Пламя и Пыль

Иезекия отпустил дверь, и она плавно закрылась. На его лице было написано изумление. Мои чувства были похожими. Не знаю, на что еще способен посох ДеВэйл, но короткие костяные жезлы "стражей" на его фоне смотрелись уже не так впечатляюще. Сенсат во мне лишь вздохнул с огорчением, оттого что не сможет увидеть намечающуюся схватку в ротонде. Но тут я вспомнил вид обуглившейся плоти, страшные стоны уцелевших... и решил, что есть на свете такие вещи, которые лучше не видеть даже Сенсату.

- Не поискать ли нам выход? - предложил я Иезекии. - Сейчас огонь нам может и не грозит, но если начнет гореть здание...

- Погоди-ка, - ответил он, - я только взгляну разок на эти классные штуки.

Что верно то верно, кабинет судьи ДеВэйл был просто напичкан "классными штуками": тут был и изысканно расписанный фарфор, и окованные медью сундуки, и мумифицированные твари, свисающие на нитях из-под потолка... дюжины и дюжины странных и диковинных вещей, в большинстве своем, несомненно, магических.

- Не трогай тут ничего! - осадил я Иезекию, который уже тянулся к ручному зеркальцу в медной оправе. - И никуда не заглядывай! Мало ли что может выглянуть из этого зеркала, если в него посмотреть.

- Да я же его не сломаю, - стал оправдываться Иезекия. Он закрыл глаза, на секунду наморщив лоб, затем открыл их и посмотрел в зеркальце. - Обычное зеркало, - сказал он. - Оно не магическое.

- Откуда ты знаешь?

- Если сосредоточиться, я могу видеть, как все магические вещи начинают как бы светиться. Дядюшка Тоби научил меня, что в любом незнакомом месте надо всегда... - Иезекия вдруг замолчал и резко обернулся к двери. Едва слышным голосом он произнес: - Сюда движется сильный источник магии.

- Наверное, это судья ДеВэйл со своим посохом.

Парень покачал головой.

- Да нет. - Он снова сосредоточенно наморщил лоб и прошептал: - Прячемся!

Хотя я не выношу, когда мной командуют Простаки, обеспокоенность на лице Иезекии означала, что сейчас не время для споров. Позади меня стояла напольная вешалка, на крючках которой висело несколько просторных плащей; я спрятался за ней, расправив плащи так, чтобы мое укрытие не выглядело неестественным. Если повезет, ни один из плащей не превратит меня в лягушку. А если совсем повезет, какой-нибудь из них сделает меня невидимым.

В своем укрытии я оставил маленькую щелочку, чтобы подсматривать один глазом. Иезекии не было видно, однако я слышал, как он возится где-то поблизости, судя по всему, прячась за грудой сувениров, которые Законница ДеВэйл привезла из своих многочисленных путешествий по планам. Через пару секунд его возня прекратилась, что было как нельзя вовремя, потому что спустя миг послышался скрип отворившейся двери.

На пороге кабинета появились две темные фигуры с взведенными арбалетами. Оглядев комнату, они медленно расслабились.

- Я же сказал, - шепнул один. - Я сам видел, как старая бестия рванула отсюда на пару с одним полуросликом. Прямо сквозь пол.

Второй только буркнул в ответ:

- Ну, и где, ты думаешь, она его хранит?

- Проверь для начала стол.

С этими словами он вошел в комнату, держа арбалет наготове. В свете масляной лампы, что стояла на столе ДеВэйл, я смог увидеть его черты. Высокий, худой, с заостренными ушами и желтыми кошачьими глазами - это был гитзерай, на вид еще суровей обычного, если такое можно себе представить. В Сигиле проживает довольно большое количество гитзераев, однако, никого из них мне не довелось знать лично. Этот народ гордится своим аскетизмом и не считает нужным тратиться на искусство, поэтому я и гитзераи вращаемся в разных кругах.

Гитзерай направился к столу ДеВэйл, и его спутник вышел на свет. Я судорожно сглотнул, едва не поперхнувшись. Его лицо, во многом похожее на лицо его компаньона, имело ярко желтый оттенок, а глаза были словно из черного мрамора. Если мне не привиделось, он был из народа гит'янки, ближайших родичей и кровных врагов гитзераев.

Гитзерай и гит'янки - и вдруг действуют заодно? Это все равно что фея огня пригласит станцевать менуэт водного элементала. Две расы гитов страшно ненавидят друг друга, и встречи между ними всегда кончаются смертельным исходом. Гитзераи и гит'янки смогли договориться лишь раз, когда объявили друг другу войну до полного истребления.

Должно быть, это иллюзия с изменением внешнего вида. А эти двое, ну скажем, гномы, воры-чародеи, набросившие заклинание, чтобы ограбить кабинет неузнанными. В таком объяснении, по крайней мере, есть смысл.

Вошедшие положили арбалеты на стол и принялись тщательно обшаривать его ящики. Из укрытия мне было видно лишь спину гитзерая, заслонившую большую часть стола. И все же я замечал, как он берет свиток за свитком, разворачивает, пробегаясь глазами по тексту, и швыряет в растущую на полу груду. Такая небрежность заставила меня содрогнуться - и не столько из-за его неуважения к документам, в которых могли храниться бесценные древние знания, сколько оттого, что он недооценивал магические последствия. Есть свитки, которые нельзя прочесть и отбросить. В них бывают проклятия и ловушки, в них даже могут заключаться чудовища, готовые выскочить и растерзать неосторожного вора. В иных обстоятельствах я бы не возражал, если бы этих двоих сожрали, но мне как-то не хотелось быть прихваченным на десерт.

Наконец, гит'янки промолвил:

- Кажется, вот оно.

Гитзерай бросил свой свиток на пол:

- Пыль?

- Точно. Она даже карту нарисовала.

- Надо же, как удобно. Идем отсюда.

Гит'янки свернул найденный свиток и спрятал его подальше за пазуху. Тем временем гитзерай подхватил со стола одну из масляных ламп и поднес ее к образовавшейся на полу груде свитков.

- Когда старая бестия вернется, - заметил вор, - здесь будет гореть не хуже, чем внизу. Они подумают, что это часть одного пожара.

- Может быть, - ответил его напарник. - Но Босс велела мне поджечь еще несколько кабинетов, чтобы Законники ничего не заподозрили про этот. У меня есть список комнат, которые должны быть пустыми.

Гитзерай принюхался:

- Как только народ почувствует дым, тут все здание опустеет.

Он взял свой арбалет и направился к выходу, держа в другой руке горящую лампу. Встав у двери, он подождал, пока его напарник проверит, все ли чисто снаружи. Через несколько секунд гит'янки кивнул:

- Давай.

Обладатель лампы повернулся, бросив последний взгляд на комнату. После чего, скривившись в презрительной усмешке, бросил лампу на кипу из свитков и захлопнул за собой дверь.

Мы с Иезекией тотчас выскочили из укрытий, принюхиваясь к запаху дыма. И как нельзя вовремя - пергаменты были старые и сухие, а масло расплескалось при ударе лампы о пол. К счастью, ее стекло не разбилось, а только треснуло, и с помощью плащей мы затушили пламя, прежде чем оно начало расползаться.