее поражали гуннов. Было убито четыреста врагов, включая брата Забергана, которого Улиарис пронзил копьем в самом начале сражения.
Остальные гунны умчались к Мелантиасу с криками:
- Домой, братья, домой! За нами гонятся духи мертвых - старики со свирепыми глазами и развевающимися седыми волосами!
Гунны рвали себе лица ногтями в знак печали.
Хан Заберган собрал лагерь и отошел со всей своей армией. Велизарий стал его преследовать. Он начал битву с тремястами войнами, а когда ее закончил, у него было уже пятьсот воинов. Среди новичков были фракийские крестьяне. Их набрали среди рекрутов, они могли скакать на конях и для охоты они пользовались легкими луками, поэтому им отдали коней и оружие погибших гуннов. У Велизария погибло всего трое, хотя было много раненых. Унигатис храбро сражался с помощью одной руки, но умер от раны через несколько дней.
Велизарий послал императору донесение.
"Подчиняясь вашим Священным приказам, мы отбили врага и сейчас его преследуем".
На улицах народ ликовал и хвалил Велизария: "Это самая славная его победа!"
Во дворце продолжалось злобное шушуканье и воцарилась вселенская грусть.
Юстиниан заявил адмиралу:
- Разгрузите продовольствие с судов. Мы никуда не поплывем!
Гофмейстер (не Нарсес, тот оставался в Италии) нарочито возмущенно воскликнул:
- Неужели наши жители сошли с ума и благодарят за избавление от врагов не Ваше Величество, а Велизария, из-за которого пропала Фракия, и мы чуть не потеряли столицу?
Юстиниан послал Велизарию послание:
"Достаточно. Пусть гунны отправляются с миром и не теряют жизни в ненужных схватках. Нам они могут понадобиться в сражениях против других врагов. Если ты станешь их далее преследовать, то вызовешь наше недовольство".
Велизарий ему повиновался. Посланец Юстиниана последовал в лагерь Забергана.
"Послание императора. Следуя примеру Славного Христа, который как-то приказал своему слуге Петру сложить меч, которым он храбро ударил еврейского офицера и ранил его, мы подобным образом отозвали наши армии. Но мы просим вас, во имя Христа, - уходите с миром".
Хан Заберган был поражен, получив подобное послание. Ему стало ясно, что Велизария отозвали. К нему возвратилась смелость, и он пробыл во Фракии все лето. Там он жег, грабил и уводил к себе пленных. Осенью Юстиниан предложил ему деньги, чтобы он только убрался. Заберган боялся, что ему могут помешать спокойно отойти, если пошлют вооруженные суда с Черного моря вверх по Дунаю, поэтому он подписал договор и убрался прочь.
Юстиниан начал спешно перестраивать длинную стену Анастасия. Но он не стал готовить оборонительные силы. Придворные повторяли:
- Посмотрите, как Отец народов посрамил своих ленивых офицеров!
Когда Велизарий с тремястами ветеранами подошли к воротам Фонтанов, гвардейцы и крестьяне, следовавшие за ними, пели победный гимн. Их встречали гирляндами цветов, пальмовыми листьями, объятьями и поцелуями радостные жители Константинополя. Из дворца последовало единственное краткое послание:
"Велизарий превысил полномочия, когда разобрал ограду нашего парка у Золотых ворот без подписанного позволения Смотрителя парка. Ему необходимо вернуть на место все колья".
Над последней фразой хохотали во всех винных лавках. Если кто-то помогал своему соседу, а потом сосед его резко за что-то отчитывал, возмущенный благодетель восклицал: "Да, дорогой господин, и чтобы вы вернули на место все колья!"
Сражение при Хеттосе было последним сражением Велизария. Я описал здесь все точно, потому что битва происходила не далеко от дома, а на ближних рубежах, всего в одном дне пути от города с миллионным населением. Вы можете как-нибудь туда отправиться и полюбоваться дефиле и двумя лагерями - лагерем хана Забергана в Мелантиасе и лагерем Велизария в Хеттоссе - и даже вернуться домой до темноты.
Глава 24
Мне очень трудно рассказывать вам о последней жестокости, потому что я не обладаю терпением Велизария или его великим сердцем, которое все выдержало! Моя история дошла до 564 года от Рождества Христова, когда Юстиниану уже минуло восемьдесят лет, и он правил в течение тридцати семи лет. Наконец в империи воцарился мир. Но он походил на мирное состояние, какое бывает у больного человека после приступа сильной лихорадки, и никто не может сказать, больной выздоровеет или умрет.
Император сильно опустился и стал невнятно говорить. Этот верный последователь ортодоксального христианства и неустанный гонитель еретиков сам теперь впал в скандальную ересь в отношении единосущности святого Сына.
Теодора всегда считала, что Иисус Христос не реагировал на телесные страсти и слабости, и что это была неподдающаяся соблазнам плоть, а следовательно, она не могла быть человеческой плотью. Она говорила, что всякая другая плоть может поддаваться соблазнам, а потом даже разлагаться, если только перед вами не мумия египетская, или же если эта плоть по случайности не вмерзла в огромный кусок льда. Согласно ортодоксальной точки зрения, Иисус до Воскрешения существовал в разрушающейся человеческой плоти и если вы это отрицаете, то поддерживаете учение монофизитов, отвлекая внимание от величия жертвы, совершенной Иисусом для человечества.
Юстиниан стал поддерживать теорию Теодоры, хотя при ее жизни он с ней спорил. Он говорил, что это его собственное открытие, потому что прекрасно помнил все высказывания Теодоры.
Он выпустил эдикт, и в нем назвал всех, кто выступал против, "поклонниками разложения". Юстиниан приказал всем патриархам и епископам поддерживать это новое вероучение. Они тщетно молили его дать им время как следует обдумать подобное новшество. Патриарх Константинопольский был осторожным ученым и очень прямым и правильным человеком. Он разорвал одежды и посыпал голову пеплом, а потом воскликнул:
- Это все гораздо хуже, чем ересь монофизитов и основано на богохульстве грязных манихиев, которые заявляют, что двойственность Бога-Сына является противоречием. Мои дорогие братья, если Иисус Христос, когда он жил на земле, не реагировал на слабости и страсть, как хочет, чтобы мы считали Его Величество, что тогда нам следует говорить о знаменитом плаче Лазаря и о жалобах Иисуса на Кресте. Вспомните о мольбах, чтобы у него взяли чашу страданий. Подобные акты подтверждают Святые Евангелисты и могут расцениваться, как просто помешательство или притворные жалобы, если тело Иисуса, в действительности, было ничего не чувствующим телом Божества.
Кафедральные клирики пожаловались на патриарха и его сместили.
Велизарий никогда не высказывался по подобным проблемам. Когда Сергий, ведущий сенатор, поинтересовался его мнением, он ответил: