Страница 24 из 139
Относительно гидрографических операций заметим вкратце: от Белого моря к востоку описан матерой берег Сибири с моря на судах, плававших вдоль берегов, не всегда в таком от них расстоянии, чтобы опись могла быть точной, тем менее, что мореплаватели, стараясь пользоваться ветрами, погодой и другими благоприятными обстоятельствами для плавания к востоку, не могли терять времени в подробной описи берегов, бухт, гаваней, определении приметных мысов и в промерах глубин, везде, где для безопасности мореплавания то было бы нужно. Однакож опись и не вовсе лишена астрономических наблюдений широт и промеров глубин, как в близких расстояниях от берегов, так и в фарватерах главнейших рек Сибири, и карты Овцына, Минина, Челюскина, Прончищева и обоих Лаптевых представляют немало гидрографических подробностей в изображении берегов и прилежащих к ним островов, от Обской губы до устья реки Таймуры, и от реки Оленек до Баранова Камня. Но как опись большей частью основана на счислении, подверженном неизбежным погрешностям от течений и беспрерывных поворотов в льдах и поелику наблюдения для широт не всегда были надежны, а для долгот и вовсе их не делано, то она могла служить только приготовительным началом другой вернейшей описи.
От устья Таймуры до мыса Св. Фаддея берег не мог быть обойден на судах и весьма поверхностно осмотрен зимой по льду на собаках штурманом Челюскиным, так, что положение северо-восточного, иначе Таймурского, т. е. самого северного мыса Азии, остается неопределенным.[56]
Затруднения и опасности, в сих путешествиях испытанные и не вознаградившиеся желанными успехами, после 20-летнего бездействия, казалось, усугубили дух предприимчивости.
В 1760 году якутский купец Шалауров построил при реке Лене на собственное иждивение галиот (по Коксу, шитик), на котором намеревался совершить плавание вокруг северо-восточной Азии в Великий океан или в Камчатку. Берх (Хронологическая история,[57] ч. 1, стр. 144) говорит, что Шалауров побуждался к такому предприятию находкой мамонтовых рогов на острове, открытом до его отправления якутом Эгериканом, и исключительным правом, данным купцу Ляхову промышлять их, — мнение, которое частью подтверждается и в «Сибирском Вестнике» на 1822 год, с прибавлением, что Шалаурова путешествие имело целью и открытие земли, полагавшейся против устья Колымы. Однакож Шалауров не пытался простирать своего плавания от устья Колымы далеко на север; также из дошедших до нас сведений не видно, чтобы он искал мамонтовых клыков. Напротив, Шалауров старался единственно обойти Шелагский мыс и плыть далее на восток, стремясь за славой разрешения вопроса о северо-восточном проходе из Атлантического в Великий океан, — сей славе принес он в жертву и имение свое и самую жизнь.[58]
Сокращенное известие о плавании несчастного Шалаурова взято мной из известного сочинения Кокса и Сауерова[59] описания путешествий Биллингса. Иные достовернейшие и полнейшие источники мие неизвестны.[60]
В 1760 году Шалауров с Баховым поплыли на галиоте вниз по Лене. По причине ледовитости моря прошли они не далее реки Яны, при которой и зимовали.
В июле 1761 года вышли они из реки Яны в море. Для избежания льдов, Шалауров держался близ берегов и, обошед 6 сентября Святой Нос, открыл на севере, в малом расстоянии, гористую землю. Он продолжал плавание к востоку, но, встречая препятствия от ветра и льдов, прошел не прежде 15-го числа через пролив, находящийся между Сибирским берегом и островом Диомида. 16-го числа, получив попутный SW ветер, поплыли беспрепятственно по чистому от льдов морю, и в 24 часа прошли устье Индигирки; 18-го миновали Алазею. Вскоре за сим галиот, находясь между Медвежьими островами и матерым берегом, был совершенно окружен льдами, от коих освободясь, Шалауров, по позднему времени, вошел в реку Колыму на зимовку. Команда тотчас построила на берегу избу, окружив ее снежным валом и батареей из бывших на судне пушек. Дикие олени табунами поиходили к сему месту и были убиваемы из завала. Перед наступлением зимы пошла вверх по реке рыба — нельмы, муксуны и омули, которая, доставляя мореплавателям в изобилии свежую пищу, предохраняла их от цынги; однакож в начале следующего года умер от сей болезни Иван Бахов, оставя Шалаурова без помощника.
В 1762 году устье Колымы очистилось от льдов не ранее 21 июля. Тогда Шалауров вышел из реки в море и до 28-го плыл на NO и NO 1/4 O. Вышед на берег, сыскал он склонение компаса 11°15 восточное. Противный ветер и последовавшее за тем безветрие понудили его положить якорь и держали галиот на месте до 10 августа; тогда с подувшим попутным ветром вступил он под паруса и старался держать не севернее NOtO; но галиот был увлекаем огромными массами льда, несомого сильным течением, которое, казалось, направлено было к западу, по одной версте в час. 18-го при пасмурной погоде плаватели против ожидания увидели себя близ берега, возле «яру серого песку», названного Песчаный мыс. Впереди плавало немалое число ледяных островов, которые 19-го числа галиот окружили и совершенно затерли.[61] В таком положении и всегдашнем тумане оставался Шалауров до 23-го числа; тогда удалось ему высвободиться из окружавших его льдин и, держась NO, войти в довольно чистое от льдов пространство моря: но противные ветры склоняли его к SO и к О среди больших масс пловучего льда; прошед через них, он опять направил плавание к NO, дабы обойти Шелагский мыс, но, не дошед до него, встретил противные ветры, понудившие его по позднему времени искать места для зимовки. В таком намерении поплыл Шалауров на StO, к отверстой губе, находящейся по западной стороне Шелагского мыса и никем прежде не описанной. Он вошел в нее 25-го числа проливом между материком и островами Араутан,[62] а 26-го попал на мель у низменной оконечности против устья реки Пахля. С великим трудом стащив свое судно на вольную воду, поплыл Шалауров на берег искать удобного места для зимования. Он нашел две речки, но как тут не было ни растущего, ни наносного леса, то, ища другого места, плыл он по южной стороне губы в виду и в близком расстоянии от берега, до острова Сабадея.[63]
5 сентября, находясь против узкого пролива, между островом Сабадеем и материком, увидели чукотские шалаши, коих жители убежали, когда Шалауров к ним приблизился.
8-го числа, в полдень он находился у SO оконечности острова Сабадея; 10-го, будучи в 10 милях к NW от Песчаного мыса, за безветрием, «положили дрехт на льдину и плыли по течению 5 верст» к WSW; около сего времени увидели к NOtN в дальнем расстоянии гору.[64]
12-го числа Шалауров вошел в Колыму и занял прежнее место для зимовки. У Кокса упомянуто, что Шалауров заметил две примечательные скалы близ того места, где берег заворачивается к NO и проливу между островом Сабадеем и материком; что одна скала названа Заячьим Камнем, и подобна согнутому рогу, а другая Бараний Камень, в виде груши, т. е. верх шире низа, и возвышается над горизонтом воды на 29 ярдов. Таких названий на карте Шалаурова нет, да и трудно определить: какие скалы или горы Шалауров разумеет. Гора, известная ныне под названием Баранова Камня, ни малейшего сходства с грушей не имеет, а по всему берегу Ледовитого моря до Шелагского мыса я не заметил ни одной согнутой наподобие рога горы или скалы.
На карте Шалаурова берег Ледовитого моря от реки Яны до Шелагского мыса изображен с геодезической верностью, делающей немалую честь сочинителю. Губа Чаун прежде него никем не осмотрена, да и потом морской описи с промером тут не было. Широты около 1 1/3° избыточно неверны, и, вероятно, обсервованных не было, что не касается берега между Колымой и Леной, который, кажется, снят с описи Дмитрия Лаптева, о коей говорено было выше. Острова Араутан назначены на Шалаурова карте в губе Чаун точно на своих местах, и не видать на ней третьего островка, нарисованного у Кокса близ Шелагского мыса, где, в самом деле, он вовсе не существует. Относительно усмотренной Шалауровым горы по румбу NOtN, я должен заметить, что в 1822 году находились мы на сей линии в 75 итальянских милях от пункта, с которого Шалауров думал видеть землю, но хотя погода и горизонт довольно были ясны, однакож мы ничего похожего на землю не заметили, почему полагаю, что ледяная гора ввела Шалаурова в заблуждение.
56
Здесь, как и выше, Ф. П. Врангель безосновательно чернит С. Челюскина и его работы, присоединяясь в этом отношении к пристрастному мнению академика Бэра. Последний в 1841 году писал, что «оконечность Северо-восточного мыса [т. е. мыса Челюскина] и с сухого пути никогда не была достигнута» и что Челюскин, «чтобы развязаться с ненавистным предприятием, решился на неосновательное донесение». Такое облыжное обвинение было впоследствии полностью снято с Челюскина. В 1860 году крайняя северная оконечность европоазиатского материка была наименована мысом Челюскина; координаты его — 77°43 северной широты, 104°14,9 вост. долготы. — Ред.
57
"Хронологическая история всех путешествий в северные полярные страны», ч. 1. СПб., 1821.
58
В 1755 году состоялся сенатский указ о дозволении купцам Бахову и Шалаурову предпринять путешествие для отыскания по Северному морю пути в Камчатку. В самом тексте указа сказано, чтобы устюжским купцам Ивану Бахову и Никите Шалаурову для своего промысла, ко изысканию от устья Лены реки, по северному морю, до Колымы и Чукотского Носа, отпуск им учинить.
59
Сауер — секретарь экспедиции Биллингса, составил и издал в 1802 году описание путешествия. — Ред.
60
В Гидрографическом департаменте Морского министерства хранится карта Шалаурова, с приписями, которыми я также в сем обозрении воспользовался.
61
На Шалаурова карте надписано: «За покрытием туманом берега и за неизвестным моретечением, яко к стене мятые льдины загустились, а сзади наплыло много льдов и судно притеснило, а стояли до 23-го числа, иначе за незнанием в такой близости поперечного берега, а ежели б ведали, то б миновали Шелагский мыс и препятствием спаслись».
62
Современные наименования — острова Большой и Малый Роутан. — Ред.
63
На карте Шалаурова остров назван Заведей. Современное наименование — остров Айон. — Ред.
64
У Кокса сказано, что Шалауров 8 сентября обошел остров Сабадей, и тогда течение было по 5 верст в час; но я основывался на оригинальной карте Шалаурова, приписки в коей совершенно объясняют его плавание.