Страница 4 из 36
– Все произошло так быстро, ты бы все равно ничего не смогла сделать, – успокоила её Ванесса. – Твой дядя прекрасно это понимает и ждёт тебя завтра.
– Доминик объяснил мне, – быстро заговорила Седина, вновь испытывая чувство вины; и хотя знала, что основании для этого у неё нет, отделаться от этого чувства она не могла. – Мне очень жаль. Я никогда бы не оставила этой записки, если бы знала все детали – о том, кто он такой.
– Ну конечно же. – Голос Ванессы прозвучал несколько напряжённо, и Седина поняла, насколько эта тема болезненна для неё. – Это не тот вопрос, о котором обычно беседуют в гостиных. Как я поняла, ты останешься дома и покажешь ему на дверь, если у него действительно хватит наглости явиться.
– Вот именно, – Селина сжала трубку так, что побелели пальцы. Тётя продолжала:
– Не вини себя. Ты не обязана была это знать. Я была уверена, что мы давно распростились с ненасытным негодяем. Но будь осторожна, – предупредила она. – Он способен на любую подлость. Пусть Мэг будет где-нибудь поблизости, если он начнёт на тебя давить.
Вот этого-то Селина делать и не собирается. Чем меньше людей втянуто в это дело, тем лучше. И она вполне в состоянии самостоятельно справиться с этим мерзавцем. Реакция Ванессы напомнила ей все, что рассказал Доминик. Каждое его слово врезалось в её память и сердце:
– Мама мне много говорила о нем, но я видел его только один раз. Тогда мне было лет семь. Он пришёл к нам – мы тогда жили в Уотфорде – и я, будучи ещё совсем ребёнком, понял, что он представляет угрозу. Высокий, черноволосый, невоспитанный. Его агрессивность сразу бросилась мне в глаза. Он хотел видеть отца. Говорил, что поступил в университет. И я помню, как мама сказала ему, что отца нет дома и что теперь, когда эта шлюха, его мать, умерла, денег он больше не получит. Ему было восемнадцать лет, и мама сказала, что он уже достаточно взрослый, чтобы зарабатывать себе на жизнь, как делают это все остальные, – и, если он не может платить за учёбу в университете, то это его проблема, а не забота его отца. Она потребовала, чтобы он ушёл. И он ушёл.
Прошло немало лет, прежде чем мама рассказала мне обо всем – о том, как Тюдор и его распутная мать пытались выжать из нас все, что можно, и как отец всю жизнь оплачивал этот свой грех молодости. Его совратила женщина, намного его старше и опытнее. И отец с его благородной натурой поверил ей на слово, что ребёнок, которого она ждёт, – его ребёнок. И хотя даже он не мог жениться на такой шлюхе, как она, он тем не менее до конца её жизни щедро помогал им. Тюдор заявился в наш дом сразу после её смерти, чтобы ещё чего-нибудь урвать, потому что помощь отца прекратилась.
Теперь Селина была готова к приходу Адама. То, как он использовал её неведение для того, чтобы пробиться к Мартину, разозлило её настолько, что она была готова убить его. Это он один виноват в сердечном приступе дяди. И за это он заплатит!
Наверное, он на мели и решил нажать на Мартина, чтобы тот раскошелился и заплатил за его молчание об их истинных отношениях.
Он ещё не знает, что его ждёт! Угроза вызвать полицию – это меньшее из того, что его ждёт!
Её нервы напряглись до предела, когда она услышала звонок в дверь, в мгновение ока её гибкое тело, когда она вышагивала по роскошному персидскому ковру, уподобилось свёрнутой пружине. Он был здесь.
Она предупредила Мэг, что ждёт посетителя, и допросила её проводить его прямо в гостиную. И теперь Седина взяла себя в руки и подошла к обитому гобеленом креслу с высокой спинкой, стоявшему у огромного каменного камина.
Сев в кресло, она повернула лицо к потрескивавшим поленьям и, заслышав неторопливые шаги Мэг в большом холле, взяла с журнального столика журнал и открыла его.
Когда этот негодяй увидит, что это за дом и квартал, в котором они теперь живут, он, возможно, удвоит свои требования! Она напрягла слух, ожидая услышать его приближение, и была противна самой себе, когда вспомнила, как она растаяла от бархатного звука его голоса, как вздрогнуло тогда её тело, как она мечтательно гадает, соответствует ли внешность этого человека его голосу.
Она поспешно отбросила эти теперь ставшие неприятными воспоминания и надела на своё прекрасное лицо маску холодной надменности. Какова бы ни была его внешность, Адам Тюдор получит то, что ему причитается!
И вот он сам в комнате, официально представленный Мэг:
– Мисс Селина, к вам мистер Тюдор. – Она не слышала этих слов; у неё перехватило дыхание и потемнело в глазах.
Он действительно соответствовал своему голосу, и даже более того. Ничего общего с опустившимся, неотёсанным слабаком, которого она представляла увидеть. Ничего подобного, Он был шести с небольшим футов роста, прекрасно сложен и одет в великолепный тёмный костюм, приобретённый скорее всего на Савиль Роу, белая рубашка и тёмные кожаные туфли были несомненно итальянского производства, причём самого высокого качества.
Она заставила себя встать, стараясь унять дрожь в ногах, заставила себя посмотреть в его не правдоподобно зеленые глаза, обрамлённые длинными и чёрными ресницами, отмечая и жестковатые линии на невероятно красивом мужественном лице с крупными чертами, и большой рот, который, как она почувствовала, мог быть и жестоким, и чувственным.
Она с трудом сглотнула слюну и, проигнорировав протянутую руку и приветствие, произнесённое этим невозможно волнующим голосом, высоко подняла голову.
Доминик был не прав., говоря о нем как о попрошайке. Он бы не стал попрошайничать, даже если бы от этого зависела его жизнь. Достоинство сквозило в каждой черте его лица, в каждом дюйме его тела с широкими плечами и узкими бёдрами. Этот человек явно был эгоцентриком, хорошо знал, чего он хочет, уверенно шёл к цели и брал своё.
Устранить его из жизни Мартина будет намного труднее, чем она себе это представляла. Но она была полна решимости добиться этого.
Устремив на него свои золотистые, сверкающие презрительным блеском глаза, Седина отбросила гриву непослушных золотисто-каштановых волос, приручить которые ей так и не удалось, и сразу заявила ему:
– Я не знаю, зачем вы пришли. Но в любом случае, вам приестся уйти с пустыни руками. Прямо сейчас. И я надеюсь, мистер Тюдор, вы меня поняли.
Глава 2
Тишина. Такая напряжённая, такая глубокая, что на секунду Седине показалось, что мир остановился.
И в этой тишине чуть приглушённый зеленоватый свет его глаз скользнул по ней с головы до пят, затем он более медленно повторил этот путь, останавливаясь на каждом изгибе её стройного тела и заставляя сжиматься под этим откровенным оценивающим мужским взглядом. Она выдержала его оскорбление, стараясь даже намёком на возмущение или гнев не выдать того, что заметила этот взгляд и тем самым молча отвергла то, что может последовать за этим.
Свет его глаз остановился на её полных чувственных губах, пока она старалась подавить предательскую дрожь в разгорячённом теле. Она с ужасом почувствовала, как внутри неё полыхает огонь, как напряглась её грудь, как будто его изящные руки с длинными пальцами повторяли движение глаз…
– Невероятно. – Это единственное слово висело в неподвижном пропитанном запахом яблок воздухе; она облизнула губы и заметила, как он поймал взглядом её невольное движение и его собственные губы приобрели поразившую её чувственность Изо всех сил она старалась найти в себе силы, чтобы одержать победу над этим негодяем.
Он прошёл на самую середину со вкусом обставленной комнаты, и ей казалось, что даже эти несколько шагов являются вторжением, но она не отступила. Ему надо показать, что она не отступит, и что единственное слово, произнесённое им, относится к тому, что она сказала. И сделав на этом слове ударение, Седина продолжила:
– Невероятно, что вам указали на дверь? Вам придётся поверить в это. Вам здесь нечего делать. Вы здесь лишний.
– Я в этом не уверен. – Глубокий волнующий голос, в котором слышалась едва заметная насмешка, обволакивал её, заставляя осознавать то, что происходит с ней помимо её воли в то время, как его глаза продолжали жадно смотреть на её губы.