Страница 3 из 31
В этой связи интересно, что Джозеф Стиглиц и Пол Кругман, нобелевский лауреат 2008 года, были соавторами двух инициированных Д.С.Львовым обращений российских и зарубежных ученых-экономистов к президентам России: сначала Борису Ельцину, а затем и Владимиру Путину, — где предлагалось пересмотреть экономический курс РФ, и оба раза обращения ученых оставались вообще без ответа.
Этот небольшой пример наглядно показывает разницу в политическом мышлении между ведущими странами мира и Россией, где наука по-прежнему воспринимается как служанка политики, которая должна "знать своё место", получать финансирование по остаточному принципу и не проявлять никаких признаков "строптивости".
Еще одним интересным моментом был сравнительный прогноз докладчика: "Можно предположить, что США в конечном счете предпочтут ограничиться частичной корректировкой существующей системы, тогда как Европа, Китай и Япония продолжат поиск новой парадигмы постиндустриального развития... Наши же "реформаторы", судя по всему, даже не готовы открыто признать несостоятельность либеральной идеологии в экономике".
Важное уточнение к этому тезису сделал академик РАН Владимир МАЕВСКИЙ, посвятивший свое выступление этическим аспектам экономики на примере трудов одного из основателей Чикагской школы Фрэнка Найта, центральным тезисом которых было следующее утверждение: "Эффективность экономики нужно оценивать не по степени удовлетворения потребностей, а по тому, каких людей она формирует". То есть наши "рыночники-монетаристы" оказались, по сути, детьми, которые сели за руль автомобиля, не имея представления о том, как вся эта машина функционирует и на каких принципах построена.
Говоря о перспективах экономического роста России, академик РАН Виктор ИВАНТЕР обратил внимание присутствующих на то, что сегодня разговор об инновационном развитии отечественной экономики не имеет практического смысла: "Инновации не могут массово внедряться на траектории экономического спада или в условиях стагнации". Он также выступил против распространенного представления о том, что "сырьевая экономика" является абсолютным злом для России, справедливо заметив: "Если бы мы экспортировали не газ и нефть, а в сравнимых масштабах автомобили и бытовую технику, последствия кризиса могли быть для нашей страны куда более катастрофическими". По мнению докладчика, "наш кризис принципиально отличался от того, что было на Западе. Наш кризис начался с падения объёма производства в экспортно-ориентированных отраслях, за исключением нефти. Упал экспорт металлов, упал экспорт целлюлозы, упал экспорт минеральных удобрений, и внутренний спрос это падение не перекрыл. Теперь внешний спрос у нас восстановился, а внутренний — нет. Что надо делать? Надо восстановить авиационную промышленность, гражданскую и военную. Восстановить судостроение. Восстановить энергетическое машиностроение. И строить жильё. И будет вам масштабный экономический рост, двузначный. И в этих отраслях возникнет пространство для инноваций — точно так же, как сегодня оно существует в топливно-энергетическом комплексе. А если мы будем заниматься всякой чепухой, наподобие политических реформ с заменой участковых избираемыми шерифами, на деле это приведет только к конкуренции братков, солнцевских с ореховскими, — а никакого роста не будет". Важнейшей проблемой современной России Виктор Ивантер назвал трудосбережение: "Говорят, нам надо заниматься энергосбережением. Я не против, но что, у нас дефицит энергии в стране? У нас совсем другая ситуация — у нас дефицит труда. У нас проблема, кому работать. Нам надо иметь армию свою, милицию свою, учителей своих, врачей своих, чиновников своих. А кто работать, кто производить будет? Проблема трудосбережения — куда более актуальная для нас проблема, чем энергосбережение".
Вспоминая Дмитрия Семёновича Львова, член-корреспондент РАН Руслан ГРИНБЕРГ рассказал о том, как "научная капля точит властный камень": "Когда мы спрашивали у него, зачем нужны все наши исследования и открытия, — ведь власть всё равно к нам не прислушивается и всё делает по-своему, Львов отвечал, что кроме нас никто этого не сделает, что мы должны проводить свою линию. И вспоминал просвещенного прусского монарха Фридриха Великого, который любил повторять о своем "соглашении" с народом: "Они говорят, что хотят, а я делаю, что хочу". В каком-то смысле эта ситуация повторяется во многих современных странах мира, и в нашей стране тоже. Но эволюция властей в нашей стране за последние двадцать лет прошла очень мощная. Тот же вопрос с природной рентой — теперь даже самые ярые либералы не отрицают ее существования и необходимости взимания в пользу государства и всего общества. Или государственный контроль и планирование в области экономики. Еще три года назад многие воспринимали термин "промышленная политика государства" как нечто дикое, теперь тем же людям поручают ее разрабатывать и проводить на практике — и они берутся это делать! Так что говорить о том, что ничего не происходит и никто ничего не делает, нельзя. Если раньше и политика, и риторика были неправильными, то теперь риторика уже правильная, тут одержана важная победа — ведь слова материализуются. Это очень важный для нас опыт".
НЕСОМНЕННЫМ СМЫСЛОВЫМ ЦЕНТРОМ Львовских чтений-2010 стал открывший их программу доклад академика РАН Сергея ГЛАЗЬЕВА "Возможно ли опережающее развитие российской экономики в условиях глобальной депрессии?", в котором автор дал системно-динамическую оценку состояния современной мировой и отечественной экономики, а также прогноз на будущее.
Еще в 80-е годы на базе исследований долгосрочных экономических сдвигов было не только подтверждено существование "длинных волн", открытых Николаем Кондратьевым, но и найдена их объективная материально-техническая основа.
Долгосрочные колебания цен на энергоносители имеют стабильный двухсотлетний цикл. Энергопотребление устойчиво растет на 1-2% в год, максимумы — отклонения от тренда, которые сопровождаются скачками цен на энергоносители. Вслед за этим включается механизм технологических трансформаций, который связан с замещением экономических укладов. Поэтому всякий всплеск цен на энергоносители является сигналом для очередной технологической революции, которая мотивирует хозяйствующих субъектов к внедрению новейших технологий.
Крупные, а тем более — системные — инновации реализуются не тогда, когда они пришли в голову ученого, реализованы в виде опытных образцов или даже появились на рынке. Они реализуются тогда, когда подавляющее большинство хозяйствующих субъектов начинает понимать, что без этих инноваций не обойтись, что без них происходит потеря рентабельности, переход в убыточную зону и полное отсутствие перспектив.
С вызреванием технологического уклада теряется импульс составляющих его технологических траекторий, наступает момент, когда инвестиции в традиционных направлениях не дают отдачи, теряют эффективность, монопольное положение реализуется на рынке путем взвинчивания цен, начинается кризис, после которого происходит переход на новый технологический уклад, на новую длинную кондратьевскую волну экономического роста. Именно эта картина наблюдается и сейчас, в ходе глобального финансово-экономического кризиса.
Как формируется кризис? Хозяйствующие субъекты, не понимая, куда можно вкладывать деньги, приобретают повышенную склонность к финансовым спекуляциям. Инвестиции в традиционные технологические циклы не дают должной отдачи, и капитал перетекает в финансовый сектор, где создается благоприятная почва для спекуляций. Нынешние финансовые пузыри особенно громадны в силу возможностей информационной революции, сегодня они, по разным оценкам, достигают уровня примерно в квадриллион, то есть тысячу триллионов долларов.