Последняя планета

— Просто мне было очень плохо, я был так одинок. Но уж, во всяком случае, у меня с ней ничего не было.

— Нет. Сначала ты просто не давал ей прохода, а потом разбил ее сердце.

— Знаешь, лучше нравственное поведение, чем позднее раскаяние, — он рассердился. Надо использовать ее же собственные слова для защиты.

— Скажи это комиссии, которая будет рассматривать дело о развращении несовершеннолетней. Или этой бедной женщине, которая томится на дне отвратительной тюрьмы и бьется в истерике от отвращения к самой себе. Бедное существо! Это не ее вина, кретин, это твоя вина. Они собираются ее казнить послезавтра. Почему твое чувство не подсказывает, что ей необходима срочная помощь? У них существуют свои отвратительные понятия о том, как убивать нарушителей супружеской верности. Она будет жестоко растерзана за преступление, в котором не виновата. Ведь ты же должен был знать, что они наблюдают за твоей палаткой. Ты можешь еще успеть сказать ей, перед тем, как ее разорвут на куски, что тебе было плохо и одиноко.

О’Нейл дико озирался вокруг. Он понял, что оказался в небольшой металлической клетке. Он метнулся и завопил:

— Дейдра, ты должна выпустить меня!

— Потрудись узнать, что Мариетта и твои молодые бунтовщики тоже в тюрьме. Полиция поставила на тебе психологический опыт.

— Маржи?

— Конечно, и на ней тоже. Думаю, что насчет нее у них особые планы.

— Дейдра, я хочу умереть, — стонал он.

— Этот номер тебе не удастся, — она торжествовала, прожигая воздух указующим перстом. — Мудрый человек из Комитета собирается вышвырнуть тебя с планеты завтра утром, до начала Фестиваля. Они не желают твоего присутствия. Поэтому, хотим мы этого, или нет, но забрать тебя придется.

— Милостивый Бог, Дейдра! Неужели ничего нельзя сделать?

— Ты недостоин искупления, Симус О’Нейл. Ты разрушил, погубил человеческие жизни. Ты вмешался в умирающее общество и усложнил ситуацию. Теперь тебе только и остается, что спрашивать, можно ли что-нибудь сделать, — И снова поза обвинителя.

— Что мы можем сделать? — умолял он. Раз она так старается довести меня до отчаяния, значит, шанс все-таки есть.

— Что делать? Да что же еще, как не попытаться освободить этих людей и осуществить твой сумасшедший замысел и завоевать планету. Если это сработает, тогда они смогут пригласить нас высадиться. Если нет, тогда у нас исполнят великолепную траурную мессу по тебе, кретин!

Может быть, все не так отчаянно плохо.

— Что ты думаешь о ней?

— Что? А-а, ты имеешь в виду твою… э… стоящую женщину. Ну, я думаю, она совершенно прелестная крошка. Честно говоря, она слишком хороша для такого типа, как ты. Пожалуй, мы ее заберем с собой, а тебя оставим здесь.

— Ведь ты же знаешь, она сама соблазнила меня, — посмотрим, как это сработает. — Уверен, что ты сама допустила это.

— Все мужчины говорят одно и то же, — Славно, славно, ты признаешь, что женщина достойна внимания. Благодарю тебя.

Он рискнул:

— Ты должна оценить мой вкус.

— Да, но вот ее выбор — едва ли.

— Мы законно поженились. Ведь ты сама говорила, что если…

— Правила Святого Писания, — она отвергла его доводы элегантным взмахом руки, выразившим отвращение, — и порочный человек Симус О’Нейл несовместимы по священным канонам.

Когда Капитан-Настоятельница успокоилась, ее образ проступил более отчетливо. У Симуса возникло ощущение, что она более реальна.

— Потрадж пересмотрел свои оценки. Теперь он настаивает на одном шансе из десяти тысяч, что зилонгское общество во время Фестиваля сохранит прежнюю структуру. Он совершенно уверен, что оно не переживет и первого дня. Тебе и раньше говорили — мы еще не совсем ясно представляем себе механизм биологических, физических и социальных сил, который движет этим бешенством. Если интенсивность будет достаточно высока, этих сил будет довольно, чтобы уже в первые дни разнести общество на части. Капюшонников становится все больше и больше. Дух психопатии, который движет ими, все шире распространяется в обществе…

Даже в бестелесном варианте я чувствую себя здесь неуютно; это отвратительное гиблое место. Население вырвется на улицы завтра утром, когда начнется ветер. Через день армия, занявшая горы, переправится через Реку и уничтожит все на левом берегу. Потрадж советует захватить Город до их выступления, — она пожала плечами. — Если ты установишь хотя бы временный контроль, то приобретешь союзников.

— У вас есть идеи, предложения?

— Нет, Симус. Я бы пошла напрямик и приняла бы ту или иную сторону, но мы не имеем права вторгаться непосредственно в развал их цивилизации. Мы не можем взять на себя смелость стать для этих людей Господом Богом.

Если у нас будет возможность помочь им потом, конечно, мы это сделаем. Я попытаюсь забрать тебя и твою Мариетту с этой планеты. Но я не могу заставить пилигримов на корабле думать так же.

— Тебе понравилась моя избранница? — Он был, как маленький ребенок, которому нужна похвала.

— Ты идиот! Не зли меня. Все святые видят, как я изо всех сил стараюсь владеть собой. Да, я очень полюбила эту прокаженную малышку. Любой на «Ионе», кто контактировал с ней, восхищен девушкой. Теперь ты должен вызволить ее из тюрьмы! Охрана здесь слабая. Твоя возлюбленная этажом ниже, на две камеры ближе к лестнице, чем твоя темница. Да будут с тобой Иисус и Мария. Теперь действуй, идиот!

Ее Преосвященство растаяла, потом снова возникла.

— Ты обязан жениться на бедняжке, ты слышишь меня, подлец?

— Женщина, я обязательно это сделаю! Правда. Я клянусь тебе. Других намерений у меня нет.

Она дала ему подзатыльник.

— Ничего другого я от тебя и не ожидала.

— Ну я же сказал — давно решено. И вообще, я не нуждаюсь в советах, — он начал злиться, к нему возвращалась уверенность в себе.

— Только попробуй передумать, — она уходила, последнее слово осталось за ней.

Затем снова вернулась.

— Она ждет ребенка.

— Так скоро!

— Ты не имеешь права бросить бедняжку, — на этот раз она растаяла окончательно, оставив самую важную новость на конец.

О’Нейл сжал зубы. Маленькая моя, ты теперь не одна. Теперь нужно бороться за двоих.

В квадратной камере Симуса, похожей на куб, была встроенная в стену железная дверь. В маленькое окошечко он увидел двух охранников, сидевших на столе прямо напротив его камеры и мирно беседующих друг с другом. Захватчики позволили ему одеться перед пленением. Он снял одежду и сложил ее в дальнем углу камеры, придав ей форму человеческой фигуры, потом встал около двери и начал издавать крайне низкие хриплые стоны, постепенно усиливая их, пока они не стали трудно переносимыми, почти нечеловеческими. Панель двери откинулась, и один из охранников кинулся в помещение. О’Нейл сшиб его сильным ударом и почти одновременно накинул одежду на второго. Пока тот распутывался, Симус схватил обоих и сильно столкнул лбами, бросив в угол камеры.

Потом он замер наверху лестницы и прислушался. Всеобщее безумие уже началось, а он еще не достал пилюли. Возможно, ему и не удастся освободить их сейчас, как и забрать пилюли. Правда, в тюрьме они в большей безопасности. Он как молния метнулся вниз по ступенькам, мгновенно расправившись еще с одной парой солдат, карауливших на нижней площадке.

На прилежащей к тюрьме улице было пустынно. Он выбежал на площадь. Там, как и обещала Маржи, стоял планетолет. Когда он летел над Городом, направляясь к городской стене, внизу были толпы людей, возбужденных, агрессивно настроенных. На окраинах города начались кровавые столкновения между группами. Над Зилонгом уже нависло безумное неистовство, хотя официально Фестиваль должен был начаться только утром.

Он на большой скорости преодолел городскую стену (она не представляла собой препятствия для машины, которая просто спланировала над преградой), и направился к Реке, к полям. Потом на предельной скорости — к «Деву», за этими проклятыми таблетками. Предки этой толпы должны были быть настоящими безответственными варварами с их омерзительной привычкой применять наркотики. Симус был страшно обеспокоен. Он с трудом отыскал проход в джунглях. Его закрывали огромные тенистые деревья. Ни разу на протяжении всего пути по джунглям он не столкнулся с огромными рептилиями.