Альфа Большого Пса

— То, что мы до сих пор не видели ни одного муравья с кинокамерой, не значит, что у них ничего подобного кинематографу не существует. Возможно, у них существует что-то свое, что дает им похожие ощущения или совершенно другие. И не обязательно кино. Допустим, фигурное выделение запахов.

Егоров улыбнулся, Лютиков тоже. Они переглянулись, и полковник продолжил.

— На первый взгляд это кажется безумно смешным. Но попробуйте представить себя на месте муравья. Прилетает на нашу планету какая-нибудь… — полковник на секунду запнулся, — форма жизни, чуть не сказал зараза, со своими устоявшимися представлениями о разумной форме существования и начинает нас изучать.

Наши дома и заводы для них — ажурные кучки экскрементов, а вся наша жизнь, по их понятиям, всего лишь несколько мгновений. Они начинают нас препарировать, сокрушаясь, что период нашей жизни чрезвычайно мал. Им и невдомек, что у белковых организмов, населяющих третью планету от звезды в одном из созвездий галактики Млечный Путь, могут возникнуть чувства, из-за которых одни лишают себя жизни, а другие совершают необъяснимые даже для них самих, поступки. Они просто не подозревают, что потеря своего дитя для нас — огромное горе и удар для психики. Да у нас и психики, по их понятиям, нет. Может, у них вообще нет такого понятия, как психика. Для них мы просто живые организмы, которых они раньше не встречали. Им интересно. Я их прекрасно понимаю. Только я против получения кем-то знаний за счет жизни ребенка моего друга детства или просто соседа по городу. Мы должны как-то спасать свою жизнь, пытаться выжить, защищать ее, если она нам, конечно, дорога.

Посмотрите на ядовитых пауков. Человек если их не боится, то по, крайней мере, относится к ним с уважением. Или с опаской. Неважно. Важно, что благодаря такому к ним отношению, они живут своей жизнью, какой жили задолго до появления человека. Любой живой организм в природе имеет право защищать себя.

— Если мы будем представлять для пришельцев опасность, — сказал профессор, — они нас просто уничтожат.

— Это в том случае, если они агрессивны и глупы. Тогда они все равно нас уничтожат. Раньше или позже. Если же они способны к мышлению, то заметят, что мы сопротивляемся их действиям, и остановятся. Есть же люди, которые считают, что растениям и деревьям больно, если срезать или сломать ветку.

Я не собираюсь давать им оценку, но если бы дерево могло заявить, что оно против наших действий, я уверен, вырубка лесов быстро бы прекратилась.

— Здесь я с вами согласен, — сказал Стас. — На этой планете скоро животные будут иметь больше прав, чем люди.

— Вот видите, — полковник был доволен, что смысл его абстрактного рассказа понят. — Если есть люди, которые защищают права животных, то почему бы не появиться людям, защищающим права человека на жизнь во вселенной? Я привел вам слишком отвлеченные примеры. В действительности все гораздо проще. Те, кто посещают нашу планету или наш мир, прекрасно понимают нашу форму жизни и наше поведение. Они все делают не по недомыслию, а по расчету.

— Убедили, — сказал профессор. — Я готов взять в руки электромагнитную винтовку и заступить на охрану планеты.

— Вы напрасно иронизируете. Я знаю, что вы однажды уже сталкивались с агрессивной для человека формой жизни, и, возможно, столкнетесь с ней в будущем. Я уверен, вы меня совершенно правильно поняли. Я не прошу от вас сиюсекундного согласия или подтверждения ваших приключений и в Италии, и в шестнадцатом веке. Я прошу задуматься над моим предложением.

Полковник замолчал. Профессор задумался над услышанным. Он не имел права на ошибку.

— Скажите, Денис Андреевич, а что ваше руководство, правительство… как они относятся к вашим идеям?

— У нашего отдела есть кое-какие успехи, поэтому все, что я говорю, руководство, как и президент, принимают всерьез. Круг посвященных очень мал. Если сравнить тех, кто со мной работает, и тех, кто всего лишь знает о нашем существовании… последних гораздо меньше. В несколько раз.

— И сколько под вашим началом? — невинно поинтересовался профессор.

— Достаточно, чтобы контролировать ситуацию, насколько это возможно, — спокойно ответил полковник. — Поверьте, вы будете совсем не лишним. Мы на пороге грандиозных событий. Наша задача — сделать все, чтобы не случилось катастрофы, чтобы человек выжил как вид.

У сквера стояла черная «Волга». Профессор и полковник остановились. Стас думал. Он ждал от разговора чего-то, что должно было натолкнуть его на правильный ответ. Кто этот человек на самом деле? Откуда он? Зачем он пришел? В чем истинная причина? Он действительно много знает. Откуда?

— Вас подвезти? — спросил Лютиков.

— Спасибо, не надо. Я еще прогуляюсь.

Лютиков открыл дверь машины и обернулся.

— Станислав Валерьевич, подумайте. Я почему-то на вас надеюсь.

— Я подумаю, — пообещал профессор.

Попрощавшись, Лютиков сел в машину и закрыл дверь. В ту же секунду шофер надавил на педаль акселератора, машина рыкнула и плавно тронулась с места.

Егоров проводил черную «Волгу» взглядом и осмотрелся. Вокруг не было ни души. Стас глубоко вздохнул и, не заходя в университет за портфелем, побрел в сторону метро. В голове путались мысли.

«Если предположить, что Лютиков действительно из Службы безопасности, то что же получается… Они открыли карты? А почему бы и нет? Если не можешь предотвратить — возглавь. Глупо думать, что современное мощное государство не занимается проблемами переходов во времени и пространстве.

Говорят, еще Сахаров ставил опыты по «обратимости времени». А так называемые летающие тарелки? Американская компьютерная индустрия, по некоторой информации, берет начало именно с катастрофы летательного аппарата внеземного происхождения.

А их программа «Стелс»? И аэродинамические характеристики самолета, и его физические свойства (говорят, он невидим для радаров) стоят несколько в стороне от кривой развития земной науки. Правда, этого «невидимку» мы еще в Косово сбили. Значит, у нас тоже была подобная технология. Даже круче, если мы смогли придумать, как противостоять «невидимке».

Но и Вовка может оказаться прав. Чтобы заполучить книгу Бруно, ни одна разведка ни перед чем не остановится. Они мыслят другими категориями.

Страна, нация, теперь вот планета. Что для них по сравнению с этим жизнь одного человека? А вся эта показная откровенность — ловушка для простачка.

Соглашусь я — мне выпишут удостоверение «суперагента галактической безопасности».

Меня будут пускать почти в любые двери. Отдел покажут, сотрудников. Даже мой стол с компьютером и тремя телефонами. До секретных материалов допустят, до статистики. А как только я отдам книгу, тюкнут меня по темечку, а декорацию в чулан. Стоп! Что-то я увлекся. А между тем где-то здесь ходит чужой.

Как же это я про него… Он пока что никак не проявляет себя, и я про него время от времени забываю. А вот Лютиков, похоже, помнит. Значит, знает! Неспроста он сказал, что мы на пороге грандиозных событий. То есть он знает все. И про Луиджи. А может, он и сам того, пришелец со звезд?

Книжку хочет изъять и припрятать, чтобы не было на земле знаний о перемещении в пространстве. И мои чертежи, по которым я строил машину времени, как-то уж совсем нелепо сгорели. Вместе с чуланчиком».

В своих размышлениях Егоров залез в такие дебри, что не заметил Вовку.

И если бы тот его не окликнул, так и прошел бы мимо.

— Профессор, — крикнул Вовка.

Егоров обернулся.

— О-о… А я тебя не заметил.

— Что-то случилось? — настороженно спросил Вовка.

— Случилось. Давай-ка присядем где-нибудь, есть пара вопросов.

Они обошли здание метрополитена и присели на бетонный бортик.

— Итак, профессор, — беззаботно улыбнулся Вовка, стараясь подбодрить Егорова.

Не нравилось ему, что Стас начал шарахаться от собственной тени.

— Слышал про такую команду, ОВЦи?

— Овцы? Да, слышал, что есть такие. В академии говорили, что эти овцы однажды волка съели.