Страница 5 из 35
– Мой кузен работает на Сэвил-Роу, он один из лучших портных, – рассказывал мне еще днем Йен Элиот. – Ему приходится регулярно ездить через океан снимать мерки с заказчиков. XXI век – век парадоксов, американцы стали одеваться лучше нас! Да и русские тоже…
Один знакомый рассказал мне историю об американце, который пожелал, чтобы костюм ему доставили в НьюЙорк. Он послал в ателье два авиабилета первого класса. Управляющий разволновался и тут же сказал жене, что берет ее с собой в Америку. Однако этикет требовал согласовать все с клиентом по телефону: «Я получил билеты. Два. Это очень любезно с вашей стороны, сэр». – «Да-да, – последовал ответ. – Мы же не хотим, чтобы костюм пострадал в дороге. Позаботьтесь о том, чтобы у него было отдельное место и желательно у окна, во избежание недоразумений. Стюардессы бывают так неуклюжи».
Прогулка с Йеном Элиотом позади. Вечер на Пиккадилли полагается посвящать развлечениям, что я и делаю в компании старого друга, импресарио Королевского дворца фестивалей Гленна Макса.
Сначала – «Волзли», безусловно, самый стильный и модный ресторан на Пиккадилли, отделанный изнутри под французскую пивную (брассери) начала прошлого века. Кухня – современная европейская, блестяще сочетающая простоту и изысканность. Время от времени мой взгляд натыкается на кругленького мужчину в сером котелке, оживленно беседующего с посетителями. Это Шон, швейцар (хотя проводит он больше времени в зале, чем у дверей). Молва гласит, что он получает чистыми больше ста тысяч фунтов в год. Плюс чаевые.
Затем – закрытый частный «Фифти», где еще и играют (при нас неизвестный джентльмен вполне скромного вида просадил 32 000 фунтов), самый известный в Лондоне бармен Сальваторе Калабрезе угощает крепким коктейлем со вкусом мускусной дыни, а Эмбер, жизнерадостная «ответственная за развлечения», всегда готова занять того, кому одиноко или скучно. Я поделилась с ней давним желанием попасть в сверхзакрытый «Уайтс», находящийся на противоположной стороне улицы, и узнала, что ее отец и брат являются членами этого клуба, но сама она никогда там не бывала. Более того, оба родственника категорически отказываются обсуждать что бы то ни было, там происходящее:
– Если подняться на наш верхний этаж, можно через окно увидеть их обеденный зал. Ближе не подобраться. И наконец, «Скетч» на Кондуит-стрит. Формально находясь за пределами Пиккадилли, он, по сути, принадлежит ей в силу избыточной роскоши и безудержного веселья. Придуманный французским шеф-поваром Пьером Ганэром и ресторатором алжирского происхождения Морадом Мазузом (основателем супермодного «Момо»), «Скетч» умело сочетает сексапильную атмосферу, экзотическую музыку, шикарное обслуживание и игривый интерьер. Один репортер назвал его самым дорогим местом в Лондоне, что не пошло заведению на пользу. Хозяева поспешили опровергнуть клевету: да, у них есть страшно дорогие блюда (закуска за 70 фунтов – мраморное мясо «Кобе», которое доставляется самолетом прямо из Японии), но это же деликатесы. А в остальном – все, как у всех…
Клуб состоит из Гостиной, Западного бара с красными стенами и стульями в виде лоханей, Восточного бара в форме белого шара и Галереи – строго квадратной комнаты с больничнобелыми стенами, на которых демонстрируются видеоинсталляции лидеров современного авангарда (сюда приглашались Трейси Эмин, Дамиен Херст, Эллен Кантор)… Наконец мы нырнули под веревку, ограждающую ретро-футуристический Восточный бар от нечленов клуба. Наибольшее внимание обращают на себя туалетные комнаты, расположенные над шарообразным Восточным баром. Белые лестницы по обе стороны этого бара ведут к гигантской белой комнате, по бокам освещенной тусклым неоновым светом: розовым для девочек, голубым для мальчиков. И весь пол покрыт гигантскими то ли яйцами, то ли коконами, каждый из которых представляет собой отдельную кабинку. Похоже на кадр «Будильника» Вуди Аллена. Ретро 60-х замыкается шиком XXI века, пройдя сквозь горнила восьмидесятнических излишеств. Все это балансирует на грани, но каким-то чудом удерживается от падения. Как и сама Пиккадилли, ярмарка тщеславия.
…Никогда раньше не могла подумать, что, проведя сутки на Пиккадилли, можно так ею «насытиться». Так увязнуть в этой эклектической смеси богатства, показной роскоши, удовольствий, привилегий, авторитетов, истории и широких жестов.
И все это, как водится в Англии, проступает только изнутри. Если вникнуть. А так – тишь да гладь. Встань вечером спиной к Пиккадилли-серкус: улица выглядит аскетически. По сравнению с другими знаменитыми магистралями мира на ней меньше огней, пестрых навесов, рекламы; очень простые уличные фонари. Она кажется вам однотонной, строгой, сдержанной и немного стерильной, словно застывшей во времени физиономией, совершенно как классический портрет англичанина в твидовом костюме с тростью в руке. Но было бы огромным заблуждением принимать все это за чистую монету. Это – фасад для непосвященных.
Да, более чем любая другая лондонская улица напоминая парижские бульвары, Пиккадилли в сущности не имеет с ними ничего общего. Парижский бульвар желает обольстить, увлечь и завоевать. Он откровенно выставляет свои прелести напоказ.
У англичан, как всегда, все по-другому. Между публичным и частным, фасадом и интерьером, между внешним и внутренним, словом и умолчанием – дистанция огромного размера. Настрой Пиккадилли суховат, зато предназначен персонально вам – «сделав свой ход», она с бесстрастным выражением ждет, пока вы придумаете, как парировать. Англичане вежливы, сдержанны, отлично владеют собой. Одним словом – цивилизованны. Но в душе, которая иногда раскрывается на главной артерии Лондона, они темпераментны и подвержены страстям. Кто-то сказал, что британцы – мастера «обходиться без». Правильнее так: они мастера впитывать. Адаптируют идеи, обычаи, течения, а потом переиначивают и присваивают их. То, что ассоциируется с классическим англичанином, чаще всего не является собственно английским: джин, как известно, пришел из Голландии, а теннис – из Франции. И кого теперь удивляет, что самое распространенное в Англии блюдо нынче – карри?
Главная улица Лондона олицетворяет фирменный английский компромисс: частные клубы – для джентльменов; площадь – для пестрой толпы. Кричащие, дешевые, убогие кварталы на востоке – и изысканно-строгая, прячущая свои сокровища западная оконечность у Грин-парка. Пиккадиллисеркус вся на виду и вся переливается. Пиккадилли-стрит таится и застыла. Это игра, театр самого широкого репертуара. Такова в некотором роде вся Англия. Чего стоит комедия вечной девственности, разыгранная королевой Елизаветой в XVI веке? Следует ли воспринимать всерьез эпатажные эскизы ранней Вивьен Вествуд или просто настроить себя на маскарадный лад? А как насчет Томми Наттера и Освальда Бетенга, которые «разъяли» традиционный мужской костюм на две отчетливо видимые части, просто придав каждой шокирующе яркие цвета? Не это ли показывает нам Сэвил-Роу? А Джермин-стрит и Сент-Джеймсстрит? Они не существовали бы без этих убедительных внутренних контрастов, где крайности подыгрывают друг другу. Иначе осталась бы голая вульгарность.
В ее распоряжении все темы, размеры, запахи и цвета. Она предлагает любой выбор. А наличие выбора, в свою очередь, провоцирует способность различать и распознавать. Провоцирует проницательность, искусство подлинного джентльмена. Именно этот эксклюзивный товар улица Пиккадилли предлагает на экспорт.
Екатерина Довлатова | Фото Александра Лыскина
Перевод с английского Ирины Дорониной