Проект-Z

— Нда. Приступ ревности толкает фербийцев на многие необдуманные поступки, — пофилософствовал Салис.

— Только не Ракалоса.

— Откуда такая уверенность?

— Я его знаю с детства, — ответил высокий. — Мы в одном доме живем. Прежде чем что-то сделать, он всегда очень основательно думает.

— Я думаю бессонной ночи достаточно для раздумий, — предположил Салис.

— Вы просто не знали его. Ракалос был слишком умным, чтобы на такое решиться.

— Круглый отличник?

— Нет. Просто не дурак, — сказал студент, с широкими плечами и коротко стриженой головой. — Нормальный парень. Вы его уже, наверное, видели, не вышибала конечно, но морально он был Геракл.

— Есть такой герой в мифологии землян, — догадался Салис. — И так делаем выводы. Ракалос был хоть и не круглым отличником, но очень смышленым, сдержанным студентом, с которым никогда не случалось истерик, и который на все имел свою точку зрения. Но однажды он увидел в конспекте подружки фотографию неизвестного красавца. С Ракалосом случился приступ ревности и он, не выслушивая объяснений, ушел. На следующий день Ракалос на глазах своих друзей выпивает бутылку уксуса. Так?

— Все верно, — подтвердил высокий.

— Что он сказал, перед тем как свести счеты с жизнью?

— Я люблю тебя, — ответил высокий. — И знаете, на его лице не было и тени… злости что ли. Он даже, как мне показалось, немного улыбался.

— Фотография того красавца у вас сохранилась?

— Я ее порвала.

— Хотя вряд ли кто-то из вас признал бы его, — предположил Салис и обратился к фербийке. — После случая с фотографией, Ракалос вам не звонил вечером?

— Нет. Я сама ему весь вечер звонила. Никто не брал трубку.

— Он жил один?

— С родителями, — ответил высокий. — Только они сейчас на море уехали.

Отпуск.

— Наркотики, алкоголь, религиозные секты, центры землян коррекции сознания, миссионеры? — продолжил Салис.

— Говорю же вам, Ракалос не был придурком! — взорвался высокий.

— Я должен был это спросить, — развел руки инспектор. — Чем кроме учебы интересовался Ракалос? Хобби, увлечения.

— Ничем. Разве что английским языком. С зимы он все вечера просиживал в наушниках.

— Не понял, — сдвинул брови Салис.

— Ну, знаете эти экспресс-курсы на модулях памяти…

— И что, у него были успехи?

— Да… в общем-то, были, — сказал Юра. — Правда, я не думаю что это из-за этих супер-курсов. Просто он начал всерьез языком заниматься. Слова зубрил.

— А почему английский?

— В совете колонистов он считается международным. Ракалос хотел работать с ними.

— Вещи у него с собой сегодня были?

— Нет. Ничего не было.

— Ну что же. Попробуем разобраться, — сказал Салис и вставал со стола.

— Спасибо за помощь. Я вас больше не задерживаю.

Студенты попрощались и вышли в коридор. Салис позвонил в управление, поинтересовался, не приезжал ли Шальшок. Дежурный ответил что нет, пока не приезжал. Положив трубку, инспектор постоял какое-то время в раздумье и вышел в коридор.

Там его ждал длинный.

— Я тут подумал над вашими вопросами…

— Да. — Салис приготовился со вниманием выслушать.

— Ракалос начал меняться еще в леддоне(3).

— Каким образом?

— Он стал постепенно грубеть что ли… шутки у него стали едкие. Правда, к буттону(1) все пришло в норму. Я поэтому не сразу все и вспомнил.

— Подробнее. Изменения выражалось в чем-то конкретном?

— Студенты народ вольный. Можно вообще на лекции не ходить, главное зачеты сдавай. Иногда мы на выходные компанией уезжали в загородный пансионат, а возвращались среди недели. С лекций уходили, если какое-нибудь общее мероприятие намечалось. Ракалос вдруг начал говорить, что он никуда не поедет, ему учиться надо, зачет пересдавать.

— Что же тут удивительного?

— Раньше он так не говорил. Все успевал выучить. Если нужно то и пересдать.

Азарт у него пропал. Я бы сказал, что он сереть начал. Мысли у него появились какие-то… не его.

— Что за мысли?

— Да нет, ничего особенного с одной стороны, но с другой… согласитесь, фербиец, который собирался получить диплом и лет через пять десять открыть свое дело, вдруг заговорил как обычный работяга. Что кругом одни воры, коррупция. Что кучка землян обирает всю планету, а фербийская нация деградирует… и прочая лабуда. Я до института три месяца разнорабочим на фабрике работал.

Наслушался этого дерьма выше ушей. А тут он мне как-то сказал что мы не имеем право отказывать землянам участвовать в выборах президента империи Фербиса. Что они здесь сто лет, столько сделали для Фербийцев, подняли нашу науку и технологии на невиданный уровень. А без землян мы скоро деградируем и вообще загнемся… Я когда первый раз от него это услышал, чуть не онемел.

Чтоб Ракалос заговорил о том, что кто-то придет и сделает райскую жизнь…

— Интересно, — сказал Салис. — Но я никак не пойму, как это может быть связано с самоубийством. Вы все сказали, что до случая с фотографией настроение Ракалоса было нормальным.

— Да я и сам понимаю, что прямой связи здесь нет. Но вы попросили все вспомнить. Мне показалось, что это может вас заинтересовать. Все-таки это тоже не типичное для него поведение.

— Неожиданная переоценка ценностей и как результат — нервный срыв, самоубийство? — вслух рассуждал Салис, глядя куда-то перед собой. — Возможно, конечно, но это уже из области психиатрии. Ну что же, — сказал инспектор посмотрев на студента. — Разберемся. Я проконсультируюсь, как это может быть связано…

Спасибо за помощь.

— Пожалуйста, — ответил студент. — Если бы я мог хотя бы предположить, чем все это закончится… Да чего уж теперь говорить…

Студент махнул рукой и, развернувшись, неспешно пошел по коридору. Салис проводил его задумчивым взглядом и направился к лестнице. Честно говоря два дела о самоубийстве за неделю вещь весьма не приятная. Мысли всякие в голове появляются. Нехорошие мысли. Салис никогда не мог понять, что именно заставляет землян и фербийцев делать тот последний шаг за черту, из-за которой нет возврата. Ведь в самой природе Фербийца заложено самосохранение.

И как бы тяжело не было, жажда жизни всегда должна брать верх.

А на улице было хорошо. Солнце ласково припекало Альверон, у края тротуара, напротив лестницы, стояло белое «Пежо». Салис не торопясь спустился по лестнице, сел в «Фаэтон» и поехал в управление писать отчет.

Шальшок вернулся под вечер. Копии дел охранников «Бастиона» ему не дали, сказали, что не все подписи стоят на запросе. Процедура затягивалась.

Через час Монлис уехал к экспертам, они обещали к концу рабочего дня дать заключение, а Салис до позднего вечера писал рапорты, отчеты, объяснения, справки. Порядком устав от бумажной работы он потянулся, выключил настольную лампу. Часы показывали две минуты десятого.

— Пожалуй, на сегодня хватит, — сказал Салис и поднялся со стула.

На улице было свежо. Сумерки спускались на город, запоздалые прохожие торопились домой. Салис перешел через улицу и подошел к газетному киоску.

Вообще-то он хотел купить сигарет, но табачная лавка была уже закрыта и теперь вся надежда была на то, что что-то может продаваться в киоске «Печать Фербиса». Но там ничего подходящего не оказалось. Вообще инспектор дважды в своей жизни бросал курить, но неделю назад закурил снова. И объяснить почему он опять закурил было нельзя. Никакой особенной тяги не было. Просто взял и снова закурил.

В небольшом расстройстве Салис порыскал глазами по витрине киоска и чтоб хоть как-то оправдать свой переход через улицу решил купить журнал «Обозреватель».

Программы телевидения на следующую неделю у него еще не было.

— Лоун? Пистолет мне в задницу… Лоун!

Салис обернулся на окрик и замер. Перед ним стоял среднего роста широкоплечий фербиец, с почему-то знакомым лицом. День у инспектора выдался трудным и улыбка крикуна, от уха до уха, его несколько разозлила. Она мешала вспомнить, откуда он его знает.