Страница 8 из 22
«Нет в английском языке слов, которыми можно было описать это невероятное, грандиозное зрелище – старт носителя «Арго-2» с пристыкованным к нему кораблем «Ромул»! Вы видите! Нос корабля медленно выплывает из клубов дыма и пыли. Вот уже и весь красавец «Арго», набирая скорость, устремляется в безоблачное небо Флориды! Этот колосс высотой более двухсот метров и весом в шесть тысяч тонн, грандиозное создание человеческой цивилизации, направляется на осуществление самой заветной и дерзкой мечты всех времен – покорения Марса! Пилотирует этот гигант отважный астронавт Эдвард Салливан. Сегодня он первым выйдет на орбиту Земли. Его напарник, Джон Шорт, стартует через три дня с соседнего стартового комплекса в корабле «Рем». Вот уже только нестерпимо сверкающая точка, ярче Солнца, показывает нам, где находится корабль. Весь мир сейчас всматривается в экраны телевизоров. Смотрите! Ничего подобного люди не видели за всю историю цивилизации!»
(Из репортажа Г. Гревски с мыса Канаверал 6 марта 2048г.)
На фоне огромного бело-голубого шара Земли корабли «Ромул» и «Рем» казались двумя маленькими, медленно сближающимися цилиндриками. Через некоторое время они соединились. Теперь им осталось дождаться пристыковки маршевого двигателя, который выведет их на марсианскую траекторию. Наблюдали за ними два безмолвных свидетеля – спутники связи. Разнесенные на милю, они посылали на Землю четкую стереоскопическую картинку. Впервые легендарные основатели Вечного города, Ромул и Рем, готовятся к походу ради встречи со своим божественным отцом – Марсом.
Эд Салливан.
– У Джона была забавная фотография в круглой рамке. Девушка с ромашкой в руке. Он поместил её на внешнюю стену, рядом с иллюминатором. Диаметры почти совпали. Эх, если бы рамка была квадратная, Джон, может, и не сгинул бы там. Он говорил, это его школьная подружка, одноклассница. Ребекка Вильсон. Из-за чего мы поругались? Из-за ерунды. Из-за летающего по кораблю грязного полотенца. Не хочу вспоминать. Если не полотенце, то нашелся бы другой повод. Я не сдержался, Джон вспылил, ну и…. До плановой расстыковки осталось три дня, но мы разошлись по своим кораблям, и вскоре расстыковались. Летели в миле друг от друга и даже по радио не разговаривали целых четыре часа. Земля не вмешивалась.
Уолтер Лорд, врач.
– Мы договорились с парнями сразу. Любой конфликт рассматриваем как часть эксперимента. Вообще все. Еда, туалет, сон, работа, ссоры. Всё – эксперимент. То есть все происходит как будто невзаправду, как бы условно, значит, и ссоры вовсе не настоящие, а так. Одним словом, эксперимент. Более того, конфликтных ситуаций, скорее всего, избежать не удастся, так что не бойтесь ссориться. Даже можете считать, что ссоры входят в программу. Лучше открыто выяснить взаимные претензии, чем давить их в себе и копить обиды.
Диктофонная запись.
…особенно не прощались. Пожали руки, я перешел в спускаемый модуль. Расстыковка. Выход на траекторию спуска. Спасибо инженерам, всё работало как надо. Огонь за стеклом. Слабенький, не то, что на Земле. Атмосфера почти не сопротивляется. Выход парашютов. Рывка нет, а просто заметное торможение. Несколько минут тишины и четырехсекундный рев двигателей мягкой посадки. Удар о грунт. Все. Я на месте.
Эд Салливан.
– Когда Джон доложил, что посадка прошла нормально, у меня отлегло. Поздравления Земли пришли через тридцать четыре минуты. Ох, как же мы далеко забрались! Ну, потом контроль функционирования систем, это я рассказывать не буду, это скучно. Только через три часа мы смогли отдохнуть. Сказывалось напряжение. Посадка – самый опасный маневр до сих пор и у нас, и в авиации. Перед тем, как заснуть, я подумал: все-таки что-то с Джоном не так. Это странное упоминание о ножовке.… Если он так пошутил, то я, значит, чего-то не понял. На него не похоже.
Только много позже до меня дошло.
Я проснулся через пять с половиной витков. Подплыл к укладке инструментов. Есть две ножовки, побольше и поменьше, и несколько упаковок полотен, с разным размером зубов. Магнитная насадка для сбора металлических опилок. Вакуумный отсос для немагнитных опилок. Повертев в руках, положил все на место. Доложить в Хьюстон? Зачем? Джон уже там, ничего не изменить, а лишняя загадка ни к чему.
Диктофонная запись.
…просыпаюсь, темно. И тихо. Наконец-то появился вес! Пока умылся, что-то съел, собрал вещи, кое-где выскочившие из крепежа при ударе, и повесил фотографию Бекки, показалось Солнце. Оно здесь не такое, как на Земле, а маленькое, холодное, и чужое. Вот он, Марс. Надо начинать работу. Я столько раз представлял себе этот момент выхода на грунт, что он мне надоел заранее, и никакой торжественности не было. Земля, получив через семнадцать минут доклад и первые снимки выхода, так запищит от радости, что будет слышно здесь. Я обошел модуль, все нормально. Песчаная почти ровная поверхность. На горизонте невысокие холмы плавных очертаний. Температура на грунте минус восемьдесят три градуса. Давление шесть миллибар. Песок рыхлый, идти тяжело и непривычно. За полет я разучился ходить. Створки грузового отсека никак не мог открыть. Их, видимо, перекосило при ударе. Хотел было на этом завершить выход, но Эд подсказал: у тебя же есть ломик. Еще раз помянул добрым словом инженеров. Снаружи на модуле был закреплен небольшой и легкий титановый ломик, почерневший при прохождении атмосферы. Грузовой люк, наконец, поддался. Выступивший на лбу пот машинально «стер», ударив перчаткой по шлему. Вывел бурильную установку. Собрал в один контейнер песок, в другой камешки, положил в приемный люк. На сегодня хватит. Я устал. Мои мышцы обленились в длительной невесомости. Тяжелый неудобный скафандр, перегрузка при посадке и непривычная физическая нагрузка утомили меня. С трудом прошел шлюз, закрыл люк, проверил герметичность, закрыл глаза и прислонился к стене. Да, здесь вам не Луна, Хьюстон не поможет. Надежда только на себя и на Эда, пока он не ушел за горизонт. Отдохнув, вылез из скафандра. Доложил о завершении выхода. Занялся «домашними» делами. А вечером пришла Бекки.
Цитата из гранок статьи Г. Гревски в «НАСА спейс ньюс» от 29.01.2050г.
«Названия кораблей просто взяли из древнеримской мифологии. Как и в случае с «Аполлонами», никто особенно не задумывался над их смыслом. Марс – бог войны. Ромул и Рем – его сыновья-близнецы. По легенде, Ромул убил Рема и стал первым правителем Вечного города. В нашем случае всё не так. Это Марс убил Рема, то есть Шорта, хотя виновным, пусть и косвенно, считает себя Салливан, летевший на «Ромуле». Так бывает всегда, и в море, и в космосе. Если один гибнет, то второй виновен. Кто же еще? А уж если он формально командир, то и подавно».
Ниже резолюция редактора: Шорт пропал без вести. Напечатаем через два с половиной года, когда он официально будет признан мертвым. Говард, вы переутомились, возьмите отпуск!
Диктофонная запись.
…не было. Просто голос. Она спросила: «Ты останешься со мной?» Я машинально ответил: «Ты же знаешь, мне туда не добраться». Голос прозвучал совершенно неожиданно, я вынимал пакет с ужином из холодильника, но как-то сразу ответил, будто подсознательно ждал и был готов. Я замер на мгновение, потом медленно повернулся и посмотрел на портрет. Он висел на прежнем месте, между двумя круглыми иллюминаторами. Бекки с улыбкой смотрела на меня. Мне показалось, что ромашка чуть качнулась у нее в руке. Схожу с ума – первая мысль. Бросив пакет на стол, подошел к пульту. Взял микрофон. Сейчас скажу Эду. Он доложит в Хьюстон. Там поднимут на ноги толпу психиатров, те будут пару часов совещаться и спорить. Итого через три часа я получу рекомендацию типа: «Ты устал и перегрузился впечатлениями. Прими снотворное и ложись спать». Я положил микрофон и засунул пакет в грелку. Пока сидел и ждал ужина, ясно понял три вещи. Во-первых, никакая помощь не реальна и не нужна. Во-вторых, времени мало, и надо набурить максимум кернов. В-третьих, сошел ли я с ума, могу выяснить только я сам. Вот тут я и подумал про диктофон. Все равно больше четырех часов работать снаружи невозможно, сил не хватит, значит, будет время для записей моих, я усмехнулся, мемуаров, что ли. Когда Эд спустится за кернами, он возьмет и диктофон. Возможно, это поможет тем, кто придет потом. Хотя я не думаю, что людям практически понадобятся здешние промерзшие пустыни. Вот так. Сейчас поужинаю и начну диктовать. С самого начала. Для Эда и Хьюстона я здоров и полон сил. В конце концов, Бекки – мое личное дело.