Страница 2 из 3
СЧАСТЛИВЦЕВ. Чего – «а мы-с?»
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Ты должен спрашивать – «а вы-с?» По тексту говори, осел!!
СЧАСТЛИВЦЕВ (обиделся). Да чего ты ругаешься? Сам-то не по тексту говоришь!
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Не «сам», а«сами-с»... Дурья голова! Я тебе «тыкаю» по роли, а ты мне обязан – «вы» и «Геннадий Демьяныч»! Понял?! Коли сорвал репетицию, так не губи хоть начавшую возникать атмосферу... Когда погружаешься в образ – мучительно прерываться... Это словно с любимой женщиной в постели, размяк, расчувствовался – и вдруг...
В глубине сцены появился какой-то человек со стремянкой.
Кто это?! Почему во время прогона человек на сцене?
ГОЛОС СВЕРХУ. Так вы ж сказали: бабочку прицепить!
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Не сейчас! Заранее надо бабочек цеплять... Вы же сбиваете актера. Сколько лет работаете в театре, а ни хрена не понимаете, что значит атмосфера!! (Аркашке) О чем я говорил?
СЧАСТЛИВЦЕВ. Об атмосфере...
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Это сейчас!.. А тогда, до этого чего говорил?!..
СЧАСТЛИВЦЕВ. И тогда об атмосфере... Мол, как с женщиной, расчувствуешься – и вдруг...
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Именно! Расчувствуешься и вдруг... входит вот такой мудила со стремянкой... (Достает курительную трубку.) Все! Не отвлекаемся...А то я совсем распсихуюсь! Идем дальше по тексту!.. Какой там у меня дальше текст?
СЧАСТЛИВЦЕВ (заглянул в текст). «У тебя табак есть?»
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Хороший текст. Очень кстати. У тебя табак есть?
СЧАСТЛИВЦЕВ. Какой табак, помилуйте, Геннадий Демьяныч! Крошки нет.
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Как же, Аркашка, ты в дорогу идешь, а табаком не запасся? (Задумался.) ...А денег-то хоть много?
СЧАСТЛИВЦЕВ. У меня и сроду много-то не было, а теперь копейки за душой нет...
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Текст помнишь! Молодец... Но я тебя, Аркашка, сейчас как раз не по пьесе спрашиваю... Я про поклонника твоего дурацкого все думаю... Чего ему надо? Деньги предлагает, что ли?
СЧАСТЛИВЦЕВ. Их-с...
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Много ли?
СЧАСТЛИВЦЕВ. Хватит всем-с!
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Конкретней!
СЧАСТЛИВЦЕВ. Вам-с, мне-с, и даже всей стране-с!
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ (задумался). Банк будем грабить?
СЧАСТЛИВЦЕВ. Наоборот!
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Как это? Создавать, что ль? Денег не хватит.
СЧАСТЛИВЦЕВ. А чего гадать? Позвать бы поклонника, он расскажет... Вот, между прочим, его визитка. (Достал визитку, передал Несчастливцеву. Тот долго рассматривает ее, щуря глаза.)
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Ни хрена не вижу... Вензеля одни... (Читает по слогам.) «...Заведующий сектором... психогенно-аналитического исследования...» Жулик!
СЧАСТЛИВЦЕВ. Да почему ж жулик-то?!
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Да по визитке ясно... У настоящих людей все просто и кратко: «Ростропович – музыкант!», «Эйнштейн – физик»! И все! А если вот визитка с вензелями, да еще «вице-президент-зав-психогенно-афигенного сектора», значит, либо – фуфло, либо – жулик!
СЧАСТЛИВЦЕВ. И что у вас за характер, ей-богу, Геннадий Демьяныч? Ни визитку не видели, ни человека, а уж все в пух-прах изругали. А он, между прочим, очень серьезный человек!.. И дело не в визитке. Визитка вообще – так, прикрытие. (Таинственно.) Он из «органов»!
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. И что?
СЧАСТЛИВЦЕВ. Ничего. Давайте позову, придет – все сам расскажет...
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Стану я на твоих поклонников, да еще из органов, репетиционное время тратить. Сам рассказывай... (Счастливцев делает многозначительный жест, мол, выйдем.) Ты что мигаешь? Здесь и рассказывай!
СЧАСТЛИВЦЕВ. Тайна-с!
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. От родного театра-с?! Совсем с ума сошел?.. Говори при всех!
ГОЛОС ИЗ ОСВЕТИТЕЛЬСКОЙ БУДКИ. Так, может, мы уйдем ненадолго?.. Вы и поговорите...
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Куда это вы уйдете во время репетиции?
ГОЛОС ИЗ ОСВЕТИТЕЛЬСКОЙ БУДКИ. Так не завтракали же...
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Почему «не завтракали же»?
ГОЛОС ИЗ ОСВЕТИТЕЛЬСКОЙ БУДКИ. Так репетиция же...
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ (Счастливцеву, тихо). Вот. Результат! Разлагаешь коллектив... Им же лишь бы не работать! (Кому-то наверх.) Ладно, Сережа! Перерыв – пятнадцать минут. Но не больше! Свет – в зал! Звук уберите! Можете сходить в буфет!
В зале загорается свет. Пауза.
Все ушли! Рассказывай!
СЧАСТЛИВЦЕВ. Проверю! ( Оглядывает зал, затем даже сбегает вниз, возвращается.) Вроде и правда, никого! Ладно. Рассказываю. История невероятная, поэтому – с самого начала... (Достал сигарету.) Снимаюсь тут на днях в кино...
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Погоди! Ты, никак, курить начал, Аркашка? Брось!.. Тебе и по здоровью, и по роли нехорошо. (Аппетитно курит трубку.) Нам, трагикам, дым загадочность придает, а комикам – вульгарность! А вульгарность вам ни к чему! Этим вы и так одарены от природы...
СЧАСТЛИВЦЕВ. Да будет вам язвить... «Комик!» Это я при вас – комик-с... А в других местах дают серьезные роли.
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Это где? В кино, что ль?
СЧАСТЛИВЦЕВ. Да хоть бы и в кино...
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Небось опять Ворошилова?
СЧАСТЛИВЦЕВ. Да почему уж так сразу и Ворошилова?
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. А кого?
СЧАСТЛИВЦЕВ (подумав). А хоть бы и Ворошилова?..
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Сколько же можно?
СЧАСТЛИВЦЕВ. Сколько потребуют! Похож – приглашают... Что здесь плохого? Все-таки народный герой!
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Да по мне – хоть Берию играй! Но убедительно! Я штампа не терплю!! Придумал, понимаешь, себе амплуа – Ворошилов!! Усики наклеил, френч застегнули и – здрасте, Клемент Ефремыч! А садишься на коня – мешок мешком... Народ-то – он все видит! Не девятнадцатый год!..
СЧАСТЛИВЦЕВ. Вы только от имени народа не надо!! Народ ценит. Письма, между прочим, со всех городов приходят. На конвертах так и пишут: «Театр Сатиры – Климу Ворошилову!»
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ (с усмешкой). Землю просят? Раздай, Аркашка, не жмись!
Счастливцев (обиделся). Все! Не буду рассказывать! Охота глумиться – давайте по тексту Островского! И так от Несчастливцева Аркашке достается, чтоб еще от товарища по работе терпеть...
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Потому и говорю, что товарищ! Кто ж тебе еще правду скажет, глупенький? Конкуренты хвалить станут, родственники – облизывать... А я тебе всегда укажу на дерьмо и скажу: «дерьмо!» Потому что – товарищ! (Нарочито театрально.) Потому что люблю тебя, дурака!.. Давай поцелуемся, душа моя, Павел Иванович! Купи у меня бричку! (Надвигается на Аркашку, потом останавливается) Слушай, а чего нам и правда Гоголя не играть? Ты – Чичиков, я – Ноздрев!
СЧАСТЛИВЦЕВ. Чтоб вы меня кулаками мутузили? Увольте-с!
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Разве Ноздрев его мутузил? Я и позабыл. Ладно. Не хочешь покупать бричку – рассказывай дальше про кино!
СЧАСТЛИВЦЕВ. Еще раз перебьете, Геннадий Демьяныч, или станете насмехаться – уйду! Ей-богу, уйду!
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Договорились! Молчу!
СЧАСТЛИВЦЕВ. Так вот, снимаюсь я в телевизионной картине... Играю Ворошилова... (Напряженный взгляд на Несчастливцева.)
НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Молчу!..
СЧАСТЛИВЦЕВ. И правильно делаете... Потому как играю – хорошо! Режиссер доволен. Публика тоже... Натурная съемка, и толпу, как ни гони, – стоит... Смотрят. После съемок, как обычно, просят фотографироваться на память... Автографы... И вот подходит ко мне один старичок... Напряженный весь такой, я это сразу прочувствовал... Протягивает мне руку, представляется: «Бодаенко – тридцать второй...» Я уже знаю: это – старый большевик! Они имя-отчество не говорят, просто: фамилия и год вступления в партию. Дальше сует мне открыточку для подписи. Открыточка тоже старая – работа художника Герасимова – Ворошилов со Сталиным утренней Москвой идут... Протягивает он мне открыточку, я ее подписываю: «Бодаенко с комприветом! Клим Ворошилов». Это у меня стандарт такой... Для поклонников. Я и подпись копировать научился, со всеми завитушками. Он на подпись глянул, побледнел... и тихо так говорит: «Климент Ефремович, вы в ближайшие дни свидитесь с товарищем Сталиным?» Я говорю: «Обязательно. Завтра утром! На Политбюро». Между прочим, я ему чистую правду сказал – у нас съемка этой сцены на утро назначена... Но он, вижу, юмора не понял... Тогда, говорит, очень прошу меня принять! Я должен сделать вам сообщение чрезвычайной важности!.. Я говорю: «Очень хорошо, товарищ!.. Созвонимся... завтра с утра. Телефон вам сообщат!» Я вообще этих «чайников», Геннадий Демьяныч, побаиваюсь... То он тебя любит, как революционера, то, как «закипит его разум возмущенный», вдруг возьмет да и полоснет по морде за ревизионизм. Поэтому на всякий случай всегда говорю: «созвонимся!» Он на меня так с прищуром поглядел, мол, я все понял, и отошел.