Страница 13 из 31
На заставе же сколачивали гробы для убитых нарушителей. В кустарнике саксаула выкопали большую могилу, и к вечеру гробы закопали. Прошло некоторое время — и по договоренности между правительствами эти гробы в присутствии комиссий с обеих сторон передали соседям через границу.
15 августа все выехали в Учарал на похороны погибших в бою сержанта Дуленова и ефрейтора Рязанова. Их хоронили на сельском кладбище. На похороны приехали их родители и родственники, которые просили командование отряда организовать отправку их погибших детей на Урал, чтобы похоронить их там, дома. Но начальник политотдела сказал: "Это наши герои, они будут постоянно с нами, на их подвиге будут воспитываться молодые поколения пограничников. Мы будем ухаживать за их могилами и постоянно помнить о них!" Родители уехали, а их дети остались лежать на чужом кладбище. Теперь, после развала СССР, они лежат и в чужой земле...
Маневренная группа в полном составе продолжала нести боевое дежурство на этом участке, так как обстановка оставалась напряженной. Бэтээры с экипажами поочередно, по три машины с десантом, находились в засаде в укрытиях, несли боевое дежурство по суткам у высоты "Каменной". Смена производилась в темное время, так как днем все вокруг просматривалось с сопредельной стороны на несколько километров. Я также нес здесь дежурство с экипажами. Так дежурили там до 1 сентября. Потом нам дали команду убыть в гарнизон отряда.
В сентябре пришел приказ о переводе меня в соседний Бахтинский Краснознаменный пограничный отряд на должность заместителя начальника мотоманевренной группы по технической части.
Так закончилось мое пребывание в составе маневренной группы Учаральского погранотряда, которая участвовала в бою у озера Жаланашколь.
А эти воспоминания я записал только через 30 лет после событий. Нет уже СССР, за земли которого отдали свои жизни пограничники, нет того пограничного участка, он остался в другой стране, в другом государстве — в Казахстане. С нами осталась только наша память...
Борис БОНДАРЬ
Информация об ишемическом инсульте, предпосылках заболевания, диагностике и восстановлении после инсульта 5 , о внутрицеребральном кровоизлиянии.
Александр Брежнев ПРИСЯГАЮТ ТОЛЬКО РАЗ
ДО ОТПРАВЛЕНИЯ ПОЕЗДА Львов — Москва остается десять минут, но пройти к вагону нет никакой возможности. Комендантский патруль продолжает стоять у самого состава, высматривая беглецов. Курсанты, хоть и переодеты в гражданку, хорошо понимают, что короткая стрижка и "кантики" на шеях выдадут их сразу. Вчера патруль уже "расколол" четверых курсантов, пытавшихся вырваться из Львова. Их остановили прямо возле вагона и проверили документы. Сейчас все четверо отдыхают на "губе". Курсанты Алексей и Евгений с тоской смотрят на часы. Через пару минут поезд должен уйти, а офицер с двумя патрульными солдатами не покидает своего наблюдательного пункта, видимо, решив дождаться отправления. Пропадают билеты, купленные на последние деньги, исчезают последние надежды на отъезд в Москву.
Сдаваться — не в правилах советских курсантов. Выход должен быть — и он найден. Евгений и Алексей переходят на соседнюю платформу, смешавшись с толпой, проходят в самый конец бетонной площадки, затаились, ждут. Поезд трогается. Патруль, постояв еще секунду, с чувством выполненного долга, повернувшись спиной, направляется к зданию вокзала, в комнату отдыха. Курсанты спрыгивают, перебегают пути, карабкаются на свою платформу. С благодарностью вспоминая преподавателей физкультуры, бегут стометровку по опустевшей платформе, настигают последний вагон. Машут перед лицом проводницы билетами, вбегают в тамбур, объясняют, что опаздали. Через несколько минут курсанты уже в своем вагоне, на своих местах. Побег удался. Далеко позади осталось родное Львовское училище и тот кошмар, который там творился последние недели.
О Львовском военно-политическом училище стоит рассказать особо. Наверное, нет в бывшем Союзе офицера, который бы не слышал ничего об этой известнейшей советской кузнице военных кадров. За полвека своего существования училище накопило уникальную научную и материальную базу.
В 1992 году, с развалом СССР, положение насквозь красного Львовского военно- политического училища резко изменяется. Происходит раздел Советской Армии. Громогласно заявляя о сохранении единых Вооруженных Сил, президенты стран СНГ втихомолку уже вовсю делят флоты, округа, гарнизоны, оружие и людей. С февраля, ничего не объясняя личному составу училища, Минобороны России прекратило финансирование Львовского ВПУ, перестали поступать директивы и приказы, связь прервалась.
В это время во Львов прибывает комиссия от Министерства обороны Украины, которая готовит училище к переходу под киевское командование. В ответ на возмущение офицеров представители Минобороны Украины выдворяют из кабинетов и увольняют, отобрав дела, начальника училища генерал-майора Пушнова и его заместителей. Их кабинеты блокированы украинскими солдатами. Снимаются со своих должностей недовольные преподаватели. Так во Львовском ВПУ, по сути, произошел переворот.
Вокруг уволенных офицеров сразу возникает тайное движение против киевских военных чиновников за переход под российскую юрисдикцию. Возглавляет "подполье"А. Марков, уволенный с должности преподавателя за скандал на аттестационной комиссии, где он прямо назвал украинских националистов фашистами. При поддержке Пушнова подполковник Марков тайно выезжает в Москву с письменным воззванием группы офицеров. Однако ни в Минобороны, ни в Главпуре никто ему ничего вразумительного не ответил.
Положение прояснил только генерал Руцкой, с которым Маркову удалось встретиться. Вице-президент России сказал с глазу на глаз, что Львовское ВПУ, по негласному соглашению на высшем уровне, "сдано" в собственность Украине. Поэтому официально предложить что бы то ни было тем, кто в связи с этим оказался безвольно передан в чужую страну, Москве нечего. Однако офицеры и курсанты легендарного Львовского училища оказались не из тех, кем можно бросаться, как бессловесными рабами.
В середине марта Марков возвращается во Львов, где котел уже бурлит и доводит до своих товарищей все, о чем услышал в русской столице. Почуяв что-то неладное, новое командование училища решило ускорить подчинение ВПУ Украине, назначив на 22 марта присягу. Обе стороны конфликта вынуждены были действовать немедленно и решительно.
Из расположения училища исчезают три курсанта выпускного курса. Беглецы — Андрей Тимофеев, Игорь Идобаев и Павел Макаренков — не желали по выпуску распределяться в украинскую армию. Все трое отправились в Москву. Вслед за этими первыми ласточками понеслись остальные. На следущий день из училища бежали еще семь курсантов, потом девятнадцать. Волна дезертирства нарастала, однажды, прямо с занятий, ушел на вокзал целый взвод в полном составе во главе с сержантами. Львовская комендатура сбилась с ног, отлавливая беглецов. Гарнизонная гауптвахта в считанные дни переполнилась до отказа курсантами. Но как только они освобождались после "отсидки", то в тот же день снова отправлялись в бега, теперь уже наученные опытом, а значит, неуловимые. Все направлялись в Москву.