Личный выбор

Так что почин удался, по оставленному барыгам номеру мобилы никто из конкурентов не звонил, и никаких стычек не ожидалось.

Однако Северный рынок был первым неприятельским бастионом, который предстояло взять жаждущим признания у братвы Пионерам. Дело в том, что еще неделю назад его хозяин, некто господин Гордеев, находился под «крышей» злейшего врага их тогдашнего босса Кая – Алтайца, регулярно отстегивая профсоюзные взносы в общак его группировки…

– Пошли! – словно прыгая со скалы в бушующий океан, выдохнул Чахлый и опустил ладонь на медную дверную ручку, поворачивая ее вниз и широко распахивая дверь в кабинет директора рынка.

Менделеев-младший принимает заказ Тимофея

Заказ Ирины Сосновской не вызвал у Сергея привычного энтузиазма, сопряженного с желанием мочить всякую бандитскую масть без разбора. И действительно, натянув личину Ворона для того, чтобы очистить город от вконец оборзевшей братвы и защитить обманутых и обездоленных, он почему-то теперь должен встать на страже интересов олигарха Сосновского, контролирующего половину Питера, включая городские спецслужбы.

У самого этого миллиардера была целая армия охранников, способная взять штурмом и Зимний, и Смольный, возглавлял которую бывший генерал «Конторы глубокого бурения» Феликс Павлович Чирков.

Свое негативное отношение к олигарху Ворон переносил и на его непутевую дочь. Девица, конечно, как-то выручила его, но и Северов дважды спас ей жизнь – так что они как минимум квиты.

А в последний раз именно из-за нее Сергей не только попал в больницу и едва не погиб, но и потерял чек на пол-лимона баксов, ствол, удостоверение частного детектива, а также не имеющую цены бронированную тачку с форсированным движком.

Но главное – в результате он оказался полностью демаскирован. Увы, теперь для «конторы» более не существует абстрактного Ворона, а есть вполне конкретный объект, с личным досье и со всеми, так сказать, вытекающими зацепками.

По идее, опалившемуся киллеру следовало немедленно лечь на дно хотя бы на несколько месяцев, но тут вдруг на перекрестке появляется женская фигура в красном плаще и взывает о помощи…

И несчастный вид девушки взял-таки верх над соображениями о собственной безопасности.

Но чем дольше думал Ворон об этом деле, тем больше склонялся к выводу, что раскрутить всю цепочку и выйти на конкретных исполнителей и заказчиков шантажа ему будет чрезвычайно сложно, особенно если иметь в виду его нынешнее положение.

Значит, Ирине, несмотря на предостережения шантажистов, придется-таки обо всем рассказать Чиркову. К сожалению, в создавшихся условиях нет иного выхода.

Самому шефу секьюрити надо будет врубить на всю мощь маховик жесткого расследования и позаботиться о сохранности вверенных ему тел по давно отработанной схеме.

Однако Сергею Северову вполне по силам – в качестве благодарности за ценную информацию Ирины – безвозмездно подкинуть волкодаву Чиркову точку отсчета. Пожалуй, так будет правильно…

Остановив «Субару» в ближайшем промежутке между забрызганными уличной грязью автомобилями, Северов заглушил мотор, достал из кармана сотовый телефон и набрал номер доверенного человека в некогда сугубо оборонном НИИ с нейтральным названием «Невбиофарм», уже неоднократно выполнявшего конфиденциальные поручения щедрого клиента и регулярно снабжавшего его самыми разными мелочами, начиная от ультраконцентрированной серной кислоты и заканчивая порошком магния.

– Алло, будьте добры попросить заведующего лабораторией Рутковского, – сказал Ворон, чуть изменив голос. – Передайте, это его друг из Москвы… он поймет, да…

Через долгую минуту в шипящей и хрипящей трубке послышался высокий голос завлаба:

– Да-а?

– Привет, Менделеев-младший. Это Тимофей, – бодро представился Северов. – Как твое ничего? Как грызется гранит науки?

– Да какая там наука, к гребаной матери!.. – беззлобно выругался Рутковский. – Зарплату снова на две недели задержали, сволочи.

Ученый замолчал, вне всякого сомнения ожидая очередного заказа. Частный сыщик по имени Тимофей никогда не звонил ему просто так, поточить лясы. Каждое его появление было для изнывающего от хронического безденежья отца семейства самым настоящим маленьким праздником.

– У меня к тебе халтура, Менделеев, баксов типа на сто, – слегка развязным тоном, обычным для такого контакта, сообщил Ворон. – Нужно проверить назначение одной таблеточки, предположительно транквилизатора, и выдать по ней подробное резюме. Организуешь в темпе, а?

– Для хорошего человека – всегда пожалуйста, – без запинки отчеканил ученый муж. – Подъезжай к проходной, оставь «колесо» на вахте, я спущусь, заберу. Когда будешь?

– Через пятнадцать минут, я тут рядом. Ты долго будешь колдовать? А то у меня, понимаешь, запарка… Дело не терпит, и баксы горят синим пламенем!

– Трудно сказать, смотря какую хренотень ты мне подбросишь на сей раз, – уклончиво ответил Рутковский, наученный предшествующим весьма разнообразным опытом совместного бизнеса с сыщиком. – Звони ближе к вечеру, не ошибешься… Ну давай, тут ко мне пришли, – скороговоркой бросил сотрудник института, и в трубке раздались прерывистые гудки.

«Вот и ладушки, – подумал Северов, закуривая сигарету и поглядывая на часы. – Посмотрим, что за приправу приготовили вороги для нейтрализации батьки Сосновского».

Секретный институт, некогда финансируемый по высшей категории, а сейчас едва сводящий концы с концами, располагался в трех кварталах от места, где стояла машина Сергея.

Северов перешел дорогу, купил в газетном киоске конверт без марки, положил в него одну таблетку из капсулы, стодолларовую купюру, заклеил и уже в таком виде десятью минутами позже сунул в окошко похмельного вида пожилому усатому вахтеру в синей вохровской униформе.

Кивнув, угрюмый старик лениво бросил конверт на стол рядом с остывающим в подстаканнике чаем и завернутыми в прозрачный целлофан бутербродами с колбасой.

– Передам, не волнуйтесь… – пробормотал вохровец, поворачиваясь спиной.

Покинув проходную, Сергей прошелся вдоль улицы, сел на скамейку в раскинувшемся рядом парке Челюскинцев под зеленой кроной выстроившихся рядком старых тополей и снова достал телефон.

Директор рынка отказался выпить по рюмочке

В не слишком просторном, но зато со вкусом обставленном дорогой мебелью, декорированном икебаной в китайской напольной вазе и картиной в стиле офисного авангарда кабинете находились двое – лысоватый толстенький мужчина лет сорока пяти, с маленьким вздернутым шнобелем, в расстегнутом сером костюме, отдаленно смахивающий на артиста Де Вито, и высокая, необыкновенно худая, а оттого похожая на вяленую воблу дама в красном деловом костюме: юбка-пиджак, с короткой, почти под ежик, стрижкой платиновых волос и в нацепленных на длинный острый нос больших очках с дымчатыми стеклами. Тонкие, как у скелета, но обтянутые загоревшей явно на тропических югах кожей пальцы дамочки были сплошь унизаны кольцами из злата со сверкающими камнями, среди которых особо выделялся алый, чистой воды рубин.

На черном столе, за которым сидела эта колоритная парочка, россыпью и уже аккуратно сложенными и перетянутыми резинками пачками лежали деньги, преимущественно в долларах, хотя попадались и российские рубли.

Денег было так много, что взгляды Чахлого и шагнувших вслед за ним подельников, мельком облизав лица присутствующих, тут же прилипли к заветным шуршащим бумажкам, наличие которых являлось единственным пропуском в рай уже на земле.

Удивленный и рассерженный внезапным вторжением в самый неподходящий момент подсчета полученных за неделю барышей, директор Северного рынка господин Гордеев – а это был именно он – сначала застыл, втянув голову в плечи и испуганно уставившись на вломившихся незнакомцев откровенно бандитского вида, а потом, видимо вспомнив, что является важной фигурой, рывком поднялся из-за стола и, выпятив округлое пузо, своеобразно заменяющее крепкую богатырскую грудь, гневно возопил, указав визитерам пальцем на дверь: