Пламя и Пыль

Мы с Ясмин бросились за Кирипао, едва он сдвинулся с места. Мы и не надеялись его поймать - монах был проворен, точно хорек, - однако смогли увидеть то, что случилось потом. Кирипао врезал Разумертвителем по преграде, на которую натолкнулся, и в воздухе мелькнули две, ставшие на миг видимыми, маленькие узловатые руки, которые отвели удар в сторону.

- Уважаемый сумасшедший, - сказал обладатель этих рук, - этот скипетр омерзителен. Он должен вернуться на хранение в нашу фракцию.

С совершенно неожиданной силой Уизл рванул Разумертвитель вниз, заставив вместе с ним склониться и Кирипао. Монах от удивления открыл рот, и Уизл дернул скипетр вверх, ударив им зазевавшегося Кирипао в челюсть. Звонко клацнули зубы, и языку Кирипао, похоже, не поздоровилось. Монах сплюнул кровь, попав Уизлу в лицо и большей частью себе на подбородок.

- Сорви ее! - хрипло пробулькал он - его произношение пострадало наравне с языком. - Отдери ее!

Уизл попытался выкрутить Разумертвитель из рук Кирипао, но монах лишь улыбнулся, показав зубы в кровавой усмешке. Он поднял скипетр вместе с яростно вцепившимся в него Уизлом и взмахнул им над краем пандуса. Он хотел, очевидно, вынести Уизла за его пределы и затем резко стряхнуть гнома с Разумертвителя. Лететь ему пришлось бы долго; по пандусу они прошли уже далеко, и под ними больше не было бака с кальмарами. Падать теперь предстояло все девять этажей до самой булыжной мостовой.

Ноги Уизла болтались в воздухе, когда Кирипао вновь взмахнул скипетром. Тело гнома взлетело параллельно земле, но он ухитрился не разжать пальцы, стиснув свой омерзительный артефакт. Для Упокоенного смерть была менее страшной, чем то, что делал Разумертвитель с душами живых мертвецов. Кирипао встряхнул скипетр, чтобы сбросить Уизла, но маленький Упокоенный вцепился в него поистине мертвой хваткой и удержался, хотя Разумертвитель чуть не выдернулся из его рук.

Кирипао и представить себе не мог, что гному это удастся. Брат монах вложил в этот взмах все силы и теперь потерял равновесие. Под тяжестью Уизла его повлекло за край пандуса. На какой-то миг Кирипао показалось, что он сможет устоять на ногах... но затем они оба свалились с башни, устремившись к земле.

- Ноябрь! - закричал я. Но алу была уже в воздухе и пикировала вслед за ними на пределе своих возможностей. Время замирает в такие моменты, когда ты можешь лишь наблюдать неизбежное. Ноябрь неслась сквозь мрак и дым, как камень, выпущенный из пращи, и я видел, что она успевает, что она уже прямо над целью. Она уже протянула руки, одну к Уизлу, другую к Кирипао...

...как вдруг Кирипао хлестко выбросил свой железный кулак, сделав хук за голову Ноября, в то крыло, до которого смог дотянуться.

Кости крыла не просто сломались, они раскололись... как будто всегда были такими, хрупкими словно веточки, и кто-то, наконец, показал их фальшивость. Второе, целое крыло широко расправилось, когда Ноябрь попыталась использовать его для торможения, но проку от него было мало - так она могла лишь немного управлять падением. Все трое, гном, эльф и алу камнем полетели вниз.

Перед самой землей Кирипао раскинул руки и взмахнул ими один раз, слово у него были крылья умбрала, способные вытащить его из пике. Но их не было, и последним взмахом своего здорового крыла Ноябрь развернула падающих так, что Кирипао принял на себя всю тяжесть удара.

Раздавшийся треск был слышен даже на девятом этаже.

Благодаря своему заключительному маневру, Ноябрь оказалась сверху. Через несколько секунд она скатилась с тел на булыжную мостовую, держась за живот, словно у нее там что-то разорвалось. Ее целое крыло сложилось обратно за плечи, поврежденное расстелилось по камням, как безвольный кусок материи, едва прикрепленный к телу. Ноябрь сделала слабый жест в нашу сторону, но на таком расстоянии я не понял, что она хотела этим сказать.

Пошевелился Уизл. Его падение было смягчено находившимся под ним Кирипао, но Ноябрь рухнула на него сверху. Когда гном слез с неподвижного тела монаха, я увидел, что его ноги бесполезно волочатся за ним.

- О, Уизл, - прошептала Ясмин. - Опять позвоночник?

Сложно было сказать, насколько сильны его повреждения. Однако маленький гном так и не выпустил Разумертвитель, даже когда он отполз к обочине улицы и прислонился к бордюру, чтобы видеть Вертикальное Море.

Я взглянул вниз, на нижние этажи башни. Все умертвия замерли на месте... в ожидании наблюдая за Уизлом.

Гном вскинул скипетр.

- Хокша пток! - вскричал он, и его голос был так пронзителен, что отразился многократным эхом от соседних зданий.

Разумертвитель испустил нездоровое зеленое сияние, ослепительно яркое на фоне уличной темноты. Лица всех, кто был рядом, осветило как днем: скривившуюся Ноябрь, решительное, словно высеченное из камня лицо Уизла... и Кирипао, из носа которого бежала темная кровь. При свете стало заметно, что его шея повернута под неестественным углом. Я уже видел такое однажды - на публичном повешении.

- Хокша пток! - вновь закричал Уизл.

С каждого уровня Вертикального Моря послышалось шипение умертвий.

- Сссс... сссс. - Они начали пошатываться из стороны в сторону, синхронно трясясь с ростом свечения Разумертвителя. - Сссс... сссс. - Сотня умертвий раскачивалась как один, стоя на горящей башне. Я почувствовал, как отдается в ноги дрожь мерно вибрирующего сооружения. Умертвия наверху и умертвия внизу. - Сссс... сссс.

Живые бандиты повалили на улицу. Посмотрев на пожар и поведение умертвий, они, должно быть, решили, что их работе у Риви пришел конец. Первые из них, кто выскочил на мостовую, даже не взглянули на Уизла и всех остальных; они просто побежали прочь, скрываясь в непролазных трущобах Улья.

- Сссс... сссс. Сссс... сссс.

Уизл поднял Разумертвитель над головой, металл скипетра сиял, как маленькое зеленое солнце. Я вспомнил Петрова, держащего скипетр и пожираемого антимагическим пламенем, и вдруг подумал, что в руках гнома Разумертвитель может быть раскалено-горячим. Но он ничем не показывал, что ему больно - на его лице не было ничего, кроме упрямой решимости довести начатое до конца.

- Хокша пток! - произнес Уизл. На этот раз он уже не кричал, но его слова все равно разнеслись по всем двадцати этажам башни.

В мгновение ока все до одного умертвия превратились в эктоплазму.

Потоки эктоплазмы потекли вниз по пандусам и лестницам, расплескиваясь в баках с рыбой и образуя на воде липкие пленки. Грязными каскадами они пролились на мостовую, обдав нас крупными брызгами. Ручьи эктоплазмы устремились в огонь, и вся жидкость, словно горючее вещество, воспламенилась в жаркой голубой вспышке. Пламя побежало по ее потокам, обгоняя падение эктоплазмы. За секунды огонь охватил дюжину уровней башни, пожирая последние останки умертвий и изрыгая клубы жирного дыма.

Уизл безвольно сполз у бордюра. Разумертвитель выскользнул из его обессилевшей руки.