Страница 21 из 30
Даже лошади, покрытые густой шерстью, — явно выносливая порода, привыкшая к холодам, — не выдержали, иначе они бы не устремились к конюшне как сумасшедшие.
Коул начал согреваться, только когда они вошли в шале. Даже тогда он сомневался, разумно ли снимать куртку, пока ему не станет по-настоящему тепло.
Джули решила за него этот вопрос, схватив его за рукав и потащив в кухню.
— Похоже, все идет по плану, — сообщила она драматическим шепотом, когда они остались вдвоем у микроволновой печи. — Разве не так?
У Коула мелькнула мысль засунуть руки в печь, но вместо этого он потер их.
— Все прекрасно, — медленно сказал он.
— Я так и думала, — встряхивая каштановыми кудряшками, заявила Джули. Веснушки ярко выделялись на ее белой коже. — Я старалась изо всех сил.
Но, конечно, Анна есть Анна, поэтому иногда я бессильна. Ей не очень везло с мужчинами, но сейчас я могу сказать, что события принимают благоприятный оборот. Просто помни, — сказала Джули, подмигнув ему, — что я на твоей стороне.
— Джули, — спросил Коул, наклоняя голову, как заговорщик, — о чем мы говорим?
Она широко раскрыла глаза.
— О твоем плане. — Не получив ответа, Джули слегка хлопнула его по плечу:
— Покорить Анну. Не говори, будто ты не знал, что мне это известно.
— Что известно?
— Что на самом деле ты не близкий друг Анны.
Коул почувствовал, что у него отвисла челюсть.
— Если тебе было известно это, почему ты пригласила меня сюда?
Джули, обдумывая ответ, поджала губы.
— Раньше Анне не везло с мужчинами, но ты другой. Ты именно тот, кто ей нужен.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты говоришь то, что есть на самом деле, — сказала она. — Кроме того, ты настолько без ума от Анны, что даже терпишь наше семейство.
Коул улыбнулся, и не только потому, что она ошиблась в своей оценке.
— Мне нравится ваша семья. Анна мне тоже нравится, но я не уверен, что мне удастся покорить ее.
— Вот поэтому я позабочусь, чтобы Дру не выходил сегодня из спальни, — выразительно шевельнув бровями, сказала Джули. — Горячая ванна в вашем распоряжении. В баре есть бутылка любимого вина Анны — божоле. Оно тоже может помочь. — Она весело улыбнулась и поцеловала Коула в щеку. — Желаю удачи! — сказала Джули и исчезла.
Оставшись один, он, наконец, снял куртку. По его телу распространялось чудесное тепло, вызванное его фантазиями о том, чем бы он занялся с Анной в горячей ванне.
Ему нельзя признаваться, что Артур Скиллингтон — его отец, но в его силах заставить Анну понять, что она уже значит для него гораздо больше, чем работа.
Анна потягивала божоле, глядя, как Коул кладет поленья в камин.
У нее были такие смешанные чувства в отношении Коула, что она ни в чем не была уверена.
— Спокойной ночи, Анна! Спокойной ночи, Коул! окликнула их Джули, стоя у подножия лестницы. Она преувеличенно зевнула. — Мы с Дру ужасно устали и ложимся спать, и до утра мы точно не выйдем из спальни.
— Приятных вам снов! — откликнулась Анна, удивленная ярко горящими глазами сестры и ее радостной улыбкой. Джули отнюдь не выглядела усталой.
От нее исходила такая энергия, что ночной лыжный марафон оказался бы ей вполне по силам.
— Спокойной ночи, — сказал Коул.
Выходя из комнаты, Джули подмигнула ему. Анна быстро повернула голову, чтобы посмотреть, как на это отреагирует Коул, но он, вооружившись длинной спичкой, с непроницаемым лицом разжигал огонь в камине.
Поленья, которые он пошевелил кочергой, весело затрещали. Дым медленно поднимался в дымоход.
Отблески огня танцевали на лице Коула, насыщая его кожу красными и оранжевыми тонами.
— Интересно, где твой дядя Питер? — неожиданно спросил Коул. Джули и Дру ушли наверх, и в шале воцарилась тишина. Только потрескивал огонь в камине и громко тикали напольные часы. — По вечерам он ходит в охотничий домик, но к этому времени обычно возвращается.
— Я, наверное, забыла сказать тебе, — недовольно сказала Анна. Ей хотелось говорить совсем не об этом. — Он случайно встретил своего коллегу и днем уехал вместе с ним.
— Возможно, он собирается помириться с твоей теткой.
— Вряд ли, — она покачала головой. — Он сказал, что у него накопилось много работы и ему надо провести несколько дней в офисе.
Коул поставил бокал на кофейный столик и заглянул Анне в глаза.
— Он глупец, если для него работа важнее, чем его женщина.
Анна замерла. Слова Коула напомнили ей, что они не просто мужчина и женщина, наслаждающиеся отдыхом у камина, а соперники.
— Работа — это важно, — с жаром возразила она.
— Не могу не согласиться с твоим утверждением, но все же считаю, что в жизни есть более важные вещи.
Анна провела рукой по лбу.
— Ты не понимаешь.
Коул сложил руки на широкой груди.
— Ты права. Я не понимаю. Так объясни мне.
Она замялась, раздумывая, как лучше объяснить ему, что значит для нее работа. Картина из прошлого всплыла в ее памяти. Они с бабушкой пекли шоколадное печенье, когда дверь кухни открылась…
— Мой дедушка Шимански был шахтером, — сказала Анна, вспоминая, как он медленно, с трудом вошел в кухню. — Однажды, когда мне было лет тринадцать, я угостила его свежеиспеченным печеньем.
Дедушка откусил кусочек, но не смог проглотить его, так как, надышавшись угольной пыли, очень сильно кашлял. Он сутулился, и я знала, что это вызвано тяжелым трудом. Никто не слышал, чтобы он когда-нибудь жаловался, но я знала, какая утомительная и однообразная у него работа. Я навсегда запомнила, что дедушка сказал мне, когда я спросила его, почему он продолжает работать в шахте.
Анна умолкла, вспомнив смиренное выражение, появившееся на измученном лице деда.
— Что же он сказал? — не выдержал Коул.
— Он сказал мне, что только немногим счастливчикам нравится их работа. Остальные смиряются с ней, потому что у них нет выбора. Если работа доставляет удовольствие, ее уже нельзя назвать работой.
Коул взял бокал и пригубил, глядя на Анну.
— И ты решила стать одной из тех, кому повезет?
Она кивнула.
— Сложность заключалась в том, что я не знала, чего мне хочется. У меня была склонность к творческой работе и хорошее знание компьютера, так что я занялась маркетингом. Я начала работать в компании, которая занималась продажей офисного оборудования. Прошел год, и мне пришлось признаться, что эта работа вызывает у меня такую же ненависть, как кайло у моего деда.
Коул нахмурился.
— Сейчас не похоже, что ты считаешь маркетинг неинтересной работой.
— Ты прав. Я открыла секрет: ты любишь свою работу, если тебе нравится то, что ты продаешь. Зима — мое любимое время года, и я обожаю зимние виды спорта, особенно лыжи. Поэтому компания «Скиллингтон Ски Шопс» идеально подходит мне.
— И поэтому твоя работа важна для тебя?
— Правильно, — подтвердила Анна. — Я не ищу более плодородных пастбищ. Мое и так достаточно зеленое.
Коул поставил бокал на стол и заправил Анне прядь волос за ухо. Этот простой жест вновь вернул им взаимное влечение, которое, как дымок в камине, неуловимо повисло в воздухе.
— Почему ты не можешь разделить свое пастбище со мной? — спросил он.
Она повернула голову, и ему пришлось отвести руку от ее лица. Это опасная тема, потому что у нее нет уверенности, что Коул не отнимет у нее работу. Анна напряженно искала другую тему для разговора.
— Почему Джули подмигнула тебе? — спросила она.
— Мне казалось, что мы разговариваем не о Джули.
— Теперь уже о Джули, — возразила Анна. — И я хочу знать, почему она подмигнула тебе.
Когда Коул перевел взгляд на огонь, она не поняла, скрывает он что-нибудь или огорчен тем, что она сменила тему разговора.
— Почему ты уверена, что она подмигнула? — наконец спросил он. — Может быть, ей что-то попало в глаз.
— Ловко вывернулся, но меня не проведешь, — сказала Анна, с каждой секундой убеждаясь, что ей необходимо докопаться до сути. — Так почему она подмигнула тебе? Она что-то сказала в кухне?