Страница 15 из 22
Вы что думаете, вы пришли ко мне за советом или какой-нибудь премудростью? Нет, вы пришли, дорогой мой, сами того не ведая, в надежде присвоить мое жизненное время. Однако это невозможно. Чужое время непожираемо. И пусть вас не сердят эти мои слова — все мы, бедные, испытываем голод чудовищного недостатка собственного жизненного времени. От этого голода, как от дистрофии, и подыхаем. Умираем голодной смертью времени. Его так мало — и оно принадлежит только каждому из нас. И никакого эквивалента ему нету. Так что напрасно смотрите на меня тоскливыми глазами — не только присвоить, но и получить его от меня, если я вдруг захочу отдать свое время в дар, — вы не сможете! Это действительно невозможно. Не было придумано такого способа присвоения, сколько бы ни старались.
... И тогда появились деньги. Их придумали прагматики человечества. Они смеялись над теми, которые считали, что главные ценности жизни откроются для них на том свете, после смерти, а не на этом. (На этом свете получаем, мол, лишь то самое, что не годится для будущего вечного сосуществования.) Прагматики решили все ценное, что должно открываться на этом свете, оформить во что-то существенное, материальное. И появились деньги, придуманные как эквивалент самого ценного — жизненного времени. Деньги стали солью, консервантом этого жизненного времени. В прямом смысле звучит лозунг новейшего времени: время — деньги. Но это уже не просто лозунг прагматиков всех времен — так звучит их религия всех времен и народов.
Общечеловеческая шизофрения началась и поехала именно с того момента, как были придуманы деньги. То есть с незапамятных времен. Но сумасшедший определяется не только тем, что он утверждает, что у алжирского дея шишка под самым носом, но и тем, что будет утверждать: время — деньги. Однако ни один сумасшедший не признает себя за такового... Вот обратитесь к себе, обратитесь к самому искреннему и самому умному началу своей души: болен я или притворился больным? И вы услышите в ответ: да, притворился слегка... И тогда ни в чем не сомневайтесь, делайте свое дело и смело загребайте столько денег, сколько сможете. И покупайте тренажеры для укрепления мышц, покупайте самые дорогие туристические путевки на экзотические острова.
— А если душа ответит “нет”? — прервал старого писателя молодой.
— Тогда тренажер не покупайте, за удовольствиями туристическими не гонитесь. Живите где-нибудь в деревне или на даче.
— Как вы, например?
— Да, как я, например.
— И что же, будет все хорошо?
— Нет, молодой человек, вовсе не хорошо.
— Тогда как же быть?
— Если бы я знал... Если бы хоть кто-нибудь знал... Вот вы, молодой товарищ, не видите ли во сне, что вас душат за горло?
— Нет, к счастью, пока не вижу таких снов.
— Скоро увидите. По лицу вашему заметно, что это будет скоро. Тогда вспомните меня и произнесите следующее заклинание. Запомните его, пожалуйста, или запишите. “Доллар, доллар, пошел бы ты на хер. Как жил без тебя, так и проживу дальше”. И постарайтесь, уж действительно, немедленно бежать из тех мест, где вас настигла эта зеленая зараза. Ни на миг не задумывайтесь и бегите, иначе вы пропали. Однажды ночью приснится кошмар, что подкрадется к вам некий бандит со зверскими глазами и станет душить, схватив вас за шею. И вы посмотрите ему в глаза и увидите, что это ваш потусторонний близнец, что это вы сами.
На душе у Василия, вынужденного слушать всю эту бредятину, стало совсем скверно, и, как всегда это у него бывало, фантазия мгновенно унесла его за тридевять земель, на этот раз почему-то в памирский горный кишлак, на плоскую крышу деревенского дома. Была ночь — необыкновенно яркие, отчетливые, словно светящиеся кристаллы, висели звезды над самой крышею, на которой я лежал, укрытый тяжелым ватным одеялом. Уютно пригревшись всем телом, но с лица овеваемый холодным ночным воздухом высокогорья, я бросил последний бездумный взгляд на сверкавшее в звездах небо — Вселенский Единый Кристалл — и глаза мои сонно закатывались, правая рука привычно подносила ко рту большой палец, который после многих лет дурной привычки стал выглядеть заметно тоньше, чем такой же палец на левой руке...
Вячеслав Ерохин ВОЛЯ
К Вячеславу Михайловичу Ерохину испытываю особые чувства. Как старому выпускнику факультета журналистики МГУ бывает не то чтобы обидно — чуть ли не физически больно, когда на экране телевизора либо на газетной полосе видишь “работу” разрушителей Отечества — выпускничков недавнего времени. И неподдельную радость ощущаешь, когда встречаешь человека, вышедшего из “рассадника демократии”, каким давно сделался родной когда-то факультет, но оставшегося и русским патриотом по убеждениям и поступкам, и активным борцом.
Книжки стихов “Русский взгляд” и “Окоем” свидетельствуют о том, что их автор — давно сложившийся поэт со своим видением мира и, соответственно, — своим голосом. Послушайте этот чистый и добрый голос.
Гарий НЕМЧЕНКО
“ЧИСТЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК”
Написано под впечатлением
прекрасного рассказа И. Бунина
Тает. Разливается дурман.
В ресторане — пение цыган,
на закате город — бледно-алый.
С улицы — хмельные от саней —
целый вечер снова рядом с ней —
в вихре проносящегося “Яра”.
Масленица, скачут лихачи.
Что же ты задумалась, молчишь?
Хочешь, увезу на Воробьевы?
Будет снег под полозом скрипеть,
будет тройка русская лететь,
солнце — пробивать у сосен кроны.
Скоро возвестят Великий пост,
снег растает, будто свечный воск,
и, мечтая о пути спасенья,
ты оставишь грешный этот мир
и, уподобляяся святым,
таинство приимешь постриженья.
Очи долу, со свечой в руке —
взглядом отыщу тебя в толпе —
юная, под звуки благовеста,
ты свершишь с сестрами крестный ход.
Может, и меня твой взгляд найдет —
что с того — ты Божия невеста.