Страница 11 из 42
____________________
1 Расы господ (нем.).
Кто-то сказал ему, уж не знаю, в качестве ли объяснения или извинения: «Слишком поздно». Но он ошибался. Было не поздно. Было слишком рано…
Он сказал:
– Теперь я тебя оставлю. Пока!
И ушел в ночь.
15
Зося возвратилась на следующий день вечером. Весь день она бродила по лесу и вернулась в отряд только после захода солнца. Янек нашел Зосю у Черва. Наверное, она принесла хорошие новости: Черв, волновавшийся последние несколько дней, теперь, похоже, успокоился.
– Ты придешь вечером?
– Да. Жди.
Чуть позже она пришла к нему в землянку. В руках у нее был пакет.
– Что это?
Она улыбнулась.
– Увидишь.
Янек разжег огонь. Дрова были сухими и быстро разгорелись. Стало почти тепло. Дерево весело трещало. Зося разделась и залезла под одеяла.
– Ты не голодна? Я могу бросить в воду пару картошек: они быстро сварятся.
– Меня накормили в городе.
Янек вздохнул. Она положила руку ему на плечо.
– Не думай об… Не надо. Это не важно.
– Я ненавижу их. Мне хочется их всех убить.
– Их нельзя всех убить.
– Но я хочу попытаться. Для начала мне хочется убить хотя бы одного.
– Не стоит труда. Все они когда-нибудь умрут.
– Да, но они не узнают, почему. Я хочу, чтобы они знали, почему умирают. Я скажу им, почему они умирают, а потом убью.
– Не думай об этом. Разденься. Иди ко мне. Вот так… Тебе хорошо?
– Да.
– Ты думал обо мне?
– Да.
– Много?
– Много.
– Все время?
– Все время.
– Я тоже о тебе думала.
– Все время?
– Нет. Когда я спала с ними, я о тебе не думала. Я не думала ни о ком и ни о чем.
– На что это похоже, Зося?
– Это как голод или холод. Как будто идешь по грязи под дождем, не знаешь, куда идти, а тебе холодно и хочется есть… Поначалу я плакала, а потом привыкла.
– Они грубые?
– Они очень спешат.
– Они бьют тебя?
– Редко. Только когда пьяные. И когда очень несчастные.
– Отчего?
– Не знаю. Откуда мне знать?
– Не будем об этом.
– Не будем об этом. Янек…
– Да?
– Я не противна тебе?
– Нет, что ты!
– Придвинься ближе.
– Я ближе не могу.
– Еще ближе.
– Еще ближе…
– Вот так.
– Зося!
– Не бойся.
– Я не боюсь.
– Может, ты не хочешь меня?
– Нет. Да.
– Не дрожи.
– Не могу.
– Дай мне тебя укрыть. Вот…
– Мне не холодно. Это не от холода.
– Отчего же тогда?
– Не знаю.
– А я знаю…
– Скажи мне, прошу тебя.
– Нет.
– Почему?
– Ты еще маленький.
– Нет.
– Скажу, когда подрастешь.
– Я уже взрослый.
– Нет.
– Я страдаю и борюсь.
– Ты еще ребенок.
– Я не ребенок. Я мужчина.
– Ты прав. Не сердись.
– Почему ты смеешься надо мной?
– Я не смеюсь над тобой. Ты мужчина. Поэтому и дрожишь.
– Объясни.
– Я не могу объяснить.
– Почему?
– Мне стыдно. Из-за слов. Они плохие.
– Ничего страшного. Расскажи мне все.
– Мне стыдно. Но ты поймешь. Побудь рядом со мной. Совсем рядом. Ты поймешь, почему дрожал… перед этим.
– После этого я не буду больше дрожать?
– Нет. Ты станешь спокойным и счастливым. Очень спокойным и очень счастливым.
– Я и так счастлив.
– Но ты дрожишь. И сердце так бешено стучит. И в горле пересохло: у тебя даже голос изменился, Янек… Наверное, я могу тебе это сказать. Наверное, ты достаточно взрослый. Наверное, я могу.
– Говори же скорее.
– Ты хочешь меня…
– Не надо так говорить. Это грязное слово. Мужчины им ругаются. Пожалуйста, больше никогда не говори его.
– Но другого нет.
– Есть. Наверняка, есть. Я спрошу. Завтра я спрошу у Добранского. Он должен знать.
– Теперь ты расстроился. Ты несчастен. Ты больше не любишь меня.
– Люблю. Я люблю тебя. Не плачь, Зося. Не надо. У нас есть время. Время учить и время забывать. Мы выучим красивые слова и забудем все плохие.
– У людей нет для этого красивого слова.
– Я его придумаю. Мы вместе его придумаем. Ты и я. Мы одни будем его знать. Мы одни будем его понимать. Мы никому его не скажем. Мы будем хранить его в тайне. Не плачь, Зося. Когда-нибудь немцев не будет. Когда-нибудь запретят голодать и мерзнуть. Не плачь. Я так люблю тебя.
– Повтори еще.
– Сколько угодно раз. Мне нравится это повторять. Я люблю тебя. Я люблю тебя…
– Красивое слово.
– Так не плачь же.
– Я уже не плачу. Огонь погас.
– Ну и пусть.
– Янек.
– Я люблю тебя…
– Ты милый. Ты не такой, как другие.
– Как другие?
– Мне приятно, когда ты прикасаешься ко мне. Прикасайся ко мне. Положи руку сюда, на грудь. Подержи ее здесь, пожалуйста.
– Я буду держать ее здесь всю ночь.
– Янек!
– Я буду держать ее здесь всю ночь…
– Янек, Янек…
– Иди сюда, Зося.
– Иду.
– Еще ближе. Как можно ближе. Вот так, да, вот так!
– Янек!
– Не плачь, не…
– О нет, я не плачу, о нет, нет…
– Не дрожи.
– Я не могу, я не…
– Зося!
– О, мой мальчик, если б ты знал, как…
– Зося…
– О, не уходи, останься, не шевелись… мой мальчик. Вот так, не двигайся, не шевелись. Пускай твое сердце стучит, оно так счастливо.
– Твое сердце тоже стучит.
– Оно тоже счастливо.
– Они оба стучат. Они разговаривают.
– Они оба счастливы.
– Нет, они не разговаривают, они поют. Зося, знаешь…
– Да?
– Это как музыка.
– Это прекраснее музыки.
– Это прекрасно, как музыка.
– Я не встречала ничего прекраснее. Если б ты знал, как я счастлива.
– Ты все еще дрожишь.
– Наверно, теперь я буду дрожать всегда. А ты стал таким спокойным, таким тихим.
– Я счастлив.
– Не оставляй меня, Янек. И прости меня… за город.
– Я прощаю тебе все. Я прощу тебе все.
– Я не знала, что это было. Я не ведала, что творю. Янек…
– Говори.
– Я больше не хочу заниматься этим с ними.
– Ты больше не будешь этим заниматься.
– Я больше не хочу заниматься этим ни с кем, кроме тебя. Только с тобой. Обещай мне!
– Я обещаю тебе.
– Я знала только это плохое слово и боль. Ты больше не пустишь меня к ним?
– Не пущу.
– Ты скажешь Черву?
– Завтра.
– Он поймет.
– Мне все равно, поймет он или нет.
– Он поймет. Он и раньше не решался смотреть мне в глаза. Можно мне жить вместе с тобой?
– Прошу тебя, живи вместе со мной, Зося.
– Знаешь, ведь я не больна.
– Мне все равно.
– Немецкие врачи регулярно меня осматривали. Это Черв придумал, чтобы меня здесь не трогали.
– Правильно сделал.
– И почему я раньше тебя не встретила?
– Я не сержусь на тебя. Это все равно, что погибнуть или умереть от голода. Это ничем не хуже и не лучше: это то же самое, это немцы.
– Но они не виноваты. Люди не виноваты. У них руки сами тянутся.
– Люди не виноваты. Виноват Бог.
– Не говори так.
– Он суров с нами.
– Нельзя так говорить.
– Он позволил немцам сжечь нашу деревню.
– Может, это не его вина. Может, он просто ничего не мог поделать.
– Он послал нам голод и холод, немцев и войну.
– Может, он очень несчастен. Может, это не от него зависит. Может, он очень слаб, очень стар, очень болен. Не знаю.
– Никто не знает.
– Может, он хотел нам помочь, но кто-то ему помешал. Может, он пытается. Может, у него получится, если мы ему немножечко поможем.
– Может быть. Почему ты вздыхаешь?
– Я не вздыхаю. Я счастлива.
– Положи сюда голову.
– Вот.
– Закрой глаза.
– Вот.
– Спи.
– Сплю… Угадай, что у меня здесь, в бумаге.
– Книга.
– Нет.
– Еда.