Страница 21 из 139
Лейтенант Лаптев, стараясь в точности исполнить порученное ему исследование о положении Таймурского мыса, отправил 1740 года, 23 марта, геодезиста Чекина на собаках к реке Таймуре для описи морского берега, от устья оной, к северу лежащего, до реки Пясины. Тунгусы взялись везти Чекина на своих семи нартах, запряженных собаками. Двое оленных тунгусов, с 18 оленями, согласились сопутствовать, но 9 апреля возвратились, и объявили, что у них все олени от недостатка корма пали. 17 мая геодезист Чекин, возвратясь, донес, что он, доехав до реки Таймуры, продолжал путь вниз оной до морского берега, и потом вдоль оного к западу до 100 верст. Тогда увидел, что направление берега прямо на юг. От сего места далее подле моря следовать он не мог по недостатку корма для собак и должен был возвратиться, дабы поспешить к зимовью.
Лейтенант Лаптев, зная, из опыта, что северный Таймурский мыс обойти морем невозможно, по причине простирающегося от него сплошного неподвижного льда, не рассудил предпринимать вторичного плавания и решился итти к устью Лены. Два раза выходил он в море, но льды принуждали его возвращаться в Хатангскую губу; 30 июля вышел он в третий раз и с великим трудом стал пробиваться между льдами к востоку.
13 августа дубель-шлюпку сжало льдами, выломило форштевень и пробило подводную ее часть, от чего оказалась великая течь. Три дня беспрестанно отливали воду, но как она не убывала, то сбросили пушки и прочие тяжести в море и начали выгружать провизию на лед, чтобы облегчить судно и спасти от потопления.
В сем бедственном положении мореплаватели наши, находясь далеко от берегов, носимые между льдов ветрами и течением, совершенно предались отчаянию и ожидали томительной смерти.
19-го наставший сильный мороз покрыл тонким льдом полые места между льдинами; тогда некоторые смелые из служителей дубель-шлюпки пошли пешком по льду к берегу, полагая, что оный находится к югу в 20 верстах; во многих местах встречали полыньи, через которые принуждены были переплывать на малых льдинах с великой опасностью и, наконец, достигли берега. Три дня после того продолжавшийся мороз покрыл все море твердым льдом. Лейтенант Лаптев, забрав сколько возможно провизии, перешел со всем экипажем на берег. Сначала обрадовались, достигнув твердой земли, но скоро увидели, что положение было не лучше прежнего, ибо не могли продолжать пути к своему Хатангскому зимовью по причине речек, которые тогда еще не стали, но покрыты были густым несущимся льдом; должно было оставаться на пустом берегу, где не находили даже дров для согревания себя и варки пищи. Вырыли в земле ямы, в которых укрывались от стужи и ветров; между тем посылали попеременно людей к дубель-шлюпке переносить на берег и прочую провизию, но 30-го восставшим крепким ветром весь лед взломало и унесло в море вместе с дубель-шлюпкой, и мореплаватели наши лишились большей части провизии, оставшейся на льдинах. После сего провели три недели в пустом месте, претерпевая стужу и голод, от чего многие умерли, но при всем том оставшиеся сохранили бодрость и с твердостью, без роптания, переносили свое несчастье.
21 сентября преграждавшие путь реки покрылись крепким льдом, и лейтенант Лаптев с командой начал пробираться к прежнему своему зимовью. Путь был весьма трудный и продолжительный; малую часть провизии истощенные собаки везли на нартах; прочее несли служители на себе, прокладывая дорогу по неровным и неизвестным местам; наконец, изнуренные 25-дневным странствованием, прибыли к прежнему зимовью на реке Хатанге, лишась дорогой 12 человек, умерших от стужи, голода и болезней.
Лейтенант Лаптев расположился провести зиму в Хатангском зимовье, и весной, как скоро возможно будет, пробираться со всей командой к устью реки Енисея, где находился приготовленный в магазинах провиант. В данном ему наставлении предписано было осмотреть и описать северный мыс между реками Хатангой и Таймурой, и ежели сего не можно будет исполнить морем, то произвести берегом, а потому, в начале апреля 1741 года, он послал на собаках штурмана Челюскина к реке Пясине и велел ему, выкормя собак и запасшись кормом у сидячих тунгусов, живущих в сих местах, ехать на северо-восток вдоль морского берега, к устью реки Таймуры.
Лейтенант Лаптев, приготовляясь отправиться навстречу штурману Челюскину и с восточной стороны кругом мыса Таймурского описать берег, не осмотренный летом, послал апреля 8-го на 19 нартах провиант и другие съестные припасы к устью реки Таймуры и на озеро Таймурское, а 10-го отправил на 60 оленьих санках команду свою к устью Енисея. 22-го геодезист Чекин поехал на трех нартах для описи морского берега до Таймуры, а 24-го лейтенант Лаптев через тундру к Таймурскому озеру, куда прибыл 30-го, — миновав несколько озер и речек, по курсу NW, на расстоянии около 192 верст. От сего места до вершины реки Таймуры, истекающей из озера, полагал он 22 версты, по румбу WNW. Северные берега озера и реки (ширина ее от 2 до 2 1/2 верст) состоят из высоких гор, образованных из камня желтоватого цвета. В горах над берегом заметили пещеру, в пять сажен длины и в три поперек, коей стены состоят из черного аспида, а дно «камень белый как алебастр». Следуя по всем извилинам реки, мая 6-го Лаптев достиг ее устья, где дожидались уже посланные вперед нарты с провизией; по наблюдению широта сего места найдена 75°36 , склонение компаса два румба восточное. Мая 10-го отправились через тундру на восток, дабы выехать к морскому берегу и оный описать, но мучительная глазная боль принудила Лаптева возвратиться к зимовью на устье Таймурское, куда и прибыл он 17-го. Оставя запасы для геодезиста Чекина, которому надлежало непременно быть к зимовью, Лаптев отправился 20-го числа к западу, навстречу штурману Челюскину, производившему опись берега от реки Пясины к востоку; в полдень того же дня определил широту 75°33 ; 21-го приехал к скалистому мысу, где определил широту 75°49 и склонение компаса два румба восточное; продолжал описывать берег, следуя вдоль оного по льду, который, повидимому, летом был неподвижен; берег местами крутой, местами отлогий; в полдень 24-го по наблюдению широта места 76°38 .
Проехав 3 версты к SW и удостоверясь, что направление берега идет к югу, лейтенант Лаптев поставил маяк на приметном месте, от которого в 17 верстах проехал к маяку, построенному геодезистом Чекинымв 1740 году. 26-го широта по наблюдению определена 76° 23 ; в сем месте нашли довольно много плавнику; на восточном берегу его не видно. 29-го по наблюдению широта найдена 75°37 , а июня 1-го 75°21 ; берег возвышенный и на нем отлогие горы. 2 июня лейтенант Лаптев встретился с штурманом Челюскиным и с ним продолжал путь вдоль берега до устья реки Пясины, где находится тунгусское жилье. Прибыв к оному июня 10-го, определили широту места 73°39 (на подлинной карте штурмана Минина устье сей реки в широте 73°38 ), а склонение компаса 21°00 восточное. Лаптев на пути видел маяк, поставленный Мининым, и в лабазах оставлял съестные припасы для геодезиста Чекина.
На другой день по прибытии к жилью лейтенант Лаптев отправил штурмана Челюскина берегом к Енисею, а сам за худостью собак остался весновать.
Штурман Челюскин прибыл 29 июля на устье реки Енисея, продолжал путь вверх реки, 4 августа соединился с лейтенантом Лаптевым, который от устья реки Пясины приехал прямым путем через тундру. Августа 11-го сошлись со всей командой, которая ожидала начальника при устье реки Дудина, впадающей в Енисей в широте 69°40 . К неудовольствию Лаптева, весьма неожиданно встретил его и геодезист Чекин, который по недостатку в разных припасах принужден был возвратиться к Хатанге, откуда прямым путем приехал к реке Дудина. 29 августа все прибыли в город Мангазею, где остались зимовать.
Лейтенант Лаптев, желая довершить опись берега, простирающегося к западу от мыса Св. Фаддея, отправил декабря 4-го штурмана Челюскина на пяти нартах и 8 февраля 1842 года выехал из Мангазеи на пяти нартах для произведения описи.
Лейтенант Лаптев возвратился в Мангазею июля 16-го, не приобщив к прежней описи ничего нового; штурман Челюскин приехал к мысу Св. Фаддея мая 1-го и, занимаясь описью берега, удостоверился, что мыс Св. Фаддея не есть самая северная оконечность Азии; однакож, хотя и объехал он часть берега, которая до того времени не была описана, но как не произведено наблюдений для определения широт и опись была весьма поверхностная, то о положении сего берега знаем токмо, что оный омываем океаном, не соединяясь ни с какой неизвестной, к северу лежащей землей; из журнала Челюскина не видно даже счислимой широты самой северной оконечности сего берега. Мая 15-го, находясь на описанном прежде берегу, Челюскин приехал через тундру к ближним якутам и 20 июля соединился с лейтенантом Лаптевым в Мангазее.[50]
50
Советские историки и географы (например, В. Ю. Визе, см. «Моря Советской Арктики», 1939, стр. 87–88) не согласны со столь отрицательной оценкой работ Челюскина. Академик Миддендорф («Путешествие на север и восток Сибири», 1860) считает, что личность Челюскина была «выше других» и что он бесспорно венец наших моряков, действовавших в том крае» (цитируется по указанному труду В. Ю. Визе). — Ред.