Страница 13 из 33
— Надо возродить понятие «врага народа». Фактически остается только озвучить. Мы, патриоты, должны решиться на это.
Великовозрастная пионерка-анпиловка восторженно ударила в ладоши и стала подпрыгивать. Вдохновленный такой поддержкой Сорокин, оттолкнувшись от времен той войны, разразился антиамериканским спичем:
— На военных поставках союзникам американцы заработали 330 миллиардов долларов золотом. В Америку союзники свезли «на сохранение» весь свой запас золота. Двадцать четвертого июля в Бреттон-Вудсе было решено поддерживать курс золотого обеспечения доллара. Но за послевоенные двадцать лет американцы отпечатали 800 миллиардов не обеспеченных золотом долларов. За эти «бумажки» они приобретали реальные ценности. В любое время напечатанная масса долларов может хлынуть обратно в Америку. Тогда Россия на свои полновесные рубли купит вагон макулатуры — американских долларов, и погасит все долги!
Не хватало только кавказских, сталинских интонаций в речи Сорокина, а все остальное — сжатость мысли, скрытая мощь и дерзость замысла — наличествовали.
Здесь в Самаре у Сорокина — семья, дом, офис. Есть отчего расцвести человеку и возвыситься. На улице он даже напялил на голову легкомысленную соломенную шляпу с цветочком за ленточкой тульи. И по городу шагал, как по собственному дачному участку: ширк, шлеп, тра-ля-ля. На спуске к Волге, увидав торговку яблоками, стал стрелять у нас деньги.
— У кого есть пятерка?
Мы несколько опешили, ибо при всей широте натуры нашего благодетеля и вообще космичности масштабов его мыслей, он, как все деловые люди, оказался скуповат в мелочах и не начислил нам карманных расходов. Кормил замечательно, покупал солярку для автобуса, расселял в гостиницах, платил за экскурсии и арбузы. Но не больше. Где же было взяться у нас свободной пятерке после долгого пути?
Его расторопная секретарша сунула ему в руку требуемую купюру. Торг состоялся. Каждому вышло по половинке яблока.
А к Сорокину тем временем подскочила нищая. Так он аж помрачнел, будто его проволокой скрутило, дыханье зашлось. По всему было видать: нищих он не терпел. С попрошайкой, как с сестрой по классу, остановилась наша анпиловка, но тоже не дала ей копеечку, а стала агитировать за «Трудовую Россию».
НУ, А УЖ ПО ВОЛГЕ, на палубе трамвайчика, Сорокин всякие песни подтягивал, а если слов не знал, то раскинутыми по бортам руками ударял по перилам в такт, как говорится, «балдел» от лесистых жигулевских гор и волжских вод цвета яркой болотной зелени.
Прямой связи с космосом, с орбитальной станцией «Мир» во всем этом плавании по Волге было не сыскать. Просто гуляли. Если бы не было на кораблике Сорокина, то и не вспомнили бы о сверхзадаче. Но он время от времени подзывал кого-нибудь из группы и, не теряя дачного, отпускного вида, начинал аккуратно прощупывать человека на предмет полезности данного члена экипажа в решении стратегической задачи автопробега. Подбивал выступить на предстоящем митинге. Консультировался на счет экзотических идеологий у их носителей. Вербовал. Наставлял. Работал, поплевывая в воду вишневыми косточками. Нацеливал телеоператоров на крупные фигуры своей action — на академика Мещерякова, на космонавта Викторенко. Эти люди весомыми словами специалистов убеждали будущих телезрителей российской глубинки в необходимости сохранения станции «Мир» на орбите. А Сорокин, одним ухом слушая их, мотал на ус сказанное именитыми сподвижниками, и одновременно проповедовал мне свою теорию спасения России с помощью «Растущего яйца» — в таком образе представляется ему, бывшему советскому физиологу, экономика спасенной России. Ядро — это бюджет. Желток — госзаказ. Белок — управляемый рынок. Скорлупа — рынок свободный. Яйцо растет пропорционально во всех перечисленных составляющих. Благоденствие гарантировано. А кому непонятно, кто не верит:
— Короче, XХI век будет русским веком!
ЭТОТ ДВУХНЕДЕЛЬНЫЙ РЕЙД по волжской Руси мог бы представиться новой политической технологией, если бы агитпоезда, агитбригады и агитпробеги не были освоены в недавнем прошлом. И все-таки новизна предприятия обозначалась отчетливо. Пролетев, промелькнув, прогремев на площадях десятка городов митингами и рок-н-роллом группы «Альфа», автобус Сорокина стал радостным, обнадеживающим символом в нашей беспросветной, помраченной жизни. На пять тысяч русских верст распространилась несокрушимая вера командира в скорые лучшие времена. Ну, что может быть новей? А какая лихость чисто русская: при невыплаченной зарплате и мизерной пенсии направить усилия собственной жизни и собственного капитала сразу — в космос!
Конечно, теоретически мог бы он раздать людям по сто долларов, многим бы, наверно, «на поддержку» хватило. Но выглядело бы это неминуемо как подачка. Обидно и для дающего и для берущего. И мне как-то понятна его неприязнь к уличным нищим, а также смысл его улыбки в ответ на просьбу борзых писателей об авансе будущей книги о нем:
— Вот сначала, как говорится, сделаем Россию великой, а потом и о гонорарах поговорим.
Попробуй возрази, если ты и в самом деле патриот.
— Уцепимся зубами за «Мир». Не отдадим. Это станет точкой отсчета для возрождения России. Или мы не русские? Даже американцы, когда я им сказал, что с затоплением «Мира» у нас теряется 100 тысяч рабочих мест, согласились, что надо делать страйк!..
В долгих переездах между губерниями Сорокин в автобусе любил сидеть впереди с микрофоном в руке.
Со стороны, с обочины шоссе глянут — пронесся автобус с плакатами и иконами по бортам, а что там внутри? Может, сомлели и спят?
Нет, все едут, заведенные командиром.
Глядя вперед над головой шофера автобуса, Сорокин будто перед самой дорогой пускается в разъяснения, перед всей набегающей землей с маслянистыми полями подсолнечника и пшеничными барханами. Начинает с любимого, запевного словца «фактически»:
— Фактически нас из собственного дома переселяют в комнату в коммунальной квартире — в эту международную станцию. Раз. Сейчас «Мир» намного надежнее, чем был в первые годы. Два. Как говорится, можно «Мир» сделать учебной машиной. Три. Американцы дали нам денег на модуль в международной станции. Значит, не исключено, что скоро они скажут: вы хорошо поработали, мы с вами расплатились. Бай-бай! Это уже четыре. А если даже и позволят нам жить там, то наш модуль первый и значит, долгое время будет служить бытовкой для строительства всего комплекса. Какие научные эксперименты можно проводить в бытовке? Это пять. На «Мире» аппаратуры полно и условия жизни отличные...
Увлеченный командир насчитал до десяти доводов в пользу поддержания нашей родной космической станции и готов был дальше считать, но разогретые его энтузиазмом московские поэты уже орали на галерке: «Комбат-батяня, батяня-комбат!».. Бодрили себя, вскипячивали в себе воинственность, будто прощаясь с мирной жизнью. А всего-то въезжали в Татарстан.
В татарских пределах России — слоеный пирог национальностей, религий, исторических устремленностей. За окном автобуса — деревни то с православными крестами, то с мечетями. А глянешь в атлас — обнаружишь то же самое в более крупном масштабе: Казахстан—Оренбург—Татарстан—Самара... Для русского «Косово» все готово. В любой татарской деревне высаживается десант воинов аллаха, объявляется джихад, и — «принимай, страна, зерно нового урожая» — потоки беженцев и солдатских гробов. Достанут денег — наймут арабов, и начнут. А Шаймиев потом будет негодовать на федералов, почему они сразу по ним из пушек: «Это упрощенное понимание национальной проблемы».