Смертоносный груз «Гильдеборг»

Я допил бренди. Оно поставило меня на ноги, вернуло хорошее настроение. С новой энергией я погрузился в переливающийся людской поток. Я знаю, что здесь стоит на якоре, и буду осторожен. Я ведь Шиппер, Бернард Шиппер, у меня есть подтверждающие это документы. Временами я поглядывал на витрины магазинов, полные иностранного товара. Японские транзисторы, индийский текстиль и китайские украшения. Фотографии голых женщин всех цветов кожи, меняльные конторы и филиалы международных банков, агентства авиакомпаний, все напихано и спрессовано, втиснуто друг в друга. Борьба за каждый метр тротуаров, ступеней и проездов. Компании, названия которых я никогда не слышал. "Вашингтон Пост" — агентство печати.

Дощечка была совсем маленькой, только случайно в этом потоке она бросилась мне в глаза. Но я сразу же остановился. "Вашингтон Пост"… В голове у меня мелькнула сумасшедшая мысль, гениальная! "Вашингтон Пост"… А что если я продам «Гильдеборг», что если я расскажу?.. Открою миру тайну того, как погибла целая команда, как прикончили Гута, куда исчезли 200 тонн U308 — Я уже не на юге, здесь — свободный мир! Я возьму недорого — авиабилет в Европу. Я стоял и смотрел на архаический заголовок американской газеты. Толпа тормошила меня, обтекала и увлекала за собой. Мне нужно было взвесить эту мысль, понять ее, но мною уже начало овладевать прежнее нетерпение. Не ждать, воспользоваться случаем!

Я быстро зашагал и пробился к лестнице дома. Эта идея влила в меня новую энергию.

Я вбежал на второй этаж и нажал кнопку звонка. Вот оно! Двери открылись сами.

За пишущей машинкой сидела девушка цвета "кофе с молоком".

— Привет, красавица, — сказал я весело, — нет ли здесь шефа?

— Привет, — ответила она таким же тоном. Мгновение она еще печатала, а потом повернулась. Большие полные губы растянулись в улыбке. — Шеф приходит в одиннадцать. Может быть, я могла бы рассмотреть ваше дело сама? — сказала она с американским акцентом.

Мы приглянулись друг другу с первого мгновения.

— Не могла бы, золотце, я хочу предложить ему коммерцию, большое дело, и притом это вопрос жизни и смерти. Во всем остальном готов иметь дело с тобой.

— Хотите еще чего-нибудь выпить?

Я понял, что она меня высмеивает. Веду себя как сумасшедший. Наверняка она американка, возможно, с университетским образованием. Скорее всего, с университетским — за океан других не посылают.

— Спасибо, с удовольствием.

Она встала и продефилировала передо мной, как на параде. Высокая, полная, никаких мальчишеских бедер.

— Конечно, я могла бы рассмотреть это дело сама! — и поставила передо мною стаканчик.

Я отрицательно покачал головой.

— Сожалею, но в самом деле нет, все что угодно, но только не это. — Она посерьезнела. Теперь, видимо, я не казался ей нализавшимся. — Вот если с вашим шефом заключу контракт, то приглашу вас на обед! Пойдете?

Глаза встретились. Короткое замыкание.

— Спасибо, почему бы нет? — И она села к своему столу. — Но, скорее всего, придется посылать за бутербродами, — сказала она скептически, чтобы я не представлял себе все в розовом свете. Она снова взялась за работу, а я сидел и смотрел.

— Когда вы прилетели? — спросила она, даже не подняв голову.

— Сегодня утром…

Как ей это могло прийти в голову?

— Издалека?

Я пожал плечами.

— Я знаю здесь практически всех европейцев, а вы — новый, совсем новенький, — улыбнулась она ласково и кокетливо посмотрела на меня. Но звучало это так, как будто она сказала "совсем глупенький".

— Как младенец, — добавил я. Она кивнула.

— Не выпьете со мной?

— Только за обедом — если он будет. Теперь у меня масса работы. Только не ждите, что с шефом вам все это легко удастся.

— Будь я репортером, я бы не раздумывал. У кого есть профессиональное чутье, не позволит себе упустить такую возможность.

Чуть позже одиннадцати в кабинет ввалился энергичный лысый мужчина в полотняном костюме, с ярко, разрисованным галстуком.

— Привет, Тедди, — сказала красавица.

Он пробежал через приемную в соседнюю комнату. Меня даже не заметил.

— Дневные сообщения подготовлены? — гаркнул он за дверьми.

— Как раз заканчиваю!

— Отлично! Что нового? — Он снял пиджак и заглянул в комнату, — Привет, Джоссела…

— Этот господин… — откашлялась она, — новый…

Он посмотрел на меня и ослабил галстук.

— Гиббонс, — сказал он и протянул мне руку.

— Представлюсь позднее, если позволите. У меня для вас предложение, точнее — сделка…

Он бросил взгляд на Джосселу, патом на меня и, наконец, пожал плечами.

— Ладно, пройдите!

Я вошел в его кабинет и тихо закрыл двери. Внизу под окнами грохотала улица. Мне пришло в голову, что это не имеет смысла. Лучше всего мне надо было бы поискать судно.

Гиббоне устроился за письменным столом и молчал. Ждал. Я тоже.

— Пожалуйста, — сказал он наконец. Я сел в плетеное кресло против его стола.

— Слышали вы когда-нибудь о судне "Гильдеборг"? — Он кивнул. — О грузе U308?

Он снова качнул головой.

— Могу вам сказать, куда исчезло это судно и что стало с грузом. Я плавал на нем!

Он неподвижно смотрел на меня. Я не мог отгадать, о чем он думает.

— Но вы должны, скорее всего, заявить об этом в Евроатом…

Это звучало так, будто он просил:

"Не ходи ко мне, парень".

Я встал.

— На открытке из Дар-эс-Салама, не так ли? — сказал я таким же тоном. Это мне не приходило в голову, спасибо вам! — И я пошел к дверям.

— Подождите!

— Зачем? Я искал репортера, который может позволить себе написать о «Гильдеборг». Но ошибся, извините.

Я открыл двери. Джоссела сидела за столом, слушала. Снисходительно улыбнулась. Видимо, и ей с шефом было тоже нелегко.

— Вернитесь, дружище! — Я медленно прикрыл двери — ни в чем не надо перебарщивать. — Начните, я послушаю!

— Мне нужен авиабилет в Европу и тысяча долларов на дорогу. Не опубликовывайте ничего из того, что узнаете, до тех пор, пока я отсюда не уберусь. Это мои условия.

— С чего вы взяли, что я пожелаю купить вашу информацию? Что она будет интересовать меня? И как я узнаю, что вы не водите меня за нос?

Я сел.

— Это вы должны решить сами, рисковать будем оба. Вы — тем, что лишитесь денег, а я — жизнью. Потом отступать будет некуда.

— Гм… вы матрос?

Я сунул руку в карман и подал ему паспорт.

— Бернард Шиппер, фермер, — сказал я.

Он посмотрел на фотографию, потом на меня.

— Похож я на фермера? — спросил я.

Он снова перелистал паспорт и ничего не сказал. Я полез в другой карман и положил на стол удостоверение "Анти-Террористической Унии". Ганс Краус сержант. Он уже не улыбался.

— Я бегу из Порт-Элизабета через Родезию и Замбию прямо сюда. Мне нужен авиабилет в Европу, а ту тысчонку оставьте себе, я уже сыт по горло.

— Ладно, говорите, — сказал он почти шепотом и включил магнитофон.

Я протянул руку и, в свою очередь, выключил его.

— Записывать ничего не будем, я ведь не хочу, чтобы меня прикончили. Хочу остаться в стороне, это — условие. Исчезнуть и жить в покое. Вам должно быть достаточно стенограммы.

— Джоссела! — позвал Гиббонс раздраженно.

Тонкое шелковое платье плотно прилегало к ее телу. Она заложила ногу за ногу и открыла блокнот. Гиббонс не воспринимал ее, видимо, — уже привык. Но я увидел Гледис. Они ничем не были похожи, даже цветом кожи. Джоссела казалась намного темнее. Однако Гледис показалась на песчаной дорожке, ведущей среди тропической растительности к белому бунгало с трупом Гута. Как многим я ей был обязан. Не будь ее, схватили бы меня сразу, в Солсбери.

Гиббонс что-то неприветливо проворчал, видимо, попросил, чтобы я, наконец, начал, а Джоссела наблюдала за мной большими темными глазами. Такие я видел всюду вокруг себя. В солсберийском поселении, из кузова бронетранспортера — это смотрела Африка. Я уже понимал этот взгляд, он был недоверчивый и укоризненный. Во всех глазах я видел укор. В них отражалась вина моей белой кожи.