Страница 11 из 28
__ СВЕТЛЫЙ НАШ БАТЮШКА...
Сколько добрых и вдохновенных слов об этом прекрасном человеке прозвучало 11 февраля в Большом зале ЦДЛ на вечере, посвященном его памяти!.. И он, православный священник и русский писатель Димитрий Дудко, с полным правом достоин такого признания — своим служением Богу и людям, служением Отечеству, всей своей подвижнической жизнью. Ниже опубликованы отрывки из выступлений, исполненных доброй памяти к тому, кто был наставником для многих и многих, кто долгий час являлся духовником газет "День" и "Завтра". Это высказывания священнослужителей и писателей, литературоведов, просто друзей и почитателей о. Димитрия, его духовных чад. Один из них, Виктор ОКАТОВ, на сцену не выходил, но именно он помог подготовить и провести этот вечер единства русских патриотов, за что мы ему от всей души благодарны. Так же, как признательны и народной певице России Татьяне ПЕТРОВОЙ, завершавшей вечер своим замечательным исполнением любимых песен отца Димитрия.
Спасибо и зрителям, переполнившим зал, и ведущему вечера Владимиру БОНДАРЕНКО.
ВЛАДИМИР БОНДАРЕНКО
Отец Димитрий был одним из самых светлых людей России. И даже то, что называли в некоторых газетах "позором отступления", то есть отход батюшки от диссидентской деятельности, — для меня свидетельство мужества и душевного величия. Отец Дмитрий заявил тогда, что священник должен быть всегда со своим народом, вне зависимости от политического режима, царящего в государстве. Он всегда поддерживал — "День" и "Завтра", приходя и в редакцию, и даже на судебные заседания в самые сложные, опасные для нашей газеты времена. Мужественным он был до самого конца — служа Богу, помогая людям всем, чем мог. Один из символов нашей газеты — это отец Димитрий Дудко.
Он происходил из верующей крестьянской семьи. С верой он ушел на фронт и воевал, пока тяжелое ранение не вывело его из строя. После войны он поступил в семинарию, затем в академию в так называемый послевоенный призыв, куда пошли люди после избрания на патриарший престол Алексия I. К сожалению, служить ему тогда не пришлось, ибо он был осужден на восемь лет лагерей за свои духовные стихи. Но и после лагерей он не потерял веру в свой народ, в свою страну, и уже в 60-е-70-е годы его проповеди, диалоги были известны во всем Советском Союзе. Так, например, исламский философ Гейдар Джемаль рассказывал мне, какое колоссальное влияние оказывал тогда отец Димитрий Дудко на умы молодой московской интеллигенции. Отец Димитрий был чистый, необыкновенный человек, с большим чувством юмора. Он бы эрудит, с блестящими знаниями по истории, богословию. Такими были старцы Достоевского, Леонтьева. Так, наверное, выглядел преподобный Серафим Саровский. В 70-е годы, после выхода в свет его книги "Наше упование", отца Димитрия прямо во время службы вновь арестовали. Батюшка вышел на свободу, не растеряв, но укрепив свои убеждения… Когда во время "перестройки" стало образовываться наше патриотическое сопротивление, отец Димитрий встал в наши ряды и был с нами до конца дней своих.
АЛЕКСАНДР ПРОХАНОВ
Он приходил к нам в редакцию, маленький, кругленький, как мячик, и у него вокруг головы сияла серебряная седина, как нимб. Приходил всегда в сером, выцветшем подрясничке, всегда с улыбкой. Он выглядел блаженным. Очевидно, пройдя путь страданий, бесчисленных молитв к Богу, любви к людям, он видел мир прозрачным. Он видел в мире и зло, и добро, и ему удавалось своей душой пройти мимо зла, не коснувшись его, и стать вселенским добром. Он, как мне кажется, был старец в миру. Он нес свою святость, свое блаженство, свое чудесное волшебное восхитительное видение мира в народ, в толпу, наполненную и бушующую гневом, злобой, страданием. Он пришел в нашу шальную, сумасшедшую редакцию, редакцию-проказницу, и он стал её духовником. Он никогда не указывал нам на наши ошибки, он очень многое нам прощал, он не пас нас своим железным жезлом, а пас своим берестяным жезлом и пел в свою берестяную дудку. Он велик тем, что в то время сформулировал великие истины, говорящие о том, что русские — это и красные, и белые, всё, что наполняет бурлящую страдающую Русь со всеми оттенками — это Россия, это драгоценное неразъемное русское тело. Он сформулировал идею о соединении красного и белого русских вихрей в русской истории в единое возрождающее, ренессансное движение. Он считал, что красные герои, красные мученики, такие, как Зоя Космодемьянская, Александр Матросов, Виктор Талалихин, Николай Гастелло, молодогвардейцы, Дмитрий Карбышев — все они были христианскими мучениками. Он объяснял мне, что герои, пусть даже некрещеные, погибшие на полях сражений, крестились своей кровью. И через их мученичество он соединял предшествующую православную монархическую эпоху с советской имперской эпохой. Тем же самым занималась наша газета. Его слова и сегодня окропляют мощнейшее идеологическое движение, которое выстраивает новую русскую государственность, состоящую из двух полусфер: великой белой, монархической идеи и красной, советской имперской идеи. И он, будучи православным человеком, будучи узником и одновременно государственником, привносил в эту идеологию ощущение святости. У нас есть ум, у нас есть сердца, у нас есть любовь, и мы выстроим эту идеологию будущего имперского времени, и оно будет иметь духовную, Божественную связующую вертикаль. Империя будет не просто святой, но и справедливой. Я знаю, отче, что ты слышишь нас, молишься за нас, спаси тебя Господи, будь с нами всегда!
ВЛАДИМИР ОСИПОВ
Отец Димитрий был не только духовником газет "День" и "Завтра", но и окормлял журнала "Вече", который существовал с 1971-го по 1974-й годы. Он соотносил идею империи с идеей русского национализма. Мы много разговаривали с отцом Димитрием о судьбе России, судьбе Православия. И вот в одну из бесед мы пришли к выводу, что необходимо создавать независимый православно-патриотический журнал, который бы не проходил государственную цензуру, который бы не затрагивал современную политику, а лишь отражал славянофильские, русофильские идеи. В ноябре 70-го года на заседании секретариата ЦК было принято решение бороться с идеей русофильства, и был снят Никонов с поста главного редактора журнала "Молодая гвардия". Это случилось оттого, что где-то с середины 60-х годов совершенно неожиданно журнал стал рупором русского патриотизма, идеологии совершенно другой, не марксистско-ленинской. Там подчеркивалась масонско-космополитическая сущность декабристов, раскрывалась истинная, прекрасная идеология славянофильства. Туда пошли наши писатели-деревенщики. После разгрома "Молодой гвардии" мы решили издавать свой патриотический журнал. Отец Димитрий входил в состав редколлегии и печатался там, правда, под псевдонимом. За три года вышло девять номеров журнала, и все это время он был рядом, был нашим неизменным наставником и куратором. Мы были друзья. Это был замечательный человек, исключительной мягкости и такта. От одного только с ним разговора на душе становилось хорошо, легко, спокойно. У нас в журнале он печатался тайно, и об этом знали только я и еще два человека, зато потом, с 1972-го года деятельность его приобрела открытый и очень активный характер. То был пик его публичной деятельности. Каждый раз после службы он читал часовую или даже полуторачасовую проповедь, где не вступая в конфликт с властью, говорил о страшных бедах нашего общества: об абортах, об алкоголизме, об упадке нравственности, о распаде семей, и так далее. Также, и это, очевидно, сыграло свою роль — он вступал в полемику с атеистической пропагандой, низвергал постулаты безверия, чего ему уже не простили. За выступления такого рода отца Димитрия в 1980-м году посадили на четыре месяца в Лефортовскую тюрьму. После освобождения церковное начальство перевело отца Димитрия в село Гребнево под Коломной. Но и здесь на проповедь батюшка собирал множество народа — это были и местные прихожане, и приезжающие из Москвы на электричке. Когда я, отсидев восемь лет за журнал, вернулся в Москву, то застал отца Димитрия все таким же энергичным, активным священником. Он на тот момент вел кружок среди молодых людей, где читал лекции о вреде пьянства и алкоголизма. Самые лучшие, самые светлые воспоминания я ношу в сердце об этом замечательном священнике и прекрасном русском человеке.
//