Жанна де Ламот

Глава XXXVIII

Отсрочка платежа

Дук нашел княгиню Марию наверху, в ее маленькой гостиной, совсем готовой к выезду. На ней было легкое летнее платье с голыми до плеч руками, по локоть прикрытыми кружевными митенками, как носили тогда. На кушаке у нее висел веер, в руках был зонтик, а на голове большая соломенная шляпа с большими красными маками.

— Куда это вы собрались? — несколько недовольным тоном спросил дук.

— Я еду в Летний сад! — решительным тоном, не допускавшим возражения, произнесла княгиня Мария.

Дуку не понравился этот ее тон и почему-то в особенности не понравилось, что она едет в Летний сад. Он опустился в кресло и произнес:

— Мне нужно поговорить…

— Но я еду! — возразила княгиня Мария.

Дук взял ее за руку, притянул к себе и сказал:

— Ты знаешь, Мария, начинают замечать, что ты слишком часто видишься с господином Николаевым.

Мария слегка отстранилась от мужа и, как бы удивившись, произнесла:

— Но ведь вы же сами хотели этого.

— Да, я хотел, потому что на этом был основан мой расчет, что он скорее отдаст деньги.

— Ну, вот видите! И я исполняла вашу волю…

— Отчего же ты мне говоришь «вы»? Разве ты сердишься на меня?

— Ах, не все ли равно! Дело не в этом!

— А в чем же?

— Ах, да вот в том, что мне нужно ехать…

— А мне как раз хотелось бы, чтобы ты осталась; во-первых, мне бы хотелось посидеть дома с тобой, а, во-вторых, мне нужно поговорить…

Мария сделала вид, что не слышала первой половины того, что сказал дук, и спросила:

— Разве это так длинно, то о чем нужно поговорить?.. В чем дело?

Она отвечала мужу и вела разговор совсем не так, как хотелось ему, и в его душе начинало появляться злобное раздражение против Марии.

— Дело все в том же! — проговорил он. — Надо как можно быстрее кончать с этим Николаевым…

— В каком смысле? — спросила княгиня.

— Во всех смыслах. Надо, чтобы он как можно скорее отдал деньги, и затем мы простимся с ним…

— Простимся?

— Ну да, потому что он компрометирует вас, и я не хочу, чтобы он бывал у нас.

— Но это только после того, как он отдаст деньги?

— Ну, разумеется.

Княгиня Мария закусила губу и долго молчала.

— Мне кажется неловким, — сказала она, наконец, — отказывать от дома человеку, который делает в отношении нас такой безупречно чистый поступок.

— То есть отдает то, что должен по расписке своего отца? Что же тут особенного?

— Но ведь он имел полную возможность затянуть дело!

— И тогда был бы неправ, по-моему. А теперь он лишь исполнит обязанность свою, и тогда, разумеется, выгонять его из дома я не стану, но сделаю так, что он перестанет бывать у нас; да, вернее всего, он и не останется в Петербурге, а уедет куда-нибудь…

— Это все, что вы хотели сказать?

— Сказать — да!.. Но я вообще хотел бы поговорить…

— Ну, тогда до свидания… поговорить мы успеем, а мне пора ехать!..

Мария взглянула на стоявшие на камине фарфоровые часы и поспешно вышла из комнаты.

Дук остался сидеть в своем кресле, как бы в некотором недоумении.

Еще никогда Мария не говорила с ним так, и никогда еще ее речь так не раздражала его, как сегодня… Правда, сегодня он был особенно дурно настроен, благодаря несносным денежным обстоятельствам. Он не мог найти должное душевное равновесие и был недоволен собой и главным образом своею, нравственною слабостью, явившейся в его душе как бы последствием слабости физической.

Он услышал стук удаляющегося экипажа, прошел в гостиную, выглянул в окно, выходившее на Фонтанку, и посмотрел вслед удаляющейся коляске, в которой сидели княгиня Мария с Жанной и, весело и беззаботно смеясь, говорили что-то… Ей, значит, было безразлично, в каком состоянии находится он. И это удивило и обидело дука.

«Они поехали в Летний сад и будут там веселиться и смеяться, — решил он, — а я тут везде и всегда один!..»

Он, сам того не замечая, повторил мысленно слова, сказанные ему Жанной.

Но он не хотел оставаться один, он желал, чтобы и ему было так же весело и, спросив себе шляпу и трость, тоже направился в Летний сад.

Саша Николаич был у статуи Венеры ровно в два часа и, вместо того чтобы стоять тут с равнодушным видом, как будто бы он стоит там для собственного удовольствия, он оглядывался по сторонам, беспрестанно справлялся с часами и вел себя так, что всякому, на него взглянувшему, было ясно, что Саша Николаич стоит здесь неспроста, он, несомненно, ждет кого-то.

Бывший тут же случайно рыжий Люсли в синих очках завидел его еще издали и стал наблюдать. И каково же было его удивление, когда он увидел, что на дорожке сада через некоторое время появилась княгиня дель Асидо, жена дука, в сопровождении невестки.

Саша Николаич сорвался со своего места и направился к ним. Он был настолько неопытен в такого рода делах, что делал это так явно, что у Люсли не было уже сомнения, кого он тут ждал…

Жанна, завидев Люсли, отделилась от княгини Марии, к которой подошел Николаев и, сделав несколько шагов в сторону, подозвала к себе Люсли и быстро спросила его:

— Могу я рассчитывать на вашу помощь, если мне понадобится?

— Помощь в чем?

— Вы знаете ведь, что мне поручено дело о драгоценностях Кончини?.. Я работаю для общества…

— В деле общества я всегда готов помогать вам! — сказал Люсли.

Жанна продолжала разговаривать с ним, видимо, желая дать время княгине Марии для разговора наедине с Николаевым.

Княгине же Марии нужно было сказать несколько слов Николаеву без свидетелей и она была рада, что случай, как она думала, дал ей возможность сделать это.

Как только Николаев подошел к ней, и Жанна оставила ее, княгиня Мария обернулась к нему и быстро проговорила:

— Денег по этой расписке не выдавайте моему мужу до тех пор, пока я сама не скажу вам сделать это… Вы ведь сумеете протянуть отдачу?..

— Не знаю!.. Я не думал и не справлялся об этом.

— Тогда справьтесь и узнайте!

— Но зачем вам это?

— Это не ваше дело! Мне так нужно!

— Нужно? Вам?..

— Да. Сделайте все возможное, чтобы оттянуть отдачу денег… Я так хочу!

Николаев подумал с минуту и не без сомнения произнес:

— Я сделаю, княгиня, так, как вы говорите, но только при одном условии!

— Я желаю, чтобы мне повиновались без всяких условий, — возразила Мария.

— Хорошо, но это условие, это будет просьба… Я прошу вас дать мне ваше слово в том, что вы это делаете не из снисхождения ко мне, словом, не от того, что вам жаль меня?..

— О нет, не беспокойтесь! — рассмеялась Мария. — Нет, я это делаю не столько ради вас, сколько ради себя… Если бы вы знали все обстоятельства, то вот эти мои слова, должны были бы страшно обрадовать вас!

Пока между княгиней и Сашей Николаичем шел этот разговор, дук Иосиф большими шагами направлялся в Летний сад. По мере того как он продвигался вперед, общая атмосфера недовольства, создавшаяся вокруг него после разговора с женой, как будто стала проникать ему в душу и поднимала издавна таившуюся в этой душе муть. Жанна точно толкнула его, и он покатился от этого толчка по наклонной плоскости, направленный, как шпорами, некоторыми словами ее, и не в силах был удержаться. Он ясно вспомнил теперь, что действительно его жена знала этого Николаева до своего замужества, и, кто знает, какие чувства таятся, сплетаются и живут в сердце женщины с другими такими же или даже, может быть, противоположными чувствами.

Дук как-то совсем упустил из виду это давнишнее знакомство их, когда поручал княгине Марии, чтобы она «обвела» этого Николаева, скрутив с ним дело как можно быстрее. Ему надо было торопиться, потому что деньги у него были на исходе и он был так уверен в своей жене, что ему тогда показалось бы смешным всякое предположение о ревности.

Но теперь, теперь обстоятельства как будто менялись. Эта полная небрежность к нему (ему уже казалось, что в отношении жены к нему полная небрежность), этот Летний сад…