Проект-Z

— Марина, что скажешь? — спросил Салис мед эксперта.

— Ты сам все видел. Убитый землянин. Пуля вошла в затылок, а вышла через переносицу. При этом снесла часть лица. Возможно разрывная. Время с момента смерти… предварительно сорок восемь часов. Позже скажу точно. Пока все.

Шальшок посмотрел старичку в спину. Тот пробежал несколько метров и перешел на шаг.

— Тяжко, наверное, ему приходится, — улыбнулся Монлис.

Салис посмотрел вслед ковыляющему свидетелю. Тот прошел еще несколько шагов и снова засеменил по асфальтовой дорожке. По всем его движениям можно было с уверенностью предположить, что дедушка сделает еще пару шагов и ели не помрет, то по крайней мере рассыплется.

— Пенсионеры любят побегать от инфаркта. Американская зараза, — сказал Салис и вернулся к своим записям.

После того как осмотр был завершен и первые наметки на возможное развитие событий записаны в блокнот, имперские сыщики погрузилась в микроавтобус и уже собирались закрыть дверь. Как вдруг Салис обратил внимание на неуверенно идущую в направлении автобуса немолодую фербийку. Чуть впереди бежала маленькая собачонка, типичный «двор-терьер», и можно было подумать, что фербийка просто гуляет в парке. Но Салис думал иначе и вышел из авто.

За ним вышел Шальшок.

— Здравствуйте. Инспектор имперского сыска Лоун Салис.

— Здравствуйте, — недружелюбно, как показалось инспектору, ответила фербийка.

— Два дня назад на этом месте убили землянина. Вы об этом что-нибудь знаете?

— Я проходила мимо, когда тело из воды вынимали, — ответила Фербийка.

— Может я и выдумала все, только позавчера утром я гуляла с собакой и слышала что-то похожее на выстрел.

— Утром? — удивился подошедший Монлис. — Время случайно не запомнили?

— Что-то около девяти часов.

— Где вы находились, когда услышали «что-то похожее на выстрел»? — спросил Салис.

— Я спускалась вниз, по Актерской улице и с той же стороны из парка выехала машина. Тяпа остановилась сделать свои дела, а я ее ждала как раз у въезда из парка.

— Машина была черного цвета? — спросил Шальшок. — «Фаэтон»?

— Нет. Машина была белая. Не «Фаэтон», я не знаю как называется.

— Вы не запомнили, сколько пассажиров было в машине?

— Двое. Она притормозила как раз рядом со мной.

— По фотоголографии машину опознать сможете? — спросил Салис.

— Смогу, наверное.

— Если вы не против, инспектор Шальшок подъедет к вам и покажет альбом с машинами. Может вы узнаете ту, что видели позавчера.

— Где вы живете? — спросил Монлис, в поисках блокнота для записи доставая все, что было во внутреннем кармане тофраги.

— Так вот же он, — сказала женщина, показывая на пластиковую карточку в руках Шальшока.

— Кто он?… — не понял Салис.

— Землянин, который был за рулем белой машины.

Шальшок понял кто «он», переложил пропуск Бриско в правую руку, коротко взглянул на него и передал Салису.

— Вы уверены? — спросил Салис, показывая фербийке пропуск, указательным пальцем закрывая фамилию и имя владельца.

— Да, это он. Он за рулем сидел. С минуту, наверное, он ждал пока пройдут машины, а я рядом стояла.

Шальшок записал адрес свидетельницы, фербийка попрощалась и пошла дальше по парку, выгуливать собачку. Салис отошел к каменному ограждению набережной и минут пять стоял молча глядя на реку. В какой-то момент ему показалось, что он ухватил ниточку, за которую на поверхность из глубин подсознания можно было вытянуть догадку, но вскоре инспектор ее упустил.

По дороге в управление все молчали. Салис сидел у окна, прислонившись к холодному стеклу лбом. Конечно же, убитый мог дважды за один день приезжать в парк, но что за звук утром фербийка приняла за выстрел? И катание по одной и той же дороге на двух разных машинах за пять часов, по крайней мере, несколько странно, что ли…

Первое что заметил Салис, когда утром переступил порог управления имперского сыска, так это непонятная улыбка на лицах всех, кто ему встречался. Даже если еще секунду назад эти лица выражали глубочайшую озабоченность или задумчивость, стоило поднять глаза и заметить инспектора как появлялась улыбка. Несомненно, такую реакцию сослуживцев можно было принять за радость встречи с собратом по ремеслу, но только улыбки были какие-то сдавленные.

Как будто пытаешься заставить свой организм не улыбаться, но тот поддается с трудом. Именно это обстоятельство сильно насторожило инспектора.

— Лоун, Шайер просил к нему зайти, как только ты появишься, — крикнул инспектор по квартирным кражам, и торопясь по своим делам засеменил вниз по лестнице.

Салис, словно курсант из имперской роты почетного караула, развернулся на носке правой ноги и каблуке левой на сто восемьдесят градусов и пошел в обратном направлении.

— Разрешите? — с порога спросил Салис.

— Проходи, — ответил Шайер. — Присаживайся.

Лоун прошел к столу полковника и устроился на предложенном стуле. Полковник неспешно обходил стол.

— Есть для тебя… очень важное задание, — сказал Шайер с таким видом, как будто посвящает инспектора в имперскую тайну.

Салис насторожился еще больше. Подобный тон полковника, как правило, обещал большие проблемы и пустые хлопоты.

— Еще раз повторю, дело очень важное, и поручить его можно только специалисту такого класса как ты.

Для пущей важности Шайер выдержал паузу, монотонно переставляя ноги по ковровой дорожке. Салис терпеливо ждал объяснений.

— В начале тридцатых криминогенная обстановка в империи резко обострилась.

Перестрелки, разборки, заказные убийства, девятый вал героина. Все силы имперского сыска были брошены на борьбу с небывалым ростом преступности.

Естественно более мелкие дела откладывались в сторону или отметались вовсе.

Главное было удержать империю от последнего шага в пропасть беззакония.

И нам это удалось. На последнем совещании министр так прямо и сказал.

Сейчас ситуация несколько нормализовалась. Настало время навести порядок в делах давно прошедших. Чего греха таить, не все из тех, кто носит нашу форму, до конца осознают, что нет не престижных дел. Каждое преступление должно быть расследовано, преступник изобличен, пойман и осужден. Ты как раз пример того, что настоящий сыщик не должен бояться никаких сложностей связанных с расследованием. Ты согласен со мной?

— Абсолютно.

— Так вот, — Шайер был явно доволен. — Как я уже говорил тебя чем-то напугать сложно. Сегодня, например, ты не испугался и по собственной инициативе поехал на «глухаря». Мы вообще ходим на службу для того, чтобы такое понятие как «глухарь» перестало существовать. Именно поэтому я решил, что лучше тебя никто не справится. У тебя на столе лежат дела с тридцатого года и по сей день. Предварительное заключение у них общее. Самоубийство. Как я говорил, раньше было не до них — забот хватало, хотя… еще пятьдесят лет назад самоубийство фербийца было чрезвычайно редким событием. Просмотри дела, изучи и отдели как говорится зерна от плевел.

— Не понял, — озадаченный Салис наморщил лоб и свел брови.

Но на самом деле удивления не было. Он уже догадался о причине сдавленных улыбок сослуживцев. Это на самом было деле смешно.

— Я хочу, чтобы ты дал заключение по каждому делу из той стопки, которая лежит у тебя на столе, — теперь голос Шайера был тверд и властен. — Просмотри их и выскажи свои соображения.

— Но… это же нереально…

— Нереально когда преступник остается безнаказанным, — ответил Шайер.

Вариантов было не много и Салис, подумав секунд десять, согласился. Что он, в сущности, теряет? Абсолютно ничего. Неделя работы в душном кабинете и его соображения, все вместе, поместятся на десятке машинописных листов.

Ну не уходить же из сыска в самом деле.

С такими мыслями инспектор Салис вошел в свой кабинет. На его столе возвышалась стопка тощеньких папочек. Их количество его несколько ошарашило. За соседним столом сидел Шальшок и почти смеялся.