Страница 7 из 107
Но сейчас он не отдыхал за работой, как это было прежде. Что-то не давало ему покоя. Он допил чай и снес посуду на кухню. Затем на обратном пути зашел в библиотеку, взял тринадцатый том Британской Энциклопедии и раскрыл на нужной странице.
ИЗРАИЛЬ. Мануфактурный и сельскохозяйственный анклав на берегах Средиземного моря. Изначально был населен израильтянами. Обезлюдел в годы чумы и заселен добровольцами ООН в 2065 году. Ныне осуществляет управление арабскими фермами на севере и юге и обязан сдавать всю производимую продукцию.
Вот оно — черным по белому в книге, которой можно верить. Исторические факты без тени эмоций. Одни лишь факты, факты…
Это неправда. Он был на субмарине и говорил с израильтянами. Или с некими людьми, выдававшими себя за израильтян. Действительно ли они израильтяне? А если нет, тогда кто? Во что его вовлекли?
Как говорил Т.Х.Хаксли? Он услышал эту фразу, когда впервые пришел в университет, записал ее и повесил у себя над столом. Что-то о «…великой трагедии науки — порабощении прекрасных гипотез нелицеприятными фактами». Он был верен этим словам и постигал науку через практику. Факты, дайте мне факты к пусть тогда гипотезы летят в тартарары.
Каковы факты? Он побывал на субмарине, которой не могло существовать в знакомом ему мире. Но субмарина существовала. Следовательно, образ мира был ложным.
Такое толкование помогало ему понять происшедшее, но и приводило в гнев. Ему лгали. Черт с ними, с остальными, он и сам способен о себе позаботиться. Но ему, Яну Кулозику, лгали долго и весьма основательно. Следовало разобраться. Но как отличить ложь от правды? За одним выводом следовал другой: Сара была права, предупреждая о грозящей опасности. Ложь была тайной, а тайны надлежит хранить. А эти тайны относились к разряду государственных. Он никому не мог рассказать о том, что узнал.
С чего начать? Где-то должны храниться правдивые сведения. Но он не знал, что именно ему искать. Нужно подумать, составить план. Хотя одно он мог сделать немедленно. Повнимательней присмотреться к окружающему миру. Как его назвала Сара? Рабовладелец. Он не чувствовал себя рабовладельцем. Просто его класс привык все брать на себя, заботиться о людях, которые сами о себе позаботиться не способны. И уж на пролов определенно нельзя положиться, иначе все развалится. Они не обладают ни сообразительностью, ни ответственностью. Таков естественный порядок.
Они были на дне, эти пролы, миллионы и миллионы немытых тел. Так было с тех пор, как Вредители опустошили мир и повергли его во прах. Обо всем этом говорилось в исторических трудах. Если люди до сих пор живы, то не благодаря пролам и Вредителям, позволившим этому случиться, а благодаря трудолюбивым людям его класса, взявшим в свои руки то, чем еще можно было руководить. Наследственные члены Парламента все хуже и хуже разбирались в вопросах управления технологическим обществом. Королева была лишь марионеткой, а знание — королевой, и именно знание позволило миру выжить. Порой приходилось туго, но человечество уцелело. Спутниковые станции смягчили энергетический кризис, когда окончательно вычерпали нефтяные залежи, и высвобожденная энергия солнца принесла наконец планете безопасность.
Но урок был усвоен: хрупкую экологию планеты легко вывести из равновесия. Ресурсы иссякли, появилась нужда в сырье. Последовал первый шаг к Луне, затем к поясу астероидов, где можно было заняться открытой добычей элементов. Потом — звезды. Это сделал возможным Хьюго Фосколо — открыл закон Непостоянства Фосколо. Фосколо — математик-теоретик, безвестный гений, закончивший свои дни школьным учителем в штате Сан-Паоло, Бразилия, в городе с немыслимым названием Пиндамонхангаба. Непостоянство вносило поправки в релятивистскую теорию, и когда он опубликовал статью в незаметном математическом журнале, его обвинили в том что он поставил под сомнение труды великого Эйнштейна. Он униженно просил, чтобы квалифицированные математики и физики указали ему на ошибки в уравнениях.
Они не смогли этого сделать, и родился космический двигатель, понесший людей к звездам. Лишь сто лет потребовалось, чтобы изучить ближайшие звездные системы и освоить их. Это славная и правдивая история, это факт.
Рабов не было, Ян это знал, и злился на Сару. На Земле царили мир и справедливость, пищи хватало на всех, и каждый человек занимал свое место. Какое слово она произнесла? Демократия. Форма правления, очевидно. Он никогда о ней не слышал. Вернемся к энциклопедии — на сей раз лишь для справки.
ДЕМОКРАТИЯ. Архаичный исторический научный термин для формы правления, недолгое время процветавшей в маленьких городах-государствах Греции, Согласно Аристотелю, демократия — извращенная разновидность третьей формы правления…
Яну не нравилось находить ошибки в этих толстых томах. Как бы вдруг узнаешь, что драгоценный шедевр — всего лишь подделка. О опустил книгу и подошел к высоким окнам. Там было светлее.
Далее в книге шло множество подобных сведений, еще мен интересных. Некоторые исторические типы правлений, вроде каннибализма, приходившие и уходившие. Но что тут общего с израильтянами? Все это сбивало с толку. Ян взглянул в окно, на серое небо и на Темзу в пятнах льда. Его передернуло от холода. Он все еще чувствовал в костях тропическое солнце. С чего начать?
Не с истории. Это не его конек. Здесь он не знает, где искать. И нужно ли вообще искать? Честно говоря, не хочется, но он вдруг почувствовал твердую уверенность в том, что, начав, уже не сможет отступить. Раскрытый ящик Пандоры уже не захлопнешь. Хочет ли он докопаться до сути? Да! Она назвала его рабовладельцем — а он знал, что это не так. Даже пролы посмеялись бы над этим обвинением.
Вот оно. Пролы. Ян знал многих из них, работал с ними, с них он и начнет. Утром он вернется на Завод Валсокена, да и вообще его там ждут, он должен проверить установку и то, как выполняют его распоряжения. Только на этот раз придется побольше поговорить тамошними пролами. В прошлом, надо признаться, он уделял им мало внимания, но это потому лишь, что всегда был очень занят. А принадлежа определенному кругу, ему не следовало создавать себе проблемы. Существовали социальные правила общения с пролами, и он не собирался их нарушать. Но он должен задать несколько вопросов и получить на них ответы.
Ему потребовалось немного времени, чтобы понять, что это не так-то просто.
— Рады вашему возвращению, Ваша честь, рады вашему возвращению, — сказал управляющий, выбегая из дверей цеха навстречу Яну. Изо рта у него на холодном воздухе шел пар, и он неуклюже переваливался с ноги на ногу.
— Благодарю вас, Рэдклифф. Надеюсь, все шло хорошо, пока меня не было?
В заученной улыбке Рэдклиффа таился оттенок тревоги.
— Все не так уж плохо, сэр. Не завершено, к сожалению, удаление отходов, и тут смею надеяться, вы нам поможете. Но позвольте, я покажу вам записи.
Похоже, ничто не изменилось. По-прежнему под ногами были лужи, несмотря на летаргические движения человека со шваброй. Ян открыл было рот, чтобы выругаться, но тут же опомнился. Похоже, Рэдклифф ждал этого, потому что быстро оглянулся через плечо. Ян улыбнулся в ответ. Один-ноль в пользу команды хозяев. Пожалуй, в прошлом ты был скор на расправу, но сейчас от этого следует воздержаться. Надо быть обходительным. Несколько ласковых слов, затем беседа. Это должно подействовать.
Но потребовались усилия, чтобы сдержаться, когда он стал читать распечатки. Тут уж у него было, что сказать.
— Послушайте, Рэдклифф, мне не хочется повторять, но вы же ничего не сделали. У вас были две недели, а список сегодня такой же длинный, как всегда.
— У нас люди болеют, сэр, зима тяжела. Но увидите, все будет сделано.
— Вы успели развалить даже то, что было сделано…
Ян услышал в своем голосе гнев и запнулся. Сейчас ему не хотелось терять самообладание. Стараясь не ступать в лужи, он подошел к двери, ведущей в главный корпус завода. Глаза уловили движение, он увидел бегущий по коридору чайный вагончик. Ян вернулся к портфелю и открыл его.