Ладога

Конечно, с закрытыми глазами не повоюешь, но этот удар оказался точным. Нож угодил в шею Темного. Из зияющей раны медленно вытекала какая-то мутная жидкость, таяла вместе с телом жреца. Я убила его! Убила!

Радужные блики полыхали в глазах, или это воздух над нами переливался и звенел? Нет, не воздух… Звенели, переговариваясь на своем языке, воинские мечи. Что могли рассказывать они? Только крови просить… Еще крови, еще… Крови Эрика, крови Олега, крови волха… У волха свой путь… Кто сказал так? Голбечник? Мой потешный маленький дружок! Первый и единственный дружок в этой земле!

Темные будто не желали меня замечать. Бились с Олегом да Эриком, повернувшись ко мне спинами. Глаза я теперь закрывать не стала – выбрала место понадежнее и ударила. Наседавший на Эрика Темный хрюкнул, упал, потек сизой дымкой… Вот и Олегов рухнул, захлебываясь заменявшей ему кровь отвратительной жижей…

Олег хмуро усмехнулся мне. В спокойных серых глазах мелькнуло одобрение и тут же пропало. Пожалуй, был он не менее страшен, чем Ядун… Убивал без злобы, без ненависти… Просто делал работу. Необходимую и очень важную работу! Так пахарь старательно тащит по полю ель-суковатку и выворачивает из земли крепко засевшие камни…

Осел с перерезанным горлом еще один Темный – противник Эрика. Я ухнула радостно и обомлела, боясь глазам поверить. «Нет!» – хотелось закричать, протестуя, да голос не слушался, клокотал в горле, не вырываясь наружу…

Эрик медленно гнулся к земле, зеленые глаза наливались холодной пустотой, рассеченное плечо багровело открытой раной…

– Эрик! – кликнул за меня Олег, метнулся на убийцу мужа. Темный и увернуться не успел – завалился с дырой в груди прямо на тело Эрика и стаял, освобождая того.

– Берегись! – Олег изловчился, отбросил от меня мечом странную вспышку, миновавшую его и волха. Та упала в снег, зашипела… Последний Темный заметил открытую спину волха, обхватил ее руками. Чужак встряхнулся, словно промокший пес, силясь скинуть тушу жреца. Ядун расхохотался. Маленький кинжал, такой же, что убил Лиса, будто ожив, соскочил с его ладони, метнулся к шее Чужака.

Темный мешал волху отклониться, но я… Я была свободна! Для чего мне жить, если не было больше Эрика?!

Я бросилась вперед, сунулась под смертоносное жало…

Совсем близко что-то звякнуло. Ожидаемая боль не настигла, не погрузила в пучину беспамятства… Олег! Олег отвел и эту опасность! Я открыла глаза.

Нет, не в меч Олегов ударился кинжал – зацепил грудь, скользнув по странному железному кресту, что на его шее висел… Под рубахой растеклось алое пятно. И он?! Конец… Это конец!

– Бейся! – выдохнул Олег, подхватывая нож. Изловчился и метким ударом всадил его в спину повисшего на Чужаке Темного.

Жрец расцепил опутавшие Чужака руки. Волх выпрямился, занес посох и вдруг застыл, словно окаменев… Что же он?! Ядун не станет ждать! Но Ядун тоже не двигался. Только губы его шевелились, словно напевая неслышную песню. Что случилось? Оцепенели и мои руки, наплыла волной влекущей печаль и тихая, почти неприметная радость… Что-то кончалось… Что-то начиналось… Что?

– Белая Девка!

Олег смотрел в сторону Семикрестка так, словно увидел нечто неприятно знакомое…

Белая Девка – посланница Морены, та, что приходит за умершими душами и передает их в руки поджидающей за кромкой хозяйки…

Она шла по дороге, едва касаясь ногами влажной, смешанной со снегом грязи. Почти прозрачное одеяние свободно колыхалось вокруг стройной высокой фигуры. Распущенные до пояса бесцветные волосы медленно плыли по ветру… Блеклые глаза, устремленные в пустоту, отыскивали свою добычу…

– Что же, волх, – негромко сказал Ядун. – Это конец. Она явилась за твоими ведогонами. Она заберет их, и ты, только ты будешь виновен в их смерти! Ты даже их не защитил…

И засмеялся:

– И ты хотел убить меня?!

Прозрачное лицо Белой повернулось на смех:

– Кто смеет веселиться пред жрицей Морены? Ядун смолк, а Чужак вскинул руку:

– Стой, Белая! Возьми людей, но оставь в живых ведогонов!

Девка склонилась над телом Лиса:

– Ты волх – тебе решать…

Тонкая рука медленно потекла над мертвецом:

– Живи, ведогон! Без тела живи!

Чужак побелел, согнулся, будто его кто-то ударил в живот. Посох выпал из ослабших рук. Ядун довольно осклабился, однако засмеяться уже не посмел. И ударить не посмел…

Белое лицо вновь повернулось к волху:

– Ты по-прежнему хочешь этого?

– Да!

Голос у Чужака стал сиплым, сдавленным.

Он умирал! Умирал от каждого нового шага Девки, от каждого ее движения! Умирал, теряя свою силу! И никто, никто не мог ему помочь…

– Гляди! – Олег ткнул меня в плечо.

Я проследила за его рукой. Нет, не напрасно гнулся к земле Чужак, не зря утекала его могучая, неподвластная времени сила – Лис сидел в снегу, недоуменно хлопая глазами на вывалившийся из бока кинжал. И Медведь поднимался, растерянно потирая грудь, которую совсем недавно рассек топор. И Эрик! Мой Эрик был жив! Страшная рана затягивалась на глазах!

– Прощай, волх… – Белая закачалась, потекла поземкой обратно, в сердцевину Семикрестка…

– Все кончено, волх! – будто эхом отозвался на ее тихие слова громкий выклик Ядуна.

Чужак?! Он еле стоял на ногах, качаясь, будто опившись медовухи… Да его и бить не надо было – сам падал…

– Нет, не все… – выдавил он сквозь зубы, не сводя с торжествующего Бессмертного полыхающих глаз.

– Не все! – Я вскочила, встала возле, подхватив волха под плечо.

– Не все! – Вырос рядом Олег.

– Не все! – отголоском отозвался Эрик.

– Не все! – хором выкликнули Медведь и Лис, одновременно метнувшись к нам.

– Видишь, – Чужак слабо засмеялся, – моя сила сама вернулась ко мне!

Ядун побледнел, попятился… Испугался! Он испугался!

– Я бессмертен! – пробормотал неуверенно.

– И на старуху есть поруха… – веско ответил ему Олег.

– Нет! – Ядун шатнулся в сторону от его слов, будто были они калеными стрелами и, не удержавшись, заступил на дорогу. Та чмокнула плотоядно, плотнее всасывая его ноги в разжиженную грязь.

– Нет! – Ядун дернулся, пытаясь вырваться, но дорога держала цепко и бежала быстро. Куда быстрей, чем в прошлый раз, когда меня тянула…

Жрец завертелся, замахал руками, расплескивая вокруг себя синее пламя, но грязь только чавкала, унося его к зловещей проталине.

– Триглав! – отчаянно воззвал он возле сердцевины Семикрестка.

Из-под земли поднялась темная дымная тень, будто громадной рукой накрыла жреца. В наплывшей туче что-то загрохотало, засипело злорадно…

– Я должен убить его! – Чужак выскользнул из наших рук.

Куда?! Дорога чмокнула, принимая и его. Волх обернулся. Радужные глаза окатили меня нежным светом, рука приподнялась, прощально сверкнули под слабым солнечным бликом золотые змеи браслетов. Донесся едва слышный голос:

– Вы вернули мне силу, но я не могу вернуть вас… Олег… Нож…

– Стой! – Эрик рванулся за ним.

Я повисла на муже, удерживая, зашептала слова Голбечника:

– Волху свой путь заранее известен, и даже если его смерть ждет лютая – не отступит он…

Эрик остановился, только охнул горестно, когда Чужак исчез в дымной тени, спрятавшей Ядуна…

Что-то щелкнуло. Пополз удушливый дым, заклубился над Семикрестком и растаял, обнажая ровное поле с разбегающимися в разные стороны дорогами. Будто и не было ничего… Кабы не болотники рядом да тяжелая рука мужа на плече, решила бы – примерещилось…

– Васса! – Эрик испуганно вгляделся в мое лицо и успокоился, уразумев, что произошедшее – не дурной сон. – Я уж испугался – исчезнешь…

Я и забыла, какой он красивый да сильный! И голос бархатный его забыла…

– Нам нет дороги назад… – пробормотал Медведь, прижимая руку к груди. Все не верил, что жив остался. – Значит, третье время вышло?

– Ну и ляд с ним! – зло отозвался Лис. – Здесь тоже люди живут!

И поправился:

– Почти люди! А коли еще с Чужаком схожие есть, то здесь, может, лучше даже, чем там!