Страница 70 из 139
Сия поездка ясно обнаруживает неосновательность вышеприведенного рассказа нартовщиков и служит новым доказательством верности наших наблюдений как относительно Медвежьих островов вообще, так и Крестового особенно. Поэтому, возвращая ближайшему к материку, первому Медвежьему острову, прежнее его название Крестового, наименовал я остальные острова купы, применяясь к их расстояниям от берегов твердой земли — вторым, третьим и т. д., так что Четырех-Столбовой получил имя шестого острова.
После отступления от хронологического порядка, необходимого для окончательного описания купы Медвежьих островов, обращаюсь к нашему путешествию.
Хотя я был уверен в несправедливости показаний нартовщика, однакож, желая употребить все средства для узнания истины, решился ехать к Крестовому мысу, который по карте Леонтьева лежит на SSW 1/2 W от острова того же имени. По мере нашего удаления от места ночлега попутный нам ONO ветер крепчал; с тем вместе поднялась густая метель. Но, несмотря на то, по гладкой дороге в короткое время проехали мы 44 версты. Здесь внезапно заметили мы, что едем уже не по льду, а по твердой земле, и сначала полагали, что открыли искомый остров. Радостный крик одного из нартовщиков, нашедшего свою собственную ловушку,[168] уверил нас, что мы находились уже на твердой земле. Метель продолжалась и препятствовала различать даже ближайшие предметы, но нартовщик, здешний уроженец, узнавал каждый холм, каждую кочку и объявил нам, что мы находимся недалеко от реки Агафоновки, подле устья которой построен балаган. Несмотря на непогоду, нартовщик привел нас к балагану, где, после долгого времени, мы провели первую спокойную ночь под защитой четырех стен.
Совершенный недостаток в съестных припасах и приближение весны делали невозможным дальнейшее исследование льда. Я решился кратчайшей дорогой ехать в Нижне-Колымск. На возвратном пути пытались мы описать сию часть берега, но непогода и продолжавшаяся вьюга делали нашу работу безуспешной. Северовосточный ветер беспрестанно крепчал, и густой снег затемнял атмосферу. Впрочем, такая погода нисколько не затрудняла наших проводников. По необозримой, однообразной пустыне ехали они с непонятной для нас уверенностью и счастливо достигли балагана, построенного на мысе при устье реки Большой Чукочьей в 43 верстах от нашего последнего ночлега. Здесь мы переночевали.
На другой день (26 апреля) переехали мы через Чукотскую гору в Якутской виске,[169] около 24 верст. В 6 верстах отсюда, на Якутском озере, был у одного из наших проводников зарыт во льду запас рыбы; она сохранялась в углублении, покрытом сверху льдинами, засыпанными снегом и залитыми водой, но с таким искусством, что поверхность озера оставалась совершенно гладкой. Пока хозяин угощал все общество, мимо нас пробежало стадо оленей; несмотря на изнурение, собаки с лаем и визгом бросились за ними, и с большим трудом удалось нам собрать и привести в порядок наши упряжки, без которых мы были бы принуждены окончить путешествие пешком, таща на себе нарты и поклажу.
От озера проехали мы 15 верст, по тундре, до поварни на Коньковой виске, построенной в 13 верстах от ее устья. Отсюда проехали еще 15 верст и переночевали в трех балаганах на Убиенной виске.
Апреля 27-го погода переменилась: снег перестал. Но вместо того поднялся резкий юго-западный ветер и холод усилился до 15°. От Убиенной шла хорошо уезженная дорога, через Чукотское озеро к Ненаселенной деревне, на реке Малой Чукочьей; все местечко сие состоит из пятнадцати хижин и полуразвалившейся казармы. Зимой все строения стоят пустые и заносятся снегом, а летом собирается сюда несколько семейств на рыбную ловлю. Проехав всего 72 1/2 версты, к ночи достигли мы Походска. Несмотря на бедность и незначительность селения, вид его произвел на нас самое приятное впечатление. Местами снег уже стаял от действия солнечных лучей, и земля, покрытая прошлогодней травой, показывалась из-под него; трубы домов, дымились; за ледяными стеклами тускло мерцали огни — мы снова были среди людей. Вскоре лай собак возвестил о нашем прибытии, и из всех дверей раздались радостные приветствия. После долгого странствования по ледяным пустыням, среди беспрестанных трудов и лишений, мы вступили наконец, в жилую, теплую хижину, могли сбросить с себя тяжелые, промерзшие шубы, отдохнуть и согреться подле пылающего очага. Гостеприимные хозяева угощали нас всем, что только было у них лучшего, и, между прочим, недавно застреленными куропатками. День сей был для нас истинным праздником; мы наслаждались им, как счастливым днем жизни, и часть ночи провели в разговорах с хозяевами.
На другой день поехали мы далее и 28 апреля благополучно достигли Нижне-Колымска, после 36-дневного отсутствия. Во все время, не переменяя собак, проехали мы около 1210 верст по лабиринту торосов и опасных полыней.
Глава вторая
Наступила весна, и с ней появились обыкновенные в конце каждой зимы недостатки съестных припасов и болезни. Ежегодные горькие опыты не могут истребить между жителями здешних стран вкоренившейся в них беспечности. Они разделяют свои припасы так, чтобы их было достаточно от конца настоящего лета до начала будущего, а потому позднее наступление летнего времени года всегда влечет здесь за собой голод и недостатки. Так случилось и ныне. Когда Колыма освободилась от льда, все жители местечка поспешили на летовья к берегам рек, более других изобильные рыбой и посещаемые перелетными птицами.
В прошлом году уверился я, что здешние жители не в состоянии удовлетворять всем потребностям экспедиции, и потому решился собственными средствами заготовить нужное количество съестных припасов для нас и для корма наших собак. По последнему зимнему пути на все изобильные рыбой реки послал я работников с сетями и неводами. Главным сборным местом и центром нашего рыбного лова назначена река Малая Чукочья, всего менее посещаемая здешними промышленниками. Туда отправилось большое число работников под надзором сотника Татаринова.
Кроме того, нынешним летом предположено было исполнить следующие работы: 1) одному отделению, на лошадях описать берега Ледовитого моря между устьями рек Малой Чукочьей и Индигирки; 2) другому на лодке описать устье Колымы; 3) у Большой Баранихи построить, жилую избу и чулан для зимней экспедиции и, наконец; 4) доктор Кибер, оправившись от болезни, хотел посетить берега рек Большого и Малого Анюев.
Странным покажется, что мы решились опись берегов Ледовитого моря производить на лошадях, но олени, хотя самые обыкновенные домашние животные тунгусов, так слабы, что летом не могут выдерживать больших переездов, а потому и неспособны для подобного путешествия. С другой стороны, мели, на многие версты окружающие берег, препятствуют описывать его на лодке, не говоря уже о том, что малое судно беспрестанно подвергается опасности разбиться или быть раздавленным огромными льдинами, целый год в сих краях носящимися. Таким образом, ближайшее соображение местных обстоятельств заставило нас предпринять путешествие на лошадях, которых, а равно и проводников, подрядились нам доставить средне-колымские якуты.
168
Каждый из здешних охотников ставит на своих ловушках особенный значок, которым они отличаются от других.
169
Виской называется здесь каждая река, вытекающая из озера.