Дарт на войне

Дарт ещё не мог разглядеть их — они были слишком далеко, но он уже мечтал о предстоящем бое за вторую планету. Он никогда не требовал у начальства награды для себя, но сейчас он её потребует — его должны будут включить в десантную группу, которая первой высадится в стане врага. И пусть Стенсес попробует отказать!

Увлечённый наблюдением за подлетающими кораблями, он в первый момент не понял, что произошло. Его резко дёрнуло, а потом потянуло в противоположном от кораблей направлении.

Он оглянулся. Совсем недалеко, можно сказать — рядом с ним, в какой-нибудь сотне километров, летел тёмный, почти невидимый треугольный звездолёт, похожий на раскинувшего плавники ската. На носу, обращённом на Дарта, светился, как клюв, багровый луч. Но самым жутким было то, что комиссара всё быстрее и быстрее тянуло к нему! Нетрудно было догадаться, что на него накинули направленную гравитационную сеть, причём, судя по скорости, с которой его тянуло, сеть была настолько мощной, что могла захватить заодно с ним и приличных размеров звездолёт.

Конфедераты тоже заметили рассадурца. Один из них выпустил торпеду, но неприятель был слишком далеко, чтобы торпеда могла хоть как-то повлиять на ситуацию. В довершение ко всему из днища "ската" вытянулась полупрозрачная голубоватая труба, которая, удлиняясь, достала до Дарта, и он ощутил лёгкое замирание, какое бывает при резком ускорении. Не успел он опомниться, как его всосало по этой трубе в трюм корабля.

В кромешной темноте его поджидали четыре субъекта в плащах с капюшонами. Все они имели антропоморфный вид, но не были ни "нордиками", ни "серыми". С виду они казались какой-то чудовищной помесью обезьяны и таракана. Тёмные шерстистые лица смахивали на рожу Трюфона, руки с тремя длинными пальцами, схватившие Дарта, были похожи на птичьи и твёрды, как камень. Что же касалось их силы, то с пленником, пожалуй, могли справиться и двое. Он всё же пытался сопротивляться, но субъекты, не обращая внимание на эти попытки, подняли его и понесли по коридору. В какой-то каюте с голыми стенами и светящимся потолком его посадили в кресло и привязали за руки и за ноги к ножкам и подлокотникам. Двое других существ, с овальными головами, на которых не было ни глаз, ни рта, вообще ничего, используя прибор, смахивавший на клещи, заставили его разжать зубы и с хрустом содрали миниатюрный нейтриномаячок.

Дарту оставалось надеяться, что корабли конфедератов всё-таки вырвут его из плена, они ведь наверняка заметили, как рассадурцы его похитили. Но когда ему на голову надели гипношлем, он сник. Гипношлем — это значило, что рассадурский корабль готовится нырнуть в субпространство, где любая погоня теряла смысл. А из субпространства рассадурец мог вынырнуть где угодно, в любой точке Вселенной…

В голове быстро тяжелело. Погружаясь в свинцовую, без снов и мыслей, дремоту, Дарт заметил, что и его тюремщики тоже надели на себя гипношлемы. Где-то за стенами глухо заревели двигатели, разгоняя звездолёт до околосветовой скорости…

Он не мог в точности сказать, как долго его держали в гипнотическом сне. Очнувшись, он обнаружил себя в каком-то совсем другом месте. Он был связан по рукам и ногам и сидел на полу у стены в просторном, полном золотистого света зале с мозаичным полом, розовыми, аметистовыми и опаловыми стенами и высоким витражным потолком, изображавшем переплетения неизвестных ему цветов и растений.

Его наверняка уже переправили через субпространство, а значит, сейчас он находился в невероятной дали от Эльяхо и газового гиганта. И маловероятно, что он всё ещё оставался на том корабле, куда его затянуло через гравитрубу. Это был уже какой-то другой, более внушительных размеров корабль, а скорее всего, он находился не на корабле, а на планете.

Лишь одно он мог сказать точно: он по-прежнему оставался в пределах Империи, поскольку перед ним были Адепты.

В том, что это именно Адепты, он не сомневался. В воздухе медленно плавало около трёх десятков полусферических кресел, в каждом из которых сидел человек. Кресла, похожие на большие капли белесоватой влаги, слегка колеблясь, плавно взлетали, опускались, поворачивались, описывали в воздухе круги и восьмёрки, и при этом ухитрялись не сталкиваться друг с другом. Лица всех сидевших в них были обращены на пленника.

Броберодо был прав: Адепты, безусловно, были "нордиками", подобно карриорцам, и выглядели как очень молодые мужчины, почти юноши лет восемнадцати-двадцати. Все примерно среднего роста, худощавые, с белоснежной кожей и правильными чертами лица, они, на взгляд карриорцев или землян, могли показаться даже привлекательными. У многих были длинные прямые или вьющиеся волосы, причём большинство были блондинами, но попадались субъекты с чёрными, рыжими или каштановыми волосами. Адепта, встреченного им в трюме "Громовержца", Дарт узнал именно по вьющимся каштановым волосам. Молодчику, стало быть, удалось удрать и не погибнуть при взрыве.

Сейчас на нём не было его радужного панциря, да и на других тоже. Видимо, здесь они чувствовали себя в полной безопасности. На всех были свободные полупрозрачные одежды разных цветов, причём Дарт сразу понял, что это не ткани, а какой-то полупрозрачный окрашенный газ, облегавший их тела и создававший впечатление причудливых нарядов. Эти просторные газовые одеяния постоянно колыхались, хотя ветра в зале не было.

Помимо кресел, в зале плавали небольшие радужно переливавшиеся шары; Адепты, взглядывая на такой шар, заставляли его взлетать или кружиться в воздухе. В зале порхали и яркие крупные бабочки, которые садились Адептам на руки и снова вспархивали. Дарт обратил внимание, что ни одна бабочка или шар не приближались к нему.

Впрочем, к нему вообще никто не приближался. Некоторые из Адептов, сойдясь креслами, разговаривали друг с другом на каком-то незнакомом Дарту языке — певучем и слегка стрекочущем. Судя по небрежным жестам, лёгким смешкам и расслабленным интонациям, могло показаться, что это пустые, праздные разговоры, которые ведутся от нечего делать. Но по взглядам, бросаемым на него, Дарт догадывался, что говорят о нём.

"Вся эта публика собралась здесь только для того, чтобы поглазеть на меня", — подумал он.

"Его" Адепт сидел в одном из тех немногих кресел, что не летали, а неподвижно стояли на полу, и делал вид — пожалуй, единственный из присутствующих, — что не интересуется Дартом. Комиссара такое нарочитое невнимание даже задело. Тогда, в трюме, встретившись с ним лицом к лицу, Адепт здорово струхнул, к тому же он должен был понимать, благодаря кому рассадурцы были выбиты с "Громовержца".

Наконец каштанововолосый обратил взгляд на пленника, и комиссару показалось, что по лицу молодчика скользнула торжествующая улыбка.

Несколько кресел плавно опустились на пол и, расположившись перед пленником полукругом, остались стоять неподвижно. Из одного из них поднялся белокурый Адепт в изумрудной тоге и, беззвучно смеясь, с самым дружелюбным видом приблизился к пленнику.

Ещё когда он подходил, какая-то сила оторвала связанного Дарта от пола и поставила на ноги. Упасть или снова опуститься на пол он не мог при всём желании. Дарт понял, что к нему применили телекинез. Он был беспомощен. Ему только и оставалось, что стоять и ждать, что будет дальше.

— Тебя и в самом деле невозможно убить, — сказал на галактическом эсперанто белокурый Адепт, улыбаясь и щуря свои пронзительные зелёные глаза. — Откуда ты такой взялся?

— Оттуда, где таких как я — миллионы! — солгал Дарт.

— В самом деле? — Зеленоглазый, казалось, искренне удивился. — Мы ничего не слышали про мир, населённый подобными существами. И где же он находится?

— Это тайна.

К зеленоглазому подошёл Адепт в бледно-жёлтом с красными прожилками одеянии, тоже блондин, только немного рыжеватый и чуть пониже ростом.

— Только не вздумай вводить нас в заблуждение, — сказал он Дарту. — Если бы такой мир существовал, мы бы давно узнали о нём от наших агентов в Конфедерации. У нас о тебе совсем другие сведения.