Сборник "Соломон Кейн"

Один из воинов Агары нерешительно приблизился, но англичанин в бешенстве выстрелил ему в лицо.

— Так погибнет каждый, кто не поклянется в верности Ястребу Басти! — закричал он, размахивая посохом, как скипетром.

Он свирепо посмотрел на Кейна. Неужели после всего пройденного вместе начнется дуэль?

Но внезапно глаза пирата погасли. Руки его беспомощно разжались, пистолет упал на землю. Ястреб с напыщенным и самодовольным видом заходил кругами на одном месте, похожий на глупую курицу. Вдруг он широко улыбнулся Кейну.

Когда-то пуританин уже наблюдал подобную перемену в лице. Он не верил своим глазам. Он видел перед собой не глаза Ястреба, а чьи-то другие. Кейн смотрел озадаченно, пока не услышал голос:

— Что же ты, не узнаешь Н'Лонгу, брат?

Кейн беспомощно покачал головой. Он слишком был рад, чтобы осудить колдовство мага, и только спросил:

— Что ты сделал с Ястребом?

— Он ушел в страну теней. Может быть, узнав, как стать королем, он вернется, — засмеялся Н'Лонга, но глаза его остались старыми и усталыми. — Это тело будет сидеть на королевском троне, и оно должно иметь короля внутри. Ястреб не король. Н'Лонга лучше.

Кейн внутренне не мог не согласиться с этим. Люди испуганно жались друг к другу. Народу Басти король был необходим. А назвать правителя новым именем — значило еще больше смутить толпу. Н'Лонга поднял руку:

— Приветствуйте короля, — закричал он. — Ястреба Басти!

На рассвете Кейн подошел к берегу. Бастийцы уже работали на полях. Ястреб, или тот, кто жил в его теле, помогал и руководил ими. Он широко улыбнулся Кейну, когда тот проходил мимо.

Пуританин велел неграм в каноэ перевезти его на другой берег. Последний взгляд пуританина на остров был печален. Ему казалось, что город будет вечно жить в тревоге. И хотя вокруг уже рассвело, над пирамидами висела бледная луна, словно призрак лица, выглядывающего из капюшона.

Роберт Говард

Дети Ашшура

1

Соломон Кейн вскочил с груды сваленных в углу шкур, служивших ему постелью, пытаясь в кромешной тьме найти свое оружие. Его разбудила не бешеная дробь тропического ливня, стучавшего по крыше хижины, и не яростные раскаты грома — вопли ужаса и боли, пронзительный лязг стали доносились сквозь шум и грохот тропического шторма. По-видимому, в деревне, где англичанин укрылся от разбушевавшейся стихии, происходило что-то страшное — набег или облава. Соломон Кейн лихорадочно пытался понять, кто именно мог напасть на мирную деревню ночью и в такой ужасный шторм. Его рука наткнулась в темноте на пистолеты, лежавшие тут же, на шкурах, но он не стал их брать. В такой ливень это просто бесполезные игрушки — порох мгновенно намокнет, стоит лишь выйти за порог хижины.

Забыв про шляпу и плащ, Кейн бросился к двери и резко распахнул ее. Яркая вспышка молнии, которая, казалось, прорезала все небо, на миг ослепила его, но затем он увидел безумное, хаотичное мелькание человеческих фигур в просветах между хижинами и сверкающие отблески огня на лезвиях мечей и топоров. Теперь он отчетливо слышал пронзительные крики ужаса чернокожих жителей деревни и гортанные воинственные кличи на каком-то незнакомом ему языке. Кейн пробежал несколько шагов вперед, высоко подняв меч над головой, и вдруг почувствовал, как рядом с ним метнулась чья-то тень. Он резко остановился и взмахнул мечом, но в это мгновение новая ослепительная вспышка молнии лишила его возможности увидеть врага. Соломон невольно зажмурился, обрушив удар наугад в пустоту. Открыв глаза, он успел лишь увидеть занесенный над его головой огромный меч. Снова вспыхнул огонь, который был во сто крат ярче молнии. Сознание затуманилось, и мрак чернее ночи в джунглях поглотил его…

Соломон Кейн очнулся, когда первые лучи солнца едва тронули бледным светом потемневшие от дождя джунгли. С трудом приподнявшись, он сел в липкой грязи неподалеку от своей хижины. Со лба его сочилась кровь, а голова раскалывалась и гудела, но Кейну все же удалось приподняться и оглядеться по сторонам. Дождь, по-видимому, давно прекратился, и небо было совершенно ясным, без единого облачка. Над деревней висела тишина — зловещая, гнетущая тишина, — и англичанин вдруг осознал, что теперь эта деревня — обиталище Смерти. Повсюду — на улицах, в дверях и внутри хижин — лежали тела мужчин, женщин и детей, некоторые из них были изрублены на куски, что говорило о какой-то запредельной жестокости и бессмысленности нападавших. По-видимому, они убили почти всех жителей, а если и захватили кого-то в плен, то лишь немногих. Они не взяли никакого оружия, принадлежавшего их жертвам, и ничего из утвари или орудий труда. Соломон Кейн понял, что набег совершили представители какой-то более цивилизованной расы, которых совершенно не интересовали ни примитивные копья, ни топоры и ничего из того, что было произведено руками грубых крестьян. И все же, как обнаружил через некоторое время англичанин, кое-что они взяли — слоновую кость, в большом количестве имевшуюся в деревне, а также его меч, пистолеты, кинжал и сумки с патронами и порохом. Прихватили неведомые захватчики и палку Соломона с заостренным концом, причудливой резьбой и набалдашником в виде кошачьей головы, которую подарил англичанину его друг Н'Лонга, колдун с Западного побережья. Пропали также шляпа и плащ.

Кейн стоял посреди мертвой деревни, мучительно размышляя о причинах, вызвавших эту кровавую резню, но ответа не находил. Он пришел в деревню предыдущей ночью, весь промокший, и попросил пристанища у жителей, которые радушно приняли его, щедро поделившись своими скромными запасами пищи. Из разговоров с ними Соломон понял, что сами они не очень много знали о земле, на которой жили, так как поселились здесь относительно недавно, изгнанные со своих мест более могущественными и воинственными племенами. Они были простым и миролюбивым народом, и в сердце Кейна зажглись ярость и ненависть против неизвестных варваров, так жестоко расправившихся с безобидными и беззащитными людьми. Внезапно он вспомнил, как яркая вспышка молнии осветила на мгновение лицо того, кто напал на него, — лицо белого человека! Но ведь Кейн знал, что в этих местах не могло быть белых людей, даже кочевники-арабы появлялись лишь в сотнях миль отсюда. Соломон не успел разглядеть одежду чернобородого, хотя теперь смутно припомнил, что выглядел он как-то не по-местному причудливо, да и длинный прямой меч в его руке говорил о том, что эти люди пришли откуда-то издалека. Кейн взглянул на грубую неровную стену, окружавшую деревню, на бамбуковые ворота, обломки которых теперь валялись в грязи, и вдруг заметил широкую утоптанную тропу, уходящую в джунгли. Оглянувшись в поисках какого-нибудь оружия, он увидел лежавший неподалеку грубый крестьянский топор и взял его. Соорудив из широких листьев некое подобие шляпы, чтобы защитить голову от палящих солнечных лучей, Соломон Кейн вышел через сломанные ворота и направился по следу неведомых убийц, ведущему в джунгли.

Под гигантскими деревьями, укрывавшими землю от ливня, след стал заметнее, и Кейн, присев на корточки, стал вглядываться в разбухшую рыхлую почву. Он ясно различил отпечатки сандалий, — их было больше, но попадались и следы босых ног, говорившие о том, что часть жителей все же захвачена в плен. По-видимому, если нападавшие и понесли потери, то тела своих убитых они взяли с собой. Скорее всего, они уже очень далеко: Кейн старался идти как можно быстрее, не останавливаясь, но так и не увидел никого впереди за целый дневной переход.

Только когда заметно стемнело, Соломон сделал наконец небольшой привал и торопливо поел то, что успел захватить с собой из уничтоженной деревни. Затем он вскочил на ноги и вновь устремился вперед, сжигаемый яростью и желанием разрешить загадку страшного чернобородого человека, высвеченного в его памяти вспышкой молнии. Хуже всего было то, что убийцы забрали оружие Кейна, а в этой дикой стране наличие оружия — вопрос жизни и смерти…