Страница 25 из 30
Александр Никонов неоднократно становился объектом судебных преследований, одна книга была запрещена к продаже в Петербурге, это резкий, скандальный автор. Его роман — это экспериментальное переложение "Анны Карениной" в бихевиористическом духе.
Алина Витухновская — уникальный случай сочетания личности, образа жизни, творчества и политических убеждений. Она практически никогда не шла на компромисс, не отступалась ни от одной из своих идей, которые зачастую в глазах общества могут показаться отталкивающими. Я считаю, что писатель — это всегда лазутчик в Иное. Так далеко, как Витухновская, не забирался никто — многое в её творчестве неравноценно по качеству, но по амплитуде взлётов и падений она не имеет равных. И получение ею респектабельной премии — событие историческое.
Мне кажется, самое трудное для дебюта — поставить планку для последующих годов — сделано. Никто не может упрекнуть премию "Нонконформизм", что она досталась личностям, "приятным во всех отношениях". У каждого из них есть враги, безжалостные критики; наши лауреаты — люди яркие, но такова и была наша цель — отметить людей, которые будут напоминать Вийона, Лотреамона, Уайльда, Лавкрафта и тому подобных личностей, которые затирались при жизни разными занудами с хорошим слогом. Но от этих зануд после смерти осталась лишь краткая справка в словаре, а вышеперечисленные писатели и ныне национальное достояние своих стран.
Получение премии "Нонконформизм" никак не сделает жизнь наших лауреатов комфортной. Это всего лишь символическая благодарность людям, которые не боятся отстаивать свои идеи.
Записал Даниил ТОРОПОВ
1
Сергей Угольников АРХИ-ВЗДОХИ
Как показывает практика, чем меньше для публики новизны в слове "биеннале", тем неожиданнее другие интерпретации слов, относящихся к выставочным событиям. К примеру, прошедшая в ЦДХ очередная "Арх-Москва" всё меньше ассоциируется со словом архитектура, и всё больше — со словом "архаика". Дело не только в утомительных противостояниях "защитников Москвы" с её главным застройщиком — скорее в предсказуемости всего формата культурного мероприятия. Что в государстве сегодня главное на повестке дня? Олимпиада и реформа ЖКХ. Значит, на входе будут встречать спортивные площадки и многоэтажки. И если малобюджетные физкультурно-оздоровительные комплексы ещё как-то будят в памяти советский опыт "привязывания типовой застройки к местности", то со вторым пунктом — всё гораздо грустнее. Не потому, что предложение раскрашивать панельные постройки хрущёвско-брежневской поры, мягко говоря, не ново, а потому, что такая "оригинальность" свидетельствует о постепенном прощании с радужными планами "реформирования". Фасадик дорогим квартиросъёмщикам покрасили, "мишек в сосновом лесу" нарисовали? Так будьте любезны не ужасаться заоблачным счетам по квартплате, а гордиться своим высокохудожественным жилищем.
Как был горд после посещения выставки губернатор нового "лучшего города Земли"! Пермь будем реконструировать. И плевать, что у новой "культурной столицы" трёхметровые валы мусора по берегам Камы. Сказано культурным языком: будем перестраивать. И модельеры попались как на подбор: они хоть и из Голландии, но выучка Нормана Фостера чувствуется за версту. Так впечатлявшие в работах мэтра маленькие пластмассовые человечки уже не только стоят вокруг макетов грядущих реконструкций, но и сидят на стульчиках, богато и гламурно. В порядке и другие атрибуты почерка британского гения: фаллические символы — должны торчать. И пускай злопыхатели клевещут, что нет в таких зданиях никакого своеобразия, но ведь любому понятно, что условия Перми —это практически Англия, с её климатом и индифферентным населением. Не зря же Гельмана привозили, огромную букву П для ребрендинга рисовали? Не пропадать же теперь таким усилиям...
В совершенно неожиданном ракурсе предстали московские инициативы. Гигантизм всё тот же, и "японский опыт борьбы с пробками" — налицо, но исчез какой-то нерв. Архитекторы поняли, что произведённый ими ужас в ближайшие годы не построят, а на возведение неликвидных небоскрёбов — заказчики денег не дадут. Если уж девизом экспозиции избрали замшелый термин "Перестройка", то со строительством возникли явные проблемы. Осознание того, что придётся работать "в стол", несколько приблизило московских архитекторов к провинциальным, которые давно вынуждены работать именно так. Не лучше было бы их поменять местами, потому как творение томского архитектурного тандема Матюшкиных "Сибирская Валенсия" — гораздо оригинальнее, продуктив- нее и своеобразнее планов бесплодных столичных мастерских (иные из которых могут по глупости и воплотить). "Умные дома" в форме валенка —не только эстетически притягательны, но соответствуют пейзажу среднерусской возвышенности и вполне подходят для оживления местной промышленности.
Из иностранных участников самыми интересными оказались работы немцев. Скучная, в общем, работа германских архитекторов была практически не представлена, но заменена технологичными достижениями в строительстве. Когда-то и отечественная инженерия могла похвастаться новшествами: расчётом розы ветров или там продувкой макетов в аэродинамической трубе. Сейчас эти времена стали практически былинными, и удивить заезжих гостей можно только танцующими волгоградскими мостами, опрометчиво не представленными на выставке. Сэкономили, наверное. Кстати, многое на выставке определялось экономией. Добрая половина площадей была занята производителями отделочных материалов и интерьера, и в этом есть сермяжная правда. То, что столько лет подвёрстывалось под слово архитектура, — обычный дизайн, со столь же традиционными, без затей, способами привлечения внимания. А у настоящих архитекто- ров теперь будет время подумать, не слишком ли быстро участие в биеннале отбросило их за борт современности, и не надо ли что-то в "архаике" поменять?
1
Фёдор Бирюков АПОСТРОФ
Эдуард ЛИМОНОВ. "А старый пират…" — М.: Ад Маргинем Пресс, 2010, 128 с.
Эту книгу я не сразу приметил в магазине, она затерялась среди крупных ярких томов. Маленькая зелёная книжица… Мягкий переплёт, карманный формат. На обложке — чёрная вытянутая рука, унизанная диковинными побрякушками — золотыми кольцами, браслетами. Крючковатые пальцы пытаются дотянуться до чёрных же, с красивым наклоном, букв: Лимонов. Обветренная, просоленная морями и прожаренная солнцем рука старого пирата…
Лимонов был поэтом всегда. И в пору хулиганского отрочества, и в годы "негодяйской" молодости, и позже, когда покорял одну за другой мировые столицы. Стихи — дорогие деликатесы, одной поэзией сыт не будешь. И Лимонов писал прозу — яростную, революционную, страстную, предельно честную. Будь то автобиографические романы, приводившие читателей одновременно в ужас и восторг, будь то публицистические "бомбы" — такие как "Дисциплинарный санаторий", "Другая Россия", "Ереси". Но за фигурой бескомпромиссного писателя-бунтаря всё это время неизменно маячил силуэт поэта — тоже ниспровергателя, но ницшеански отстранённого, обособленного.
1
http://top.mail.ru/jump?from=74573
1
http://top.mail.ru/jump?from=74573