Мендель

В 1833 году виднейший теолог, в начале своей карьеры — видный деятель англиканской церкви, а впоследствии католик — кардинал Ньюмен писал так:

«Христианская церковь, как и любая другая общественная организация, неизбежно представляет собой политическую силу или партию. Она может быть господствующей партией или партией, подвергающейся преследованию; но всегда должна быть партией, предшествующей по времени своего возникновения тем гражданским институтам, которыми она окружена, и (благодаря своей скрытой от взоров божественности) великой и влиятельной, вплоть до скончания века» [22].

Иозефинистская политика австрийских монархов и правительств превращала католическую церковь Австрии из отряда космополитической партии в аппарат собственного министерства культов и просвещения. Даже с ее имуществом государство обращалось подчас как с имуществом, подведомственным непосредственно ему.

Чаша сия не миновала и августинскую общину святого Томаша. В 1745 году, во время очередной австро-прусской войны, здание, в котором тогда помещался монастырь, было разрушено осаждавшими Бргонн войсками Фридриха «Великого». Поскорбев, августинцы тряхнули монастырской казной и отстроили свою обитель заново, но это здание, видимо одним из первых в городе приведенное в должный порядок, тотчас приглянулось властям и было отобрано под канцелярию наместничества, а августинцев переселили из центра города на окраину — в Алыбрюнн, к подножию Шпильберга, увенчанного знаменитым тюремным замком. Там как раз пустовали и ветшали постройки монастыря Королевы — ликвидированной правительством обители монахинь-цистерцианок. По авторитетному свидетельству прелата Менделя [23], этот тяжкий удар принудил сократить число членов капитула вчетверо, ибо большего числа монахов обремененный долгами монастырский бюджет выдержать не мог.

И конечно, когда дела этой, по выражению кардинала Ньюмена, «общественной организации или партии» были далеко не блестящими, а возможности пополнения рядов — во всяком случае, рядов общины святого Томаша, одной из ее ячеек, — ограниченны, личные качества каждого кандидата в функционеры пусть самого малого ранга взвешивались тщательнейшим образом.

И потому физик-премонстрант Фридрих Франц, составляя свое многослойное дипломатическое послание, вдумчиво отбирал именно такие доказательства полезности рекомендуемого им кандидата в монахи, которые должны были дать Менделю преимущество перед неведомыми конкурентами в глазах человека, чье слово при отборе будет решающим, — настоятеля монастыря святого Томаша прелата Наппа.

Итак, Франц сообщил уже о добровольном желании своего ученика вступить в монастырь и не упомянул, конечно, об обстоятельствах, толкавших его к этому.

Он написал, что Мендель обладает солидным характером — а это весьма важно — и добротной подготовкой по философии (табель табелем, но мнение самого Франца и «поклоны» Витгенса значат больше выведенных на бумаге единиц). А далее стояло: «по моему предмету я позволяю себе считать его почти наиотличнейшим», хотя предметом Франца была совершенно светская дисциплина. Однако и физика была упомянута не случайно.

Чтобы удерживать свои позиции, римская церковь давно поощряла занятия своих функционеров мирскими делами. А в Австрийской империи церковь фактически держала в своих руках все дело просвещения и активно участвовала во многих других, совсем не духовных областях жизни.

Настоятель августинского монастыря в Старом Брюнне Сирил-Франц Напп был весьма характерной для этого времени фигурой.

Напп был, как и Мендель, плебеем по происхождению — сыном сапожника. В восемнадцать лет поступил в монастырь и получил возможность погрузиться в книги, не думая о куске хлеба. В тридцать два он стал доктором богословия и при этом подвизался в наиболее конкретных дисциплинах: ими были — текстология библии, история церкви и, наконец, церковное право, труднейшая область тогдашней практической юриспруденции.

От занятий библейской текстологией, видимо, и зависел переход Наппа к проблемам уже одной из светских гуманитарных наук — он считался весьма известным в Австрии того времени специалистом в области восточной лингвистики. Наппу-лингвисту принадлежал перепечатанный во многих специальных европейских журналах и ежегодниках критический обзор грамматик арабского и армянского языков, выпущенных Оберлейтнером.

И не перейди Франц Напп из мещанского сословия в духовенство, не видать ему головокружительной не только церковной и научной, но и светской карьеры. В 34 года он стал аббатом, и это значило, что Напп не только возглавил монастырский капитул, но сделался главноуправляющим крупного помещичьего хозяйства и финансовым воротилой.

Он развернул в монастырских поместьях мелиоративные работы. Основал Моравский ипотечный банк, сберегательную кассу и страховое общество. Далее последовал новый скачок — уже к политической и административной деятельности: Напп был введен в Моравский ландтаг, в комиссию по исправлению земельного кадастра и в учреждения, ведавшие просвещением. Аббат, по мнению историков, был весьма либеральным по своим политическим взглядам и широко мыслящим просветителем, а к тому же оказался темпераментным, инициативным администратором. К моменту, когда абитуриент Ольмюцких философских классов Иоганн Мендель решился идти в монастырь, аббат Напп уже одиннадцатый год занимал высокий государствен ный пост. Он был «К.К. Gymnasial-Studiendirector fur Mahrer. und Schlesien» — директором (конечно, «кайзерлихе унд кёниг лихе») гимназий и училищ Моравско-Силезской земли. При Наппе-директоре были сохранены обреченные на закрытие школы и построены новые, реорганизована Земельная академия и открыто в Брюнне Техническое училище. И уже позднее, под конец своего пребывания на сем посту, Напп перетащил университет из делавшегося заштатным Ольмюца в Брюнн. Это было, совершенно бесспорно, на пользу делу: чем гуще интеллектуальная среда, чем более сконцентрированы ученые силы, тем эффективней и исследовательская работа и образование. (Надо сказать, что в ту пору австрийское университетское образование оставляло желать лучшего: его содержание мало чем отличалось от чуть повышенного гимназического…)

Но Напп всегда оставался еще и высоким церковным функционером и, естественно, считал, что члены возглавляемой им монастырской общины должны действовать в одной с ним области «светской» жизни. И поэтому, подбирая будущих членов брюннского августинского капитула, Напп особое внимание уделял именно интеллектуальной ценности кандидатов.

Монахи святого Томаша были филологами, ботаниками, музыкантами и математиками. Им полагалось служить богу, но они по совместительству служили еще и педагогами в моравских гимназиях и школах.

И не одна его светская должность «императорско-королевского директора», и не только «высочайше пожалованные» ему рыцарские кресты орденов Леопольда и Железной Короны, не только почтение перед капиталами, которыми он ворочал, давали Наппу возможность выбирать именно так.

Императорское габсбургское правительство было заинтересовано в том, чтобы школьное дело в Австрии и Венгрии, в Чехии и Моравии было в надежных руках церкви, а церковь видела в школе плацдарм для будущего наступления на стоявший у нее поперек горла иозефинизм. И все это значило, что не только тринадцати августинцам святого Томаша, а многим десяткам святых отцов предстоит многие годы преподавать в гимназиях и школах не одно «слово божье», а и немецкий, и латинский, и греческий, и французский языки, изящную словесность и всемирную историю, математику и физику, химию и минералогию, зоологию и ботанику.

Стояла середина XIX века, Европу пересекали новые железные дороги. Паровые двигатели пыхтели на заводиках. Телеграфные аппараты с удивительной быстротой переносили из страны в страну банковские приказы и новости. Уже была понята природа молний, выведен закон Ома, познано клеточное строение живых организмов. И променявший карьеру врача сначала на карьеру кандидата в священники, а затем на странные занятия червями и моллюсками англичанин Чарлз Дарвин уже опубликовал «Дневник изысканий по геологии и естественной истории разных стран, посещенных «Биглем» под командованием капитана Фиц-Роя» и в своем имении Даун под Лондоном корпел над трудом об усоногих раках, собранных им в Чили, заканчивая постепенно систематизацию фактов, составивших фундамент знаменитой теории происхождения видов путем естественного отбора.

[22] I.H. Newman, Arians of the Fourth Century, pp. 257 — 258. Цит. по В. Данэм, Герои и еретики. М., «Прогресс», 1967, стр. 142. Перевод с англ И. С. Тихомировой.

[23] Об этом Мендель писал в 1870 году в прошении о смягчении налогов, упомянутом в главе «Мирская слава».