Нити зла

Некоторое время Кайку и Тсата сидели, затаившись в тени, и наблюдали. Потом ткиурати тихо проговорил:

— Я понял. Три пола.

Кайку посмотрела на него с недоумением.

— У нас в Охамбе есть похожие существа. Смотри, что происходит. Черви Погонщиков — самцы. Те длинные существа — самки. Самцы стараются их осеменить. Третий пол — это просто матка. Самки заползают внутрь и откладывают оплодотворенные яйца. Они вызревают внутри, питаясь соками матки, поэтому по мере развития беременности матка истончается. Потом они отрыгивают личинок, каждая из которых развивается в самку, самца или матку, и цикл продолжается.

Кайку хлопала ресницами. Она никогда не слышала о подобном. Хотя эти твари, вероятно, сарамирские. Какой-то неописанный вид, извращенный до неузнаваемости колдовскими камнями? Или они всегда были такими, прятались в неизведанных горах, пока десятки или сотни лет назад их не нашли ткущие Узор?

— Думаю, самки каким-то образом поддерживают связь с самцами, — предположил Тсата. — Что-то вроде коллективного разума, как в улье, только «пчел-маток» много. А самцы — как трутни.

В дальнейших объяснениях Кайку не нуждалась. Она уже поняла, как это все работает: самцы забираются на спящих животных или искаженных, проникают в их плоть и берут их под контроль, превращая в рабов. Самцы и матки кажутся вполне примитивными существами, но самки ведут себя очень осмысленно. Самцы просто устанавливают связь с самками, и именно самки управляют порабощенными существами. Для колонии не найти лучшей защиты, чем крупные и надежные носители. И лучшего источника пищи: сами-то черви физически беспомощны. Кайку подивилась пугающей изобретательности этих паразитов.

Но теперь Связники контролируют самцов. Как им это удалось? Не через Узор, это точно. Узнать это — жизненно необходимо. Ведь нужно разорвать эти узы…

Кайку очнулась от своих мыслей, когда снизу раздался вибрирующий визг, поднявшись до такой высоты, что резало в ушах. К нему присоединился еще один, потом еще и еще. Все воркуны смотрели в то место, где прятались Кайку и Тсата, и Связники обратили свои бледные неживые лица в эту же сторону.

— Они нас увидели! — прошипела Кайку, слишком поздно вспомнив, что воркунам и вовсе не нужно видеть, темнота не помеха для их акустической системы ориентирования.

— Пора смываться, — пробормотал Тсата, и они побежали.

Оба решили бежать не назад, а вперед, выбрав незнакомые ходы, а не пещеры, которые уже миновали. Они промчались по лязгающему под ногами мосту и бросились в тоннель на дальней стороне. Пронзительные трели воркунов раздавались со всех сторон. Поднялась тревога.

— Держи! — Тсата швырнул Кайку мешок с взрывчаткой. Кайку охнула от такого грубого обращения с опасным веществом.

Они бежали по голому, безликому коридору, освещенному редкими факелами в металлических скобах. Многие из них уже потухли. Газовые факелы горели только в просторных пещерах и там, где обычные не в состоянии разогнать тьму. Тени плясали на неровных камнях круглых стен. Это была лавовая трубка — напоминание о некоем древнем катаклизме. Тсата бежал впереди. Кайку заметила, что он выхватил свои крюки-потрошители. О боги, как кстати пришлась бы винтовка! Кайку очень плохо управлялась с мечом, но, кроме него, у нее ничего не было. Кроме него… и каны. Вот только если ее использовать, сюда сбегутся ткачи со всей шахты.

Тоннель заворачивал вправо. Воркун выпрыгнул из ниоткуда, прямо перед Тсатой. Но реакцию охотника отточил тысячелетний опыт предков, живших в джунглях, где человека никто не предупредит, прежде чем убить. Он бросился вниз и нырнул под коготь воркуна. Лезвия клинков вонзились в незащищенное брюхо зверя и вспороли его от горла до хвоста. Воркун с выпущенными кишками рухнул к ногам Кайку, беспомощно царапая землю в смертельной агонии.

Но он был не один. Вслед за ним выбежали еще двое, и с ними — Связник. Кайку ощутила легкий озноб, увидев вблизи это тощее существо ростом в семь футов, с ног до головы закутанное в черную мантию, с безликой бледной маской. Она положила мешок с взрывчаткой и вынула меч из ножен.

— Назад, — бросил ей Тсата, не отрывая взгляда от врагов. Он пригнулся, приготовившись к схватке. — Ты здесь не поможешь.

Он прав. Не поможет. И все же Кайку чувствовала себя ужасно: он — один против трех опаснейших врагов. И от этого ей сделалось так страшно, что она удивилась самой себе. Неосознанно она уже готовила свою кану. Она не позволит этим тварям убить его. Чего бы это ни стоило…

Воркуны набросились на него одновременно. Они двигались со скоростью ягуаров. Один из них встал на дыбы, чтобы нанести удар кривыми когтями на передних лапах. Тсата отскочил от него и метнулся ко второму. Тот намеревался вцепиться в живот своими клыками. Тсата подался в бок, но не ушел от удара. Гладкий костяной гребень ударил его в бедро. И Тсата промахнулся — кривое лезвие не достало уязвимого места, где длинный череп присоединялся к бронированной шее, но скользнуло по роговым пластинам на спине воркуна. Первый воркун выбросил другой коготь, переоценив свои возможности. Тсата зарычал, когда коготь вспорол ему руку, но увернулся и вонзил крюк в грудь чудовища. Оно оглушительно взвыло и издохло. Другой воркун замер — очевидно, его чувствительные железы отказали от звука такой силы и частоты. Первый едва упал наземь, когда Тсата уже напал на второго, воткнул крюки-потрошители в заднюю часть шеи монстра, где сидел червь, и рванул в разные стороны. Воркун затрясся и рухнул на землю безвольной тушей.

За последние несколько недель Кайку не раз приходилось видеть ткиурати в бою, но его смертоносная ловкость не переставала ее удивлять. Он стоял над трупами поверженных чудовищ, лицом к лицу со Связником. Из левой руки по золотистой татуированной коже текла кровь и капала с запястья.

Миг колебаний. Связник — неизвестный противник. На что он способен — непонятно.

Тсата выбросил здоровую руку вперед. Крюк, страшно вращаясь, полетел во врага. Тот то ли не успел увернуться, то ли решил этого не делать… Лезвие вошло в его тело с тошнотворным звуком. Колени подогнулись. Он тихо осел на пол.

Ткиурати не терял времени даром. Крики других воркунов приближались. Он вытащил крюк из тела Связника. Кайку подбежала к нему.

— У тебя кровь, — сказала она.

Тсата неожиданно улыбнулся.

— Я заметил.

Он наклонился и сорвал маску. Кайку ахнула, увидев…

Мертвенно-белое лицо, испещренное тонкими пурпурными сосудами, с абсолютно пустым выражением — как и маска. Узкая щель беззубого рта. Огромные черные глаза. В них отражалось испуганное лицо Кайку.

Но это был ребенок.

Под прошитой сосудами кожей расползались тонкие усики — по лбу, по впалым щекам, не затрагивая губы, уши, глаза и шею. Десятки выпуклых извилин очерчивали череп.

Тсата поднял голову Связника и стащил с него капюшон. В кожу головы крепко впилась самка червя — блестящая черная лента, будто вросшая в тонкую мышечную ткань. Ее хвост исчезал между лопаток, проникая в позвоночник.

— Вот теперь мы знаем, — сказал Тсата.

Кайку спрятала меч в ножны и опустилась на корточки возле убитого существа. Она едва могла в это поверить. Связники — люди, чья воля сливалась с волей самок червей, которые делили вместе с ними тело. Самки управляют самцами, а самцы управляют искаженными. Ткачи, должно быть, годами ловили их в горах, возможно, подчиняли с помощью масок, создавая свою армию. Ни один человек не стал бы сражаться на их стороне, поэтому они собрали армию чудовищ, монстров, порожденных заразой, которую сами же ткачи и распространяли. И они управляли своими воинами через Связников.

Но дети… Они сращивали самок червей с детьми? Был ли это единственный способ добиться нужного единения? И потому ли они превращались в таких уродов?

Кайку от ярости заскрежетала зубами. Слезы навернулись на ее глаза.

Нет для этого слов. Доказательство — вот оно.

Они делали это с детьми.