Страница 14 из 19
Действие третье
Явление первое
Та же зала.
Дораличе и Ансельмо выходят из своей комнаты.
Дораличе. Отец, выслушайте меня: пока мадам Фонтен пишет у нас в комнате письмо…
Ансельмо. Что эта дама делает у нас целое утро?
Дораличе. Она принесла мне тысячу уверений, сказала тысячу учтивых и ласковых слов. Ей неприятно, что она со мной, как вы знаете, резко обошлась, она сто раз просила у меня прощения; она все боится, что я на нее сержусь, и просто не знает, как со мной расстаться.
Ансельмо. Действительно, француженки чрезвычайно учтивы. Им свойственна врожденная веселость, которая иной раз может показаться преувеличенной, но, по существу, о пи приветливы, общительны и очень хорошо воспитаны. Вы ничего ей не говорили о том замужестве, которое я вам предложил?
Дораличе. О боже, что вы говорите? Я ни за что не стала бы предавать огласке то, что меня унижает и позорит.
Ансельмо. Как так? Что вы сказали? Такое замужество опозорило бы вас?
Дораличе. Вас обманули, отец, вас предали. Вот почему я и хотела поговорить с вами с глазу на глаз. Тот, кто беседовал с вами обо мне и просил у вас моей руки, женат на другой.
Ансельмо. Мосье Лароз женат? Не верю, не может Этого быть, никогда этому не поверю.
Дораличе. То, что я говорю, истинная правда. Его жена сама была здесь, обвиняла и оскорбляла меня.
Ансельмо. О небеса! Неужели он хотел отвести мне глаза, боясь, как бы я не принудил его уплатить немедленно все, что он мне должен? С его стороны это был бы поступок, гнуснее которого нельзя придумать.
Дораличе. Ах, отец, дрянные люди встречаются повсюду.
Ансельмо. И все-таки я еще не решаюсь поверить тому, что вы мне говорите. Коммерсант, мой корреспондент… Это невозможно, здесь какое-то недоразумение, какой-то обман. Скажите, пожалуйста: что, мадам Фонтен пришла сюда в обществе мосье Лароза?
Дораличе. Я не знаю, кто такой мосье Лароз.
Ансельмо. Это тот, кто просил вашей руки, тот, кого я застал здесь, вернувшись.
Дораличе. Да, отец. Он приходил вместе с мадам Фонтен.
Ансельмо. Так она должна его знать. Ей известно, женат он или нет. Пойдем, спросим ее…
Дораличе. Вы хотите, чтобы она узнала об этом новом оскорблении, которое нам нанесено? Чтобы она рассказала другим? Чтобы новость облетела весь Париж? Чтобы я снова стала посмешищем целого города?
Ансельмо. Я поговорю с ней умело и постараюсь дознаться истины, не выдав нашей тайны.
Дораличе. Поговорите с ней. Но я бы не хотела при Этом присутствовать. Боюсь, что я могу не сдержаться.
Ансельмо. Да вот и она как раз.
Дораличе. Я уйду и оставлю вас вдвоем, если позволите.
Встречается с мадам Фонтен, они обмениваются любезностями, и Дораличе уходит.
Явление второе
Мадам Фонтен, Ансельмо, потом слуга.
Фонтен. Синьор Ансельмо, мне нужно послать эту записку. Время уже позднее, вас я не смею беспокоить, а проводить меня некому. Так вот я пишу своим людям, чтобы за мной прислали карету.
Ансельмо (беря записку). Посмотрим, нет ли тут кого-нибудь. Эй, слуга!
Слуга. Я здесь. Что прикажете?
Ансельмо. Отправьте сейчас же это письмо. (Передает письмо слуге.)
Слуга. Вы хотите послать его местной почтой?
Фонтен (слуге). Нет, поищите человека, который бы отнес его сейчас же и поскорей вернулся. Когда он вернется, я ему заплачу.
Слуга. Исполню сию же минуту. (Уходит с письмом.)
Ансельмо. Сударыня, простите мне мое любопытство: что такое местная почта?
Фонтен. Прекраснейшее и удобнейшее устройство, какое только можно придумать для большого, многолюдного и оживленного города. Во всякое время по улицам ходят особые люди, держа в руке трещотку. Если вам нужно переслать в черте города или даже за город письмо, деньги, пакет и тому подобное, то вы поджидаете, чтобы один из таких людей, которых зовут «посыльными», прошел мимо, или велите разыскать его, и так за очень небольшую цену можно справить множество дел.
Ансельмо. Почему же вы на этот раз не воспользовались местной почтой?
Фонтен. Потому что у нее свое положенное время. Ответ на посланное письмо вы можете получить через шесть часов. А кому он нужен скорее, тот должен отправить нарочного.
Ансельмо. Понимаю, такой порядок мне нравится, и я вижу, что этот город весьма благоустроен. Позвольте вас поблагодарить за ваши любезные разъяснения.
Фонтен. Так всегда надо поступать с чужеземцами. И во Франции это делают очень охотно. Вы убедитесь, что любой лавочник с величайшей учтивостью объяснит вам, как найти такую-то улицу, и выйдет из своей лавки, чтобы указать вам дорогу.
Ансельмо. Так принято и кое-где в Италии. Не всюду, но кое-где, и особенно в Венеции.
Фонтен. О, я вам верю. Мне очень хвалили этот ваш город. Говорят, что для Италии Венеция во многих отношениях столь же замечательна, как Париж для Франции.
Ансельмо. Если бы у меня было время, я рассказал бы вам о моей родине кое-что интересное, но сейчас я занят одним срочным делом, чрезвычайно для меня важным и в котором вы могли бы мне очень помочь.
Фонтен. Вам стоит только приказать мне.
Ансельмо. Вы, конечно, знаете мосье Лароза?
Фонтен. Знаю очень хорошо.
Ансельмо. Скажите мне, пожалуйста, известно ли вам, что он женат?
Фонтен. Наоборот. Мне достоверно известно, что он холост.
Ансельмо (в сторону). Ага, я говорил! Этого не может быть, это мне казалось невозможным.
Фонтен. Поверьте, если бы он был женат, я бы это Знала.
Ансельмо (в сторону). Не значит ли это, что он в нее влюблен или что он — кавалер, состоящий при ее особе? Если так, я был бы опять-таки крайне огорчен.
Фонтен. Простите, синьор Ансельмо, вы имеете какие-нибудь виды на него? Я слышала, что он — один из ваших корреспондентов. Может быть, на этот раз дело касается вашей дочери?
Ансельмо. Должен сознаться, что кое-какие беседы велись, но я не желаю нарушать чьи бы то ни было интересы. Если бы, например, это было неприятно вам…
Фонтен. О нет, нет! Относительно меня вы можете быть вполне спокойны. Я с ним знакома, я с ним вижусь. Он дружен со мной, я дружна с ним, но как со всяким другим. Я замужем, и во Франции не существует обычая избирать себе кавалера для услуг, как это принято в Италии. Французские дамы бывают в обществе очень многих, не делая между ними никакого различия. Они появляются в городе то с одним, то с другим, в карете, пешком, как придется. И если мы с кем-либо вышли из дому, то сплошь и рядом нас провожает домой кто-нибудь другой. Мы отправляемся на прогулку, встречаем знакомых, проводим время сообща. Обедаем, где хотим. Мужья не ревнивы. Любовники не докучливы. Царят полнейшая свобода, полнейшее веселье, полнейший мир.
Ансельмо. Так, значит, в Париже нет страстей, нет увлечений?
Фонтен. Извините. Все люди — земляки, и человечество повсюду одинаково. Но у нас тщательно скрывают свои страсти. Любовники умеют себя держать, как должно, и женщины не состоят на положении рабынь.
Ансельмо. У вас чудные обычаи! Они мне бесконечно нравятся. Так вот, сударыня, я хочу вам сказать, что мосье Лароз просил у меня руки моей дочери.
Фонтен. Я радуюсь за вас. Лучшего вы не могли бы желать.
Ансельмо. А мне сказали, что он женат.
Фонтен. Он порядочный человек, неспособный на низость. Я вам советую не намекать ему на это оскорбительное подозрение. Французы добродушны, но чувствительны, обидчивы и крайне вспыльчивы.