Триада

Этот астероид существенно отличался от других метеоритов, во множестве входящих в плотную земную атмосферу каждый день. В глубине его теплился зачаток жизни, состоящий из смеси энерго-информационных полей и органики.

Когда метеорит со свистом стал рассекать воздух, услужливое трение, всегда спасающее поверхность планеты от града ударов, начало свою повседневную работу — инородное тело стало разогреваться. Вскоре, вокруг него уже бушевало пламя, испарялся спрессованный лед и камень. Так, что в пруд посреди карьера рухнул лишь небольшой оплавленный обломок, который бесславно завершил великий полет, растворившись через несколько часов в окружающей воде. Однако, сразу после падения произошло очень важное событие — жизнь внутри обломка начала активироваться, «спора» ждала своего носителя, который не замедлил появиться. В это самое время Таниэль коснулась рукой черной поверхности метеорита.

Попав внутрь носителя спора за несколько минут адаптировалась к среде и приступила к выполнению программы развертывания. Для этого использовались питательные вещества, содержащиеся в крови и биотоки из окружающих нервов. Спустя несколько часов личиночная стадия завершилась, в новообразовавшемся существе пробудилась генетическая память, и оно осознало себя.

Голод. Слишком слабые биотоки. Двигаюсь в направлении их усиления. Тело ещё слабо, но это не страшно — органики хватает, мало психической энергии. Поглощаю по пути все доступное, хотя понимаю, что это вредит хозяину. Ничего — потом восстановлю. Наконец, добираюсь до центра. Блаженство. Вскоре в потоке усиливается негативный пучок. Это неприятно и связано с нарушенной мною деятельностью одной из конечностей хозяина. Теперь я могу и должен действовать. Некоторое время изучаю организм носителя. Память предков подсказывает, что с подобными существами мы уже сталкивались. Беру все физиологические процессы под свой контроль и регенерирую повреждения.

Проснувшись на следующий день, Таня почувствовала необыкновенную бодрость и сильный голод. От вчерашнего плохого самочувствия не осталось и следа. Позавтракав вместе со всеми девушка тем не менее все еще хотела есть. Раньше за ней такого аппетита не водилось. Пришлось использовать неприкосновенный запас.

После завтрака толкиенисты потянулись в сторону железнодорожных путей — сборы кончились, пора по домам. Таня собрала свой маленький цветастый рюкзак, который показался ей необычайно легким, и направилась на станцию вместе с лучницами своей звезды. Дорога петляла между поросшими соснами горками. Вершины их были часто увенчаны черными, поросшими лишайником, скалами, которые своей структурой напоминали циклопическую кладку древней, давно ставшей руинами крепости. Таниэль в который раз мысленно одобрила выбор места для ролевых игр.

В электричке она попыталась расслабится, но этому помешал возникший неподалеку шум. Дородная кондукторша подобно горе нависла над каким-то хоббитом. Гневно указующий перст её, размером с крупную сосиску, был устремлен на сравнительно небольшой круглый щит в руках молодого человека. Гарцующий пони из жести в центре, видимо считался гербом владельца.

— За крупногабаритные предметы производится дополнительная оплата! — визгливый голос кондукторши кипел праведным гневом.

Хоббит проявлял вялые попытки самообороны, впрочем, совершенно безрезультатные. Наконец, когда бедолага уже собирался смириться со своей несчастной судьбой и заплатить штраф, он заметил, что взгляд его противницы остекленел, а патетически воздетая вверх рука зависла в воздухе. Изумленный этим явлением он обернулся, желая выяснить, что вызвало такую неадекватную реакцию. Первое, что бросалось в глаза — это огромный дверощит, медленно двигавшийся по проходу. Сверху выглядывали два нетрезвых глаза и рыжая шевелюра Грышнака. При ходьбе десятник покачивался значительно сильнее, чем того требовала тряска вагона. Стряхнув оцепенение, кондукторша забыла о хоббите, тут же забившемся в угол, и со всей нерастраченной яростью набросилась на новую жертву. Но… коса нашла на камень. Пьяному Гришке все её попреки были глубоко безразличны, а от более решительных действий его надежно защищал большой щит, перегородивший весь проход. Когда же во время очередного призыва оплатить багаж, Грышнак начал душевно исполнять «Врагу не сдается наш гордый Варяг», негодование взбешенной тетки достигло апогея. Между тем, парень никого не хотел оскорблять. Просто в нетрезвом состоянии в нем всегда просыпался задушенный в детстве певец, и его голос, подобный вою ветра в водосточных трубах, сотрясал воздух далеко вокруг. Это заставляло испуганно вздрагивать любого, кто обладал хоть какими-то зачатками музыкального слуха. Что и попыталась объяснить кондукторше случившаяся рядом Таня. Она решила во что бы то ни стало не допустить смертоубийства. К сожалению, её благородный порыв не достиг назначенной цели. Даже наоборот — вся ярость женщины переключилась на более доступный объект. Из длинной и познавательной её речи Таня узнала много нового о своих предках до тринадцатого колена, о своем образе жизни, сексуальной ориентации, особенностях питания, умственных способностях и внешнем виде. Во время этого монолога в нее то и дело летели слюни и какие-то маленькие ошметки, наверное, грязь с рук впавшей в амок кондукторши. На последнем пункте девушка почувствовала, что начинает медленно звереть. Когда в своем красочном описании кондукторша дошла до носа, Татьяна «дошла до ручки». Но внезапно она почувствовала спокойствие и уверенность в своих силах.

— «Не могли бы вы снова повторить про мое питание? И куда я после этого должна пойти? Может быть вам стоит прогуляться туда самой!» — негромко и с какой-то скрытой силой в голосе произнесла Таня, холодно смотря в глаза взбешенной тетки.

Та замерла с открытым ртом и выпученными глазами. Затем она медленно повернулась и, не произнеся ни слова, направилась в следующий вагон. Девушка же тяжело опустилась на скамью, чувствуя непонятное опустошение и сильную усталость. Она не заметила ошарашенных лиц попутчиков, обращенных к ней. От такого Гришка даже протрезвел, и остаток пути они не уставали удивляться странностям поведения злополучной кондукторши. Из вагона Таня и Гриша вышли, ещё более сдружившись и подтвердив обоюдное намерение вскоре снова встретиться.

В тот самый момент, когда кондукторша честила толкиенистов, нарастающий негативный поток вырвал симбионта из его замкнутого мирка, где он упивался человеческими эмоциями. Проанализировав текущее состояние организма хозяина, он пришел к выводу, что раздражение приходит извне. Пришлось подключаться к органам чувств. Таким образом и был обнаружен источник — агрессивно настроенный индивидуум того же вида, что и хозяин. Он угрожающе вел себя и, возможно, готовился к атаке. В панике симбионт многократно увеличил силу психического воздействия своего носителя. Кажется, это возымело действие.

На будущее он сделал для себя два вывода. Во-первых, необходимы более мощные механизмы защиты: не все же противники будут столь легко внушаемы. И во-вторых, хозяйке (теперь он стал называть её так) явно не хватает положительных впечатлений. С этим надо что-то делать…

Следующие несколько дней ничем не отличались от остальных в длинной череде летних каникул, проходящих в удушливом зное пыльного города. Таня то предавалась блаженному ничегонеделанию, бесцельно слоняясь по квартире или нежась на балконе в тени, то предпринимала жалкие попытки заняться домашними делами.

Обычно это происходило так. Она лежала на кушетке в глубокой утренней прострации, но вдруг осознавала, что ужасно хочется есть, а приготовление пищи до сих пор сопряжено с таким бытовым атавизмом, как мытье посуды. На тщательное взвешивание всех «за и против» уходило полчаса, но в конце концов она приходила к выводу, что в общем-то не очень и голодна, к тому же худеть сейчас модно, да и вообще…, на этом «вообще…» она тихо засыпала. Однако, ближе к обеду этот аргумент, казавшийся ранее неоспоримым, стремительно терял в весе. Наконец, она, напрягая остатки оплывающих на жаре воли и совести, решалась. «Все сейчас я досчитаю до трех и встану. Ра-а-з, два-а, три-и…, четыре, пять…». Еще одна попытка: «Ра-а-з, два-а, три-и…» — ничего, лишь слегка шевельнулась загорелая нога. Однако, в конце концов (обычно это происходило к ужину), Таня всегда выходила победительницей из очередной тяжелой битвы с собой: с трудом поднимала себя на ноги, волоком тащила в ванную и несколько раз беспощадно окунала в холодную воду.