Прорыв за сенсацией

Павел ГАПОНОВ

Прорыв за сенсацией

Неприятность

Зеленовато-золотистые лучи солнца, пробившись сквозь густую листву, забирались в кабинет, отражались от полированного дерева стола, зеркал светильников, встроенных в подвесной потолок, и лакированных женских туфелек, пересекались друг с другом и старались ослепить как можно больше серьезных и задумчивых людей, собравшихся в тридцатиградусную жару только для того, чтобы выслушать мудрые руководящие указания.

Кондиционеры не справлялись с вязким горячим воздухом, и в комнате витало томительное ожидание окончания совещания, после чего можно будет уже отправляться по домам отдыхать до понедельника.

“В середине августа надо лежать на пляже где-нибудь поближе к экватору, пить холодное пиво и флиртовать с какой-нибудь милой дурочкой, запасаясь загаром на зиму, а не выслушивать в самом центре Минска очередную порцию демагогии Колобка”, – думал Сергей, любовно оглядывая ладную фигурку Светы, которая только выигрывала от строгого делового костюма. Та, не переставая сохранять самую глубокомысленную мину, изредка косилась в его сторону и, похоже, тоже думала о сегодняшнем вечере и о заказанном в приятном итальянском ресторанчике столике на двоих.

Колобок – он же главный редактор “Комсомолки ” и родственник одного из основных акционеров Олег Игоревич Красин, прозванный так за почти полное отсутствие шеи, короткие ноги и необъятный живот, – изрядно покраснев от жары, продолжал объяснять собравшимся журналистам, что “если они не станут работать лучше, то журнал разорится”, но он этого не допустит и “просто наймет, наконец-то, настоящих профессионалов”. Все прекрасно знали, что финансовое положение журнала было отнюдь не плачевным, и что недалекий Колобок просто в сотый раз пытается доказать самому себе свою значимость и показать умение “управлять людьми”.

Но внезапно его однообразный монолог прервался, он бросил взгляд на Сергея и, вспомнив о чем-то, резко сменил тему своего почти театрального выступления.

– Ко всему прочему, заболел ведущий рубрики “Экстрим”, а в следующем номере журнала должен быть большой материал по Аномальной Чернобыльской Зоне. Анонс уже сделан, потрачены огромные деньги на то, чтобы договориться с кем надо и попасть туда, а эксклюзив под угрозой срыва! И прекратите мечтательно улыбаться, Сергей Владимирович, – почти взвизгнул он, глядя в упор на Сергея, – Вы работаете над той же рубрикой и кому как не Вам, теперь прикажете готовить этот материал?! В отпуск можно сходить и в октябре, это теперь даже модно, – добавил он с издевательской улыбкой, – Билеты уже заказаны. Вылетаете сегодня вечером. Все! Разговор закончен! – рявкнул Колобок, заметив смятение на лице журналиста.

Знакомство

“Чертов Колобок, послал меня в эту гребанную Зону, прекрасно зная, что через два дня у меня должен быть отпуск! Теперь еще почти час трястись на этом грохочущем вертолете. О, Господи, как хочется спать!”, – Сергей спустился по трапу новенького ИЛ-100 и, устроившись в автобусе, зло бросил сумку на багажную полку.

Он ошибся. Уже через полчаса он мог наблюдать, как под вертолетом проплывал ощетинившийся колючей проволокой, бетонными надолбами и вышками, стволами БТРов и “Тунгусок” Чернобыль-4 – городишко на двадцать тысяч человек, центр всей жизни, проходившей в Зоне и ее окрестностях. Четвертым он стал после того, как его предшественники: Чернобыль-3 и Верхний Чернобыль, – были уничтожены Зоной. Это воспоминание провело холодной липкой лапой сдерживаемого страха по позвоночнику Сергея. “Ладно, прорвемся. Бывало и хуже. Всего две недели, а потом назад, в Минск. И сразу в отпуск со Светой!”…

– Надеюсь, что Вы не будете лезть, куда Вам не следует, а в Зоне будете беспрекословно выполнять все приказы закрепленного за Вами офицера. Иначе Вы вылетите отсюда, несмотря на все указания, которые мне дало руководство из Центра. Я прекрасно понимаю, как Вы сюда попали. Вам все ясно? – дежуривший на аэродроме полковник – заместитель начальника службы охраны Авиационного сектора был настроен жестко. Сергей не стал с ним спорить, соглашаясь со всеми его указаниями, тем более что нарушать их он и не собирался.

– Ваш первый выход в Зону назначен на 16-00 завтра. Инструктаж проводится с 10-00 в Учебном секторе. Явка обязательная. Опоздаете на десять секунд – считайте, что Вас здесь уже нет. А на сегодня все. В гостиницу Вас отвезут. Пока можете осмотреться в городе… и собрать материал для Вашей сенсации, – полковник развернулся и вышел из комнаты досмотра. Разговор был окончен.

Разобрав вещи, позавтракав (на десерт ему предложили пару пилюль, адсорбирующих радиоактивные шлаки и соли) и отоспавшись, Сергей вышел из гостиницы только поздним вечером. Побродив по вполне обычной с виду жилой части городка, единственной в которой в это время не действовал комендантский час, и вдоволь насмотревшись на усиленные армейские патрули, пару раз останавливавшие его для проверки документов, он зашел в один из трех ресторанчиков Чернобыля, над которым гордо переливалась неоном вывеска “Сталкер”.

Рестораном это заведение можно было назвать с большой натяжкой. Скорее оно походило на салун Дикого запада, какими их изображали в дешевых спагетти-вестернах. И посетители “Сталкера” лишь усиливали это впечатление. Но, вспомнив о том, что до ближайшего другого ресторана надо было идти несколько кварталов, а это означало, как минимум, еще одну встречу с патрулем и повторение всей процедуры проверки, Сергей решил остаться, тем более что запахи, доносившиеся из кухни, были очень аппетитны.

Едва Сергею принесли его заказ, и он набросился на неплохой кусок мяса из молодой телятины, как за его столик уселся крупный темноволосый мужчина лет пятидесяти с двумя литровыми кружками полными пива.

– А ты не похож на обычных новеньких, те в первый день только и делают, что глазеют на военных и их технику ну и, конечно, пытаются разглядеть ученых в их сумасшедших оранжевых скафандрах в Научном секторе. Да и не заходят обычно новички в “Сталкер”, репутация у него не та. Шел бы ты отсюда, мальчик. “Сталкер” – место опасное, и мы здесь новичков недолюбливаем, – незнакомец, обладатель крупной головы и глубоко посаженных карих глаз, поднял могучей рукой кружку, сделал большой глоток и, смахнув с пышных усов пену, холодно и изучающе взглянул на Сергея.

– Радушно вы здесь новеньких встречаете… И мы уже на “ты”… Послушай, мужик, если ты ищешь над кем бы поиздеваться, то поищи кого-нибудь еще. Я пришел сюда поужинать, а не выслушивать наезды местных аборигенов. Тебе полезно будет узнать, что на патрули и на БТР я не заглядывался потому, что семь лет отслужил в разведроте в Псковской десантной дивизии, и пока служил таких, как ты, ломал не раз и не два. Я доступно излагаю? – Сергей отодвинул от себя тарелку и бокал вина, а его тело уже привычно приготовилось к возможной схватке. За те пять лет, что прошли после окончания службы в армии, Сергей не потерял былой формы и был полностью уверен в себе. Правая рука сама легла на горлышко винной бутылки – самого подходящего из окружающих предметов на роль оружия, если не считать тупого столового ножа, которым он разделывал мясо.

– Ну ладно, не кипятись, приятель. Не хотел тебя обидеть, – слегка удивленно и примирительно пробасил абориген. Думалось мне, что ты еще один из этих мажоров, которые сюда прилетают посидеть пару месяцев в Научном секторе и смыться, пока с ними ничего не стряслось, ан нет. Я и сам по молодости служил в десанте, а береты друг друга не трогают, тем паче здесь. Володя я, а проще Волк, – и Волк протянул свою покрытую черной “шерстью” лапу Сергею в знак примирения.

– Сергей, – представился журналист, которому не хотелось лезть в драку без нужды, рисковать вылететь из Чернобыля-4, получив потом еще и нагоняй от Колобка и окончательно лишившись отпуска, – а ты что здесь делаешь? Ни на военного, ни на ученого ты не похож. Уж не сталкер ли? – Сергей не раз слышал истории о нелегальных искателях артефактов в Зоне, к которым, впрочем, и военные, и ученые относились довольно лояльно.