Колдунья

— Луиза становится необузданной, у нее тайные поездки в экипажах, а сейчас она такое наговорила, хуже всего остального.

Лицо Бэлл было белым как полотно, ее рыжие волосы растрепались. Она выглядела очень возбужденной. У Фрэнсис и так испортилось настроение из-за Инес, а тут еще Бэлл со своими проблемами, но все же она была ее деловым партнером и подругой.

— Может быть, ей надо дать время и немного постараться понять ее.

Но казалось, что Бэлл ничего не слышит и не воспринимает того, что говорит Фрэнсис. Она продолжала:

— Луиза не стала бы обещать мне, что прекратит эти свои поездки на лошадях, поэтому я вынуждена была запретить ей ездить верхом и спрятать их подальше от нее. Теперь моя дочь не разговаривает со мной.

Бэлл разревелась. Фрэнсис тоже захотелось поплакать, тем более, это как-то поддерживало подругу.

— Для чего я все это делаю? — жаловалась она Фрэнсис и плакала, уткнувшись ей в плечо. — Я ведь хотела быть ей хорошей матерью, помочь ей не совершить той ошибки, какую совершила сама, чтоб ее миновала моя участь. Но, желая только добра своему ребенку, я не смогла понять ее и далеко не всегда поступала правильно. Теперь она ненавидит меня.

— Луиза — хорошая девочка, она очень любит тебя. Я помню, как она была рада, что возвратилась домой.

— Потому что она любит Нью-Мексико и этих скакунов.

— И тебя. Она говорила мне, как она скучала без тебя.

Фрэнсис долго убеждала Бэлл и наконец-то уговорила быть более терпимой к Луизе. Бэлл пообещала завтра же поговорить с дочерью «по душам» и попытаться найти компромиссное решение.

Когда Фрэнсис перешла на другую тему и рассказала о смерти Мартинеса, эта новость неприятно поразила Бэлл. Пожав плечами, она заключила, что таковы порядки на этом Диком Западе и ничего с этим не сделаешь. Затем Бэлл пошла к своим девушкам. Фрэнсис решила, что новость об Эвандере Бэлл лучше узнать от одной из девушек.

Фрэнсис ужасно хотелось лечь сейчас в постель, забраться под одеяло и хорошо выспаться. Но ее ждали дела. Она вынуждена была сегодня вечером вместо Чако пойти в казино и присматривать там за порядком.

Она посмотрелась в зеркало и с трудом узнала себя. Прошло лишь несколько недель, а она так изменилась. Изменилась не только ее прическа, одежда, но и внутренне она стала другой — и чисто внешне, и внутренне. Она привела в порядок волосы. Впервые в жизни она не обязана была следовать кем-то придуманным правилам и установленным порядкам. Она вольна была поступать так, как считала нужным.

Она начинала думать, что именно здесь се место.

Глядя в зеркало и поправляя волосы, она заметила, что оборка на правом рукаве криво пришита.

— Прекрасно, вот и опять работа для Руби.

Подумав, что она могла бы попросить Руби выправить оборку, она уже собиралась идти вниз. Однако потом она обнаружила, что потеряла бант с этого рукава. Где же он мог быть? Она вспомнила, как схватила ее за рукав Такер, и поспешила на улицу поискать бант там. Люди уже разошлись, и ей никто не мешал. Но она все же не нашла его. Возвратившись в гостиницу, она подошла к тому месту, где оставила Инес, но и там банта не оказалось.

В конце концов она смирилась с этой потерей. Да и стоило ли нервничать из-за каких-то бантов на рукавах!

При мысли, что она в очередной раз потерпела неудачу, у нее опять подступило к горлу. Неужели кто-то более сильный преследовал ее? На этот раз она далее не попыталась использовать свои особые «подарки», которые, правда, поисгпощились после очень аппетитной встречи с братьями Виларде.

Кроме того, деньги, которые она заплатила, к се огорчению, также не сработали.

Бандит был мертв.

Сквозь кромешную тьму в бешенстве танцевали языки пламени. Почувствовал, как холод пробежал по ней, она вся сжалась, глядя на потрескивавшие в костре ветки можжевельника. Она так пристально смотрела па огонь, как будто пыталась увидеть в нем все свои ошибки. Она искала причину, по которой ей так долго не удается одолеть Чако Джоунса.

На протяжении многих лет, с тех пор как она обнаружила в себе колдовскую силу, она сделала многое.

Когда она была еще ребенком, ее детский мир иллюзий был разрушен, она узнала суровую правду жизни, которая все еще преследовала се. С ней обошлись так жестоко, бесчувственно, как могут поступить лишь с животным.

А потом она стала убивать, чтобы защитить себя.

Все эти годы она убивала, когда считала это необходимым. Особое наслаждение она получала, убивая наиболее извращенным способом, что наводило ужас на людей. И с годами ее кровожадность все усиливалась.

Она смогла бы убить даже женщину, если захотела бы.

— Фрэнсис Ганнон.

Она так громко произнесла ее имя, что сидевший рядом какой-то ночной зверек убежал в кусты.

Ее недавнее убийство слишком плохо подействовало на нее. Ее силы уменьшились, и ей требовалось несколько дней, чтобы восстановить их.

Если даже не убить эту женщину, то хотя бы попугать се, чтобы она убралась отсюда на Восток, туда, откуда приехала. Фрэнсис Ганнон была для псе серьезной угрозой. Хорошо, что эта глупая женщина была так доверчива. Она держала бант Фрэнсис над огнем.

Отпив зелья, которое специально приготовила, она сжимала кусок ткани в кулаке и выжидала. Почувствовав прилив силы в конечностях, она прижала этот кусок атласа ко лбу и громко произнесла заклинание:

— Освободи меня, о всемогущий, от этого земного существа. Сделай так, чтобы мой дух пронесся сквозь ночь, как ноле. Дай мне силы. Сделай так, чтобы ветер не отбрасывал тени…

Фрэнсис повсюду мерещились тени. Она ощущала опасность. У нее было дурное предчувствие.

Круглая луна освещала пустынные улицы и дома Санте-Фе. Была середина ночи. Крутом стояла такая тишина, что ей стало не по себе. Она с трудом дышала.

Она увидела колею, недавно оставленную повозкой. Какое-то назойливое чувство, которое невозможно было объяснить, заставляло се идти все дальше и дальше. Поднявшийся ветер завывал протяжно и как-то особенно печально, будто оплакивал кого-то. Направляясь к своему дому, она смотрела по сторонам. Несмотря на то что она быстро двигалась и очень давно шла, «Блю Скай Палас» был все еще не виден.

Она куда-то повернула, затем еще раз. Эти места были незнакомы ей. Ее охватила паника, когда она поняла, что идет не в том направлении. Затем она увидела впереди склады рядом с железнодорожными путями. Фрэнсис вспомнила, что в этом месте тело Нэйта погрузили в похоронный фургон.

Она остановилась, с трудом воскрешая в памяти его образ, когда вдруг услышала какой-то звук, похожий на хрюканье. Кто-то шел за ней? Она прислушалась. Какое-то животное, хрюкающее, рычащее, приближалось к ней. От страха у нее волосы встали дыбом.

Она была уверена, что звук раздавался со стороны узкой улицы. Фрэнсис отступила назад и почувствовала, как ее нога задела дощатый настил под порталом. Она отвлеклась, но вскоре услышала, как кто-то сильно пыхтит, почти задыхаясь. Такие звуки могло издавать только животное.

Затем она увидела глаза, которые неестественно светились. Смотря на них, она застыла, как будто загипнотизированная ими. Она чувствовала, что попала в ловушку.

Кто-то пыхтел все громче и громче, так, что этот звук эхом отражался от стоявших рядом зданий. В горле у Фрэнсис все пересохло. Она не могла дышать.

Какое-то существо неумолимо приближалось к пей. Вскоре она увидела, что оно переходит через улицу, и свет луны осветил его. Фрэнсис была в ужасе. Это был волк. Пасть волка была открыта, глаза горели. Фрэнсис почувствовала, что он хочет наброситься на нее.

Это был оборотень.

Устремившись через дощатый настил, Фрэнсис готова была бежать куда угодно, лишь бы не оставаться здесь.

Она быстро вошла в открытую дверь, захлопнув ее перед волчьей мордой. Ее сердце сильно стучало, она задыхалась и заглатывала пыльный воздух, пятясь назад, подальше от этого царапанья и неприятного звука, доносившегося с другой стороны. Она пыталась убежать, чтобы не слышать эти звуки и гортанное урчание.