Черная тропа

«Боюсь?— переспросил меня Федя. — А, пожалуй, ты права, я действительно боюсь. Только я сумею преодолеть свой страх».

Он вдруг опять заторопился, начал прощаться. Я ни о чем его больше не расспрашивала. Мы молча вышли в коридор. Федя хотел меня поцеловать на прощанье, но я уклонилась. Тогда он вдруг так странно взглянул на меня и промолвил грустно:

«Ты права, я и не достоин твоего поцелуя...»

Девушка глубоко вздохнула, спазма снова стиснула ей горло.

— Это все, Лиза? — мягко спросил Павленко.

— Нет... У самой двери Федя остановился. Лицо его казалось еще бледнее. Он протянул ко мне руки, но я отступила. Мне почему-то вдруг стало страшно. А Федя зашептал торопливо, словно в бреду: «Лиза... Лиза... ты должна мне верить, Лиза!.. Может быть, я трус, но... Да, да, только из трусости я...»

Вошла работница, и Федя выскочил на лестничную площадку. Я хотела броситься за ним, но Даша остановила меня каким-то вопросом. А потом догонять Федора было уже поздно: внизу хлопнула дверь... В последний раз.

— Он не говорил больше ни о чем? — спросил полковник. — Не помните, Лиза, назвал он какую-нибудь фамилию?

На этот вопрос Лиза не могла ответить. Пытаясь вспомнить подробности, она почти дословно повторила свой рассказ, и Павленко понял, что в этот день ничего больше от Лизы не сможет добиться.

— Вы рассказывали обо всем этом кому-нибудь?

— Папе, маме и больше никому.

— Обещайте мне, Лиза, что пока вы больше никому не будете об этом рассказывать.

Она доверчиво и твердо взглянула полковнику в глаза.

— Да. Обещаю...

Почти в течение трех суток майор Бутенко и лейтенант Горелов проверяли автопарк города. Назвавшись работниками автоинспекции, они обошли все гаражи и все учреждения, в которых имелись грузовые машины, и взяли на заметку свыше сорока полуторатонок и трехтонок с железными кузовами и одинарными скатами.

Выяснить, какие из них выезжали в ту ночь, когда было совершено преступление, особого труда не представляло. На подвозе строительных материалов к заводу ночью работало свыше двадцати машин. Круг поисков, таким образом, несколько сужался, однако найти машину, которая во время работы отлучалась со своего маршрута, до сих пор не удалось.

В числе водителей этих машин были самые различные люди — демобилизованные солдаты, бывшие трактористы, молодые выпускники шоферских курсов, комсомольцы и комсомолки. Просматривая их личные дела, Бутенко убеждался, что заподозрить кого-либо в совершении такого тяжкого преступления, как убийство, не было основания.

Как-то, усталые и раздосадованные, они присели отдохнуть в конторке заводского гаража, и Горелов начал строить свои предположения вслух.

— От маршрута вокзал — строительная площадка до места преступления не больше километра. Сколько времени мог занять у преступника этот крюк? Пожалуй, минут десять, не больше. Ясно, что, совершив убийство, он возвратился за грузом, и никто не заметил его отлучки. А преступник находился именно в этой смене...

— Возможно, что все происходило именно так, — с усмешкой заметил Бутенко. — Но в этой смене работали одни комсомольцы. Восемь девушек и четырнадцать парней. Нельзя поверить, чтобы среди этих ребят оказался матерый преступник. Не забудьте, он действовал быстро, но осторожно, — даже подобрал отстрелянную гильзу. Кроме того, в городе не один гараж. Наконец, машина могла быть и иногородней.

Лейтенант Горелов смущенно согласился:

— Да, это верно. Видно, иголку в стоге сена проще найти...

Анатолий Горелов лишь недавно прибыл в органы госбезопасности из заводской комсомольской организации. Активный общественник и хороший организатор, он успел проявить себя и в учебе, и на производстве. С первого дня знакомства майор заметил, что у парня есть хватка: страстное увлечение порученным делом, способность искать все новые пути следствия, внимание к подчас неуловимым мелочам.

Этот смуглый, ясноглазый юноша с отличной физической подготовкой, страстью к чтению и цепкой памятью, отличался той особой жадностью к жизни, которая свойственна сильным, деятельным натурам. В новой для него профессии Горелов стремился сразу же войти в курс дела, спотыкаясь, злился на самого себя, но веры в свои силы не терял.

Угадывая его постоянную внутреннюю напряженность, Бутенко иногда с одобрением отмечал убедительность логических суждений Горелова, а иногда без труда опровергал их. В такие минуты лейтенант как-то виновато улыбался и выглядел совсем мальчиком. Впрочем, особой робости Бутенко в нем не замечал. Когда они оставались наедине, юноша нарочно высказывал свои мысли вслух, с чуткой готовностью ожидал поправок или опровержений со стороны майора. Бутенко ценил в нем эту черту. Вот и сейчас он уверенно сказал:

— Найдем, лейтенант. Сотни тропинок есть, многие из них уводят от цели, но где-то же есть и верная тропа. Мы должны ее заметить...

Звякнула щеколда, и порог конторки неторопливо переступил заведующий гаражом, пожилой солидный усач в замасленной спецовке. Четверть часа назад Бутенко беседовал с ним и не мог не заметить в глазах усача сдержанную, хитрую усмешку.

— Отдыхаем, товарищ инспектор? — спросил он сочувственно и, разглаживая пачку измятых путевок, присел за столик напротив Бутенко. — Да, нелегкая у вас работенка! Какой-нибудь шалопай натворит беды, а вам разбирайся...

— К вашему автохозяйству у меня претензий нет,— заметил Бутенко, закуривая. — Постановка дела у вас, как вижу, образцовая...

Усач улыбнулся, явно польщенный:

— Двадцать лет как один годик на этом деле стою! Любой марки машину разберу и соберу до винтика. Знаете, сколько я шоферов обучил? Может, не поверите? Четыреста... У меня, касательно специальности, от молодых секретов нет. Смело могу весь гараж лучшим своим парням доверить.

— И доверяете? — без особого интереса, лишь бы поддержать разговор, спросил Бутенко.

Усач удивился:

— А как же? Дело вполне законное. Ночью у меня ребята по очереди дежурят. Правда, не все, только самые проверенные. Это приказом по заводу разрешено.

— Правильно, конечно, — согласился Бутенко. — Если водитель опытный, на механика растет, ему это полезная практика. Кто, к примеру, дежурил у вас в прошлую ночь?

Завгар порылся в карманах, достал записную книжку, надел очки:

— Семен Петренко... Славный паренек. Недавно из армии прибыл, танкист.

— А двадцать четвертого числа? Тоже из молодых?..

Завгар перелистал страницы книжки:

— Морев... Этого я вне очереди назначил. У парня стряслась неприятность, я и решил: пусть в гараже побудет, чем в рейс ехать. Я, между прочим, из практики знаю, что, если у человека беда какая-нибудь случится, он за баранкой рассеянность может допустить.

— А что у него случилось?

Усач спрятал книжку и принялся протирать очки.

— В чужие дела я не вмешиваюсь, не имею привычки. Другое дело, если технический вопрос... Слышал краем уха, что крепко расстроен малый. Вроде бы невеста сбежала от него.

— Ну, невеста найдется, — засмеялся майор. — От хорошего жениха не убегают.

Горелов украдкой удивленно взглянул на майора: ему было непонятно, какой интерес находит Бутенко в этом беспредметном разговоре.

Но Бутенко весело продолжал:

— Не думаю, чтобы эта история была для вас безразлична. Наверное, Морев и вас приглашал на свадьбу?

Завгар внимательно посмотрел на Бутенко, и снова майор заметил в его глазах сдержанную, лукавую усмешку.

— Я не любитель гулянок. Даже свою собственную свадьбу без всякого шума отмечал. Правда, со мной такого не случалось, чтобы невеста исчезла...

— Ну, так уж и исчезла! — возразил майор. — Просто уехала куда-нибудь к родственникам.

Усач, как видно, не любил, чтобы его слова брали под сомнение.

— В том-то и дело, что исчезла, — твердо повторил он. — Да, ни слуху, ни духу. Ежели бы уехала, на заводе, я думаю, предупредила бы.

— А, на заводе, — проговорил Бутенко. — Разве и на заводе не знают, где она?