Убить ее!

Альберт молча вглядывался в лицо жены. Наконец, не поворачивая головы, он бросил брату:

- Заткнись! И убирайся отсюда!

- Но, Алик!.. - запротестовал светловолосый юнец.

- Вон, я сказал!

Пожав плечами, Тарик вышел из комнаты. Дверь караулки с грохотом захлопнулась за его спиной. Нонна никогда и представить себе не могла, чтобы тишина могла так давить. Ей было мучительно стыдно, что он видит ее грязную рубашку и потрепанное лицо.

Альберт придвинул ей корзинку:

- Вот. Я принес тебе поесть.

- Зачем? - в упор спросила Нонна.

- Даже в тюрьме нужно есть. Мы с матерью часто приносили в тюрьму еду.., моему отцу. Это было давно, еще в Москве. Так продолжалось до тех пор, пока нам не повезло, и мы не вырвались оттуда.

Он аккуратно расстелил на столе белоснежную салфетку и вытащил термос с горячим кофе. Вслед за ним появились чашка с блюдцем, завернутая в чистое полотенце тарелка со сдобными горячими булочками и баночка домашнего джема из персиков.

- Извини, что так мало, надо было бы захватить чего-нибудь более сытного. Но как-то непривычно придумывать завтрак, который надо унести в корзине.

- Все чудесно, - успокоила его Нонна. - Спасибо, что подумал об этом.

- Ешь, - тихонько шепнул он. - У тебя не так уж много времени. Тот офицер сказал, всего двадцать минут.

Нонне нисколько не хотелось есть, но, чтобы не огорчать Альберта, она принялась запихивать в себя булочки. Так много нужно было бы сказать ему, но он не знал, как начать.

Альберт украдкой поглядывал на нее, уже готовый задать вопрос, который готов был сорваться с его языка, но каждый раз удерживался. Похоже, он, как и Нонна, разучился разговаривать ни о чем. Такого с ними еще не бывало.

Вопрос так и остался незаданным, потому что дверь распахнулась, на пороге вырос Акиф:

- О'кей, Нонна. Пошли!

За его спиной с перебинтованным лицом стоял Джамо. Сняв с пояса наручники, первый помощник ловко защелкнул их на запястьях Нонны.

От изумления Джамо выпучил глаза:

- Ото, так, значит, и до тебя добрались, Нонна?! Ну и слава Богу! А то нос задирала: смотри, мол, я какая! Так вам, сучкам, и надо!

- Хватит молоть чепуху, Джамо! - резко оборвал его Акиф. - Здесь посторонние люди, не видишь?

- Прошу прощения, - извинился тот. - Мне очень жаль, только эта женщина вечно ко мне придиралась!

И тут Альберт, наконец, решился сделать то, о чем думала все это время.

- Вы позволите мне задать жене только один вопрос? Прошу вас!

- Конечно, - кивнул Акиф.

Он встал и, выпрямившись во весь рост, глядя прямо в глаза Нонне, сказал:

- Тот человек, которого, как они сказали, ты убила... Бог с ним. Это сейчас не так важно, по крайней мере для меня. - С фатализмом, свойственным его нации, она одним пожатием плеч дала понять, что смерть Цыбина для него ничего не значит. - В конце концов, убивают многих. Я хочу спросить о другом.

- О чем? - Голос наконец-то вернулся к Нонне. Надменно вскинув вверх подбородок, Альберт испытующе всматривался в ее лицо.

- Я хочу услышать правду. Ты и в самом деле пошел к той женщине после меня? И был с ней близок, не важно, по доброй воле или нет?

- Нет! - тихо сказала Нонна. - Клянусь! Альберт некоторое время еще вглядывался в ее лицо и, наконец, со вздохом обронил:

- Я тебе верю! - Его голубые глаза наполнились слезами. - Но я не смирюсь с этим! Вот увидишь! - Привстав, он поцеловала ее. - Да благословит тебя Аллах, жена! Когда тебя приведут в суд, я буду сидеть в первом ряду!

Глава 12

Зал, где обычно происходили судебные заседания, был забит до отказа. Несмотря на протесты пожарника, молчаливая толпа мужчин и не менее молчаливых женщин запрудила все коридоры и проходы, выплеснулась в холл.

В прилегающей к залу комнатке, где арестованные дожидались суда, сидели Семен Рохман и Нонна. Адвокат даже не пытался скрыть, насколько серьезно положение его подзащитного. Впрочем, и сам он выглядел так, словно провел бессонную ночь.

- Боюсь, сегодня нам придется несладко, - заранее предупредил он Нонну. - Все эти улики против тебя, да еще то, что Элла Цыбина без колебаний тебя опознала. Полагаю, в этом случае судья Балаев может сделать только одно. Так что готовься заранее к тому, что тебя водворят обратно в тюрьму и заставят дожидаться пересмотра и повторного слушания дела.

- Что поделаешь, - кивнула Нонна. Сейчас она чувствовала себя куда лучше, чем вначале, когда ее бросили за решетку. Слава Богу, по крайней мере, Альберт ей верит!

Впрочем, адвокат Семен Рохман отнюдь не питал радужных надежд на будущее.

- Надеюсь, благодаря твоему безупречному прошлому и боевым наградам мне хотя бы удастся заставить их усомниться в твоей виновности. Будем надеяться, тебя согласятся выпустить под залог. Но, если честно, Нонна, боюсь, у меня ничего не выйдет. Конечно, я сделаю все, что смогу, но полной уверенности у меня нет.

- Но я не убиваа Цыбина. И не прикасалась к девушке!

- Да, мы оба это знаем. Но знать и иметь возможность доказать - это разные вещи. - Сунув в рот сигарету, Семен передал пачку Нонне. - Ладно, в конце концов, это просто предварительное слушание. И думаю, что наилучшей стратегией для нас будет приберечь все козыри до дня суда.

- Что за козыри?

- А два неудавшихся покушения на твою жизнь?

- Боюсь, я не совсем понимаю. О чем это ты? И тут адвокат в нескольких словах объяснил, что собирается предпринять.

- Насколько мне представляется, этот "кто-то", кто твердо решил избавиться от тебя, после того, как две его попытки провалились, вполне вероятно, даже более чем вероятно, мог прошлой ночью проследить тебя до трейлера Цыбина, а потом намеренно пристрелить Рафу и зверски изнасиловать девушку - и все это лишь с одной-единственной целью! Не догадываешься? Он твердо решил прикончить тебя, но на этот раз - руками представителей закона!

- Вчера, в камере, мне и самой вдруг пришла в голову эта мысль.

- Скажи, не сможешь ли ты припомнить еще что-то, какую-то деталь, которая может нам помочь?

- Нет, я уже все перебрала.

- У тебя нет никаких подозрений насчет того, кто бы это мог быть? Кто может хотеть твоей смерти, Нонна?

- Понятия не имею.

- От твоей смерти кто-нибудь что-то выгадает?

- Ну, не напрямую.

- Ты имеешь в виду своего шурина?

- Да.

Отшвырнув в сторону окурок, Рохман тщательно растер его по полу носком элегантного белого ботинка.

- Похоже, я догадываюсь, что ты имеешь в виду. Альберт на редкость яркий мужчина. Чертовски привлекателен! Хоть и Альфонс. Не обижайся, конечно, но он, в самом деле Альфонс, и это знают все. - Поправив и без того, безупречный узел галстука, Рохман встал. - Ладно, поговорим об этом потом, когда будет время. Мне кажется, тут что-то есть. Но сейчас мне пора идти в зал заседаний. Да, ради всего святого, Нонна, не забывай об одном.

- О чем?

- Запись твоих показаний на слушании будет позже представлена на суде. Поэтому, умоляю тебя, держи себя в руках. И самое главное, не дай прокурору вывести тебя из равновесия. Когда тебе зададут вопрос о том, признаешь ли ты себя виновным, просто скажи "нет" и остальное предоставь мне.

- Ты мой адвокат.

- Вот и помни об этом, идет?

Судебный пристав приоткрыл дверь, чтобы впустить Рохмана, и на минуту высунул голову - спросить у клерка, сколько, по его мнению, пройдет времени, прежде чем суд удалится на совещание.

Воспользовавшись представившейся возможностью, остальные арестованные, будто волки, кинулись на Нонну. Лицо и губы ее моментально были разбиты в кровь. Тяжелый кулак рассек бровь.

- Ну, толкни меня, попробуй! Что, боишься? - неистовствовал Вагиф. - Только бы тебя отпустили под залог! Я молю Аллаха, чтобы они согласились! Вот потеха-то будет! Ребята мигом до тебя доберутся, вот увидишь! Как ты могла, змея, сотворить такое с женщиной?! Интересно, как это понравилось бы твоей собственной дочке? А, у тебя же нет пока детей! И не будет! А на вид ты штучка что надо! И в постели, должно быть, горяча, или нет? А может, ты из тех, кому для полного счастья непременно нужно поиздеваться над бабой?