Страница 59 из 77
Ставка, естественно, посовещалась, и приняла наиболее очевидное решение. Так как мы обороняемся, а не нападаем, то преимущество противника всего на треть в личном составе терпимо, и стоит лишь стоять на своих позициях, удерживая вражеские удары. Линейная тактика, которую я, быть может, и поддержал бы. Но нет. Вместо этого я выступил с диаметрально противоположным предложением — отступать по всему фронту, не вступая в «огневой» контакт с противником. Предложение вызвало бурные дискуссии, основной идеей которых было "он вообще ничего не понимает в воинском деле", однако на меня сыграл авторитет, репутация психа, способного испепелять взглядом и высасывать мозги из особо недовольных, и мой план был утвержден. Теперь же, в узком, семейном, так сказать, кругу, куда были допущены только король с королевой, Бил и я, мне предстояло объяснить истинные причины моего поступка.
— Это не выход! — продолжил король, — Ты поверил первому встречному, ты не можешь знать, что он на нашей стороне! Мы не успеваем провести эвакуацию, люди окажутся на захваченной Черноречьем территории, ты знаешь, что их там ждет?
— Ничего страшного, твое величество. Сейчас идет война не за ресурсы, до урожая еще далеко, ни одной из сторон не нужны, пока, амуниция и боевое снаряжение. Чем бы война не закончился, она будет идти не четыре года, а недели, в худшем случае — месяцы. Черноречье не будет прочесывать все покинутые нами поселения, им не нужны рабы, они будут спешить вперед, стремясь навязать нам капитальное сражение. Мы же будем ждать, пока другая сила навяжет его Черноречью.
— Но это немыслимо! Бросать своих людей на произвол судьбы… — продолжил возмущаться король, но Марьяна успокаивающе взяла за руку своего супруга.
— Я чувствую — он прав. Если мы ввяжемся в бой… Это будет значить общую гибель. Мы должны пожертвовать теми людьми, это цена, которую надо заплатить за жизнь всего человечества.
— Вот-вот. И я о том же! — подтвердил я.
— Хорошо, — наконец согласился король, — Может быть, ты и прав. Но эти люди, которых мы сдаем, до конца моей жизни будут преследовать меня…
Я не стал уточнять, что конец может быть весьма близок. Мне нужно было поговорить с Билом — настало время вводить в игру дополнительные фигуры.
Старик согласился, что он может оказаться полезен сейчас в другом месте, тут же пока его талант и опыт полководца не особо нужны. Там же, в Хельмецке, только Бил мог справиться с возложенной на него миссией.
Дело в том, что южное королевство, окруженное Черноречьем, Адом и южным океаном, до сих пор продолжало пребывать вне игры. Видения Марьяны показали, что жители Хельмецка с интересом наблюдали за страшной битвой между Милордом и Валайбойфром, разыгравшейся на севере от них, видели переброску войск Черноречья на северный фронт, но сами вступать в войну не спешили. Как, по молчаливому сговору, эту мелкую, но бешеную крысу не спешил захватывать Милорд. Не особо многочисленная армия людей, для которых ненависть к Черноречью стала религией, была оставлена Милордом на закуску, он знал, что Хельмецк не поддерживает никаких дипломатических отношений с Чаэским королевством, да и забыли уже почти все о существовании этой южной страны.
Билу же предстояло сделать так, чтоб Милорд оказался не прав. Ему, как единственному герою событий полувековой давности, нынешний возраст которого не надо было объяснять чудесами и перемещением во времени, предстояло убедить Хельмецк прийти нам на помощь, ударив в нужный момент в спину войска Империи Черной Реки. Задача сложная, но выполнимая — как раз для такого героя, которым считался наш драгоценный Бил.
Самым опасным было добраться до Хельмецка — сделать это можно было только по воздуху, используя воздушное пространство Черноречья. Задачка не из легких, но разрешимая — главное обойтись без магии. Когда летишь около Города Славы, лучше быть замеченным парочкой любопытных глаз, чем укрытым покровом невидимости. Увы, иногда магия, даже такая, только привлекает к себе внимание. Потому лететь было решено ночью, под покровом тьмы, маршрутом, которым, по видениям Марьяны, было меньше всего шансов быть замеченным с земли вражескими войсками.
Полетели втроем: Бил, как главный дипломат; пилот, как пилот; Федя, как племянник Била. Для меня это стало неожиданностью — карлик, дорвавшись до такой прикольной игрушки, как собственный легион, а мы ему дали один, моментально отдалился от друзей и семьи, и он даже не знал, например, что на меня произошло покушение. Когда же Бил собирался лететь, откуда не возьмись появился любимый племянник, проявил настойчивость, и старик решил взять его с собой. Ладно, мне от этого ни холодно, ни жарко, пусть летят вместе. Федя в Хельмецке тоже был, вдруг и его совершенно не постаревший облик смогут местные аксакалы принят как данность.
Вечером девятого мая дипломаты вылетели с «аэродрома», а уже утром десятого мы все облегченно вздохнули. Судя по видениям Марьяны, наши герои успешно добрались до Хельмецка, пройдя незамеченными над землями Империи Черной Реки.
Я ошибся. Расстояние между двумя границами Черноречья были велико, и полностью перебросить войска на наш фронт они успели лишь за четыре дня. Потому атака началась четырнадцатого мая. Рано утром, в пять часов утра. По всему двухсоткилометровому фронту.
Да, ширина фронта была приблизительно такой — хоть далеко не на всех его участках была равномерная концентрация наших сил. В принципе, для современной тактики это было бы много — такая плотность приведет к большим потерям от артиллерии и авиации, войска наоборот рассредоточиваются. Правда может быть эшелонированная оборона, там плотность на погонный метр фронта может быть и выше. При мировых войнах в случаях позиционной войны на один метр бывало несколько десятков солдат. Но вообще при фронте в 200 км. фланги должны быть защищены от охватов природными барьерами труднопроходимой местности или воды. Крупное подразделение может выполнить глубокий обход всего за несколько часов даже в пешем порядке. Такова грубая теория, но всем на нее было плевать.
Черноречье шло не за землями или ресурсами, оно шло за победой в глобальном понимании этого слова, будучи абсолютно уверенным в своих силах, и никаких обходных маневров не проводило, а если бы и так — Марьянка смогла бы их вовремя заметить.
Распределение наших сил — по центру первая и вторая армии, легионы с первого по сто двадцать восьмой, на восточном фланге третья армия, западном — четвертая, обе усиленны одним артиллерийским и одним легионом авиации.
И вся эта машина войны дружно начала отступление. Нет, это не было паническим бегством. Официальная формулировка для распространения в войсках — переход на заранее приготовленные оборонительные позиции, где уничтожение сил врага будет возможно с минимальными потерями. Конечно, встречались паникеры. Бегали, вопили — мы бежим, мы проиграли, мы не имеем права, развернуться и дать бой… Что же, военное время — военные законы, за неподчинение приказу казнь на месте без суда и следствия.
Отступление происходило диагональю. Быстрее всех отходил восточный фланг, Черноречье догнать его не успевало, центр не так спешил, четвертая армия на западном фланге отступала медленнее прочих, время от времени вынужденная все же нарушать приказ и вступать в бой с передовыми частями врага. Начальство в моем лице смотрело на это сквозь пальцы, мне нужно было создать правильную линию фронта, а если при этом не обойтись без некоторых потерь — что же, увы, чудес не бывает.
Что такое правильная линия фронта? Даже генштаб местный об этом не сразу догадался, хотя вроде как им по долгу службы такие вещи понимать надо. Мы разворачивали фронт боевых действий, чтоб он шел не с запада на восток, а с юго-запада на северо-восток, и Дальняя страна с Адом оказались не сбоку, а за спиной чернореченцев.
Однако обещанное Нохом пятимиллионное войско чертей из табакерки пока выскакивать не спешило. День за днем мы планомерно отступали, сдавая города и села Чаэского Королевства, не пытаясь за них хотя бы формально побороться.