Страница 5 из 19
Лучетта. Чтобы не спать в комнате с окнами на север.
Чечилия. А какое мне дело до севера? Кто это его надоумил? Этот дурак обойщик?
Сгуальдо (горячо). Ваша милость, надоумил его не я. И дурак тоже не я.
Чечилия. Однако, любезный, вы, кажется, позволяете себе возвышать голос?
Граф (к Сгуальдо). Послушайте, выражайтесь вежливее.
Лучетта (в сторону). Здорово попали! Хозяйка недотрога, а кавалер фанфарон.
Чечилия (к Сгуальдо). Переставить все по-прежнему. Здесь будет гостиная.
Граф. Именно: здесь должна быть гостиная.
Сгуальдо. Слушаю! (В сторону.) Ну и запутался же синьор Андзолетто! (Уходит.)
Чечилия (Лучетте). Подайте мне стул.
Лучетта. Сейчас, ваша милость. (Подает Чечилии стул.)
Чечилия. А этому кавалеру, что же, прикажете стоять? Милая моя, если вы хотите считаться горничной, то нужно, чтобы вас не приходилось учить таким вещам. Вот увидите, увидите мою…
Лучетта. Неужто вы думаете, я не знаю…
Чечилия. Ну-ну, хватит! Прошу не отвечать мне.
Лучетта (в сторону). Фу-ты, ну-ты! Подальше бы от тебя на десять миль! (Приносит стул, надувшись.)
Чечилия. Как по-вашему, граф? Вы не находите, что стулья чересчур жестки?
Граф. Невероятно! Невозможно сидеть.
Чечилия. Вот я закажу мягкую мебель. (Лучетте.) Что такое, сударыня? Никак вы разобиделись? Какие нежности! Уж на что любезно, кажется, разговариваю с вами. Ведь я же вас учу уму-разуму. Так нельзя. Видно, что до моего прихода в этом доме понятия не имели об учтивости. (Графу.) Что скажете, синьор граф? Верно я говорю?
Граф. Совершенно верно. Лучше не скажешь.
Чечилия. Я всегда так: обо всем, что скажу или что сделаю, люблю, чтобы люди мне говорили — правильно это или нет.
Лучетта (в сторону, с иронией). Ведь вот, уверена она, что кавалер говорит ей правду!
Чечилия. Скажите, милая, как вас зовут?
Лучетта. Лучетта, к вашим услугам.
Чечилия. Что поделывает синьора моя золовка?
Лучетта. Она здорова, ваша милость.
Чечилия. Кланяйтесь ей.
Лучетта. Слушаю, ваша милость.
Чечилия. Она уже видела новую квартиру?
Лучетта. Ну, конечно.
Чечилия. Когда же она была здесь?
Лучетта. Сегодня с утра.
Чечилия. А теперь вернулась на старую?
Лучетта. Нет, ваша милость.
Чечилия. Где же она?
Лучетта. У себя в комнате.
Чечилия (Лучетте). Как! Она здесь и не удостаивает меня приветствием? И вы мне ничего не говорите?
Лучетта. Что же еще было вам сказать?
Чечилия. Видите, граф, как мило обращается со мной моя золовка!
Граф. Скверное обращение.
Чечилия (Лучетте). Слышите? Всякий, кто знаком со светскими правилами, скажет, что она дурно ведет себя.
Лучетта (в сторону). Уж и здорово он ей подпевает!
Чечилия (Лучетте). Подите к ней и скажите, что, если ей угодно, я зайду к ней в комнату поздороваться.
Лучетта. Слушаю, ваша милость. (В сторону.) Ну и потеха пойдет у них теперь. Веселей не придумаешь! Только чур, я буду в сторонке! Лишь бы получить жалованье и тогда — тю-тю: только меня и видели!
(Уходит.)
Явление одиннадцатое
Чечилия и граф.
Чечилия. Недурную штучку сыграл со мною синьор Андзолетто. Знай я, что его сестрица останется в доме, честное слово, не пошла бы за него.
Граф. Разве вы не знали, что у него есть сестра?
Чечилия. Знать-то знала, но он мне дал понять, что она будет жить у дядюшки.
Граф. Может быть, так и будет.
Чечилия. Боюсь, что нет, потому что он поссорился с дядей.
Граф. Очень плохо, что синьор Андзолетто не в ладах с дядей. Старик богат. Я его знаю. И очень славный человек.
Чечилия. Славный! Вы говорите, славный? Да это дикарь, мужлан, невежа! Мне известно, что он отзывается обо мне без всякого уважения. Он смеет говорить, что его племянник зря женился на мне. И уж чего только он ни делал, чтобы помешать нашему браку! У этого золотого осла денег сколько угодно, а ему все мало. Он жалуется, что я принесла его племяннику маленькое приданое! А чем он заслужил большое приданое? Забыл, небось, как сам ходил в рваном камзоле? В конце концов, я особа воспитанная, семья моя живет на ренту, а меня вырастили как дворянку. Он даже не достоин иметь такую племянницу, как я. Удивляюсь, что это вы вздумали говорить, будто он славный человек.
Граф. Синьора, я ведь ничего этого не знал. Отказываюсь от своих слов и заявляю, что он кретин, тупица и обормот.
Чечилия. Мужлан, невежа!
Граф. Такой, что хуже не бывает.
Чечилия. Неужели, по-вашему, можно относиться с таким пренебрежением к женщине, подобной мне?
Граф. Черт возьми! Вы достойны быть королевой! Ах, если бы я узнал вас прежде, чем вы дали слово синьору Андзолетто.
Чечилия. Так уж сложилась моя судьба.
Граф. А вам приходится жаловаться на мужа?
Чечилия. Нет, на него мне жаловаться не за что. Это было бы с моей стороны неблагодарностью. Я его любила, люблю и всегда буду любить, а о дядюшке его слышать не хочу.
Граф. Но ведь дядюшка может помочь вам деньгами.
Чечилия. Пусть он ими подавится! Мы в нем не нуждаемся. У мужа моего достаточно средств, чтобы содержать меня. С меня будет довольно, если он уберет из дому Эту свою сестрицу. Тогда станет совсем хорошо.
Граф (в сторону). Ну, а мне известно, что у этого бедного малого насчет капиталов совсем жидко.
Явление двенадцатое
Те же и Лучетта.
Лучетта. Ваша милость, синьорина мне сказала, чтобы я вам очень кланялась; она сейчас придет приветствовать вас сюда, а вы чтобы не беспокоились ходить к ней, потому что ее комната для приемов не подходящая.
Чечилия. Она так вам и сказала?
Лучетта. Как сказала, так я и передаю.
Чечилия. Вы очень хорошо передаете поручения. Слышите, граф, какие речи?
Граф. По правде говоря, не совсем понимаю.
Чечилия. Эта синьора хочет сказать, что ее комната не так хороша, как моя, и что ей не угодно принимать в комнате, которая недостойна ее. Теперь поняли, граф?
Граф. Отлично понял.
Чечилия. Как вам нравятся эти претензии?
Граф. Нельзя сказать, чтобы у девицы не было претензий.
Лучетта (в сторону). Надо намекнуть хозяину, чтобы он держал ухо востро с этим графом: подлипало первостатейный.
Чечилия. Что это за грохот там наверху?
Лучетта. Не знаю, ваша милость. Там ведь другие жильцы.
Чечилия. Я не желаю, чтобы был такой шум и чтобы у меня над головой потолок ходил ходуном. Какой еще там сброд живет над нами?
Лучетта. Ох, ваша милость, что вы? Там, знаете, очень приятные особы, высокого рода. Даже еще сегодня утром ее милость синьора Кекка спрашивала меня, когда приедет молодая хозяйка. "Не знаю, — говорю, — возможно, что и сегодня". — "Когда приедет, — говорит, — дайте мне знать, я хочу прийти к ней засвидетельствовать свое почтение".
Чечилия. А у золовки она была?
Лучетта. Нет, ваша милость. Она ведь знает обращение! Еще бы! Вот увидите. Как можно! Разве она придет к синьорине раньше, чем к хозяйке дома?
Чечилия. Когда увидите, передайте, что, если ей угодно пожаловать, милости просим. Не так ли, граф?