Страница 16 из 37
– Поехали отсюда, Леня, – предложил я. – Тасмания – не Россия. Здесь не все самое интересное происходит там, куда вход воспрещен.
Вознамерившись добыть для экспедиции первый пресмыкающийся «трофей» в виде вышмыгнувшей изпод ног иссиня-черной ящерицы на берегу Голубого озера, я чуть было сам не сделался трофеем коварной тасманийской природы: твердый камешек на склоне, о который я оперся ногой, оказался просто горкой серой пыли.
– Зачем вы вообще ее ловили? – удивился подоспевший на подмогу Леонид.
– Как зачем? Для вас. Вы же хотели иметь в фотоколлекции эндемическую ящерицу?
– Да, но яркую. С какими-нибудь пятнышками, полосками… А эта пригодилась бы разве что в пищу. Интересно, местных ящериц едят?
– Здесь никого не едят. Здесь – музей под открытым небом. Не удивлюсь, если за поимку какого-нибудь паука взимается штраф в пять тысяч долларов.
– Ну вот, а вы говорили! – укоризненно воскликнул мой спутник часом позже, увидев на придорожной грифельной доске, изображающей ресторанное меню, недвусмысленную надпись: «СТЕЙК ИЗ ВОМБАТА».
Но торжествовал он рано:
– А в это вы тоже верите? – поинтересовался я: ниже красовались «ФИЛЕ ИЗ КОМАРИНОЙ НОЖКИ» и «ПАУЧЬИ ПОТРОХА». Путеводитель Lonely Planet предостерегает всех путешественников от излишней доверчивости по отношению к «шуточкам ирландских иммигрантов» и тем самым создает прекрасную рекламу «Худшему пабу на всем острове», как именует себя знаменитое заведение в городке Вельдборо.
– Почему же вы их все-таки не едите, не охотитесь за ними? – решительно войдя в Худший паб, обратился к бармену уязвленный Леонид. – Ведь здесь не национальный парк! А их кругом полно!
Что правда, то правда. Парадоксально, но при бережнейшем отношении к дикой фауне из всех стран, виденных мной, Тасмания держит первое место по количеству звериных трупов, во всякое время суток устилающих шоссейные и проселочные дороги. Сбитым вомбатам, поссумам, кенгуру – несть числа. По утрам их деловито расклевывают довольно крупные орлы. Тому есть простое объяснение: количество диких животных на острове в настоящий момент огромно, человека они не боятся и к тому же преимущественно ведут ночной образ жизни. С наступлением темноты животные совершают малые миграции – от мест дневного отдыха к участкам кормежки. По дороге пересекают асфальтовые трассы. Отсюда и обилие жертв. У животных на острове нет врагов, кроме машин…
– Ну, мы же нормальные люди, – долговязый пожилой ирландец, подобно всем кельтам, всегда смотрит так, что невозможно понять, издевается он над тобой или нет. – Предпочитаем говядину, баранину – ее ведь тоже предостаточно. А насчет охоты – даже не знаю. Может, она и разрешена. Но это, так сказать, не модно. Мы даже волка больше не выслеживаем.
– Кого?! – встрепенулся я.
– Да не волнуйтесь вы. Я знаю, что истреблен. Это ведь случилось еще во времена моего деда, верно? – с этими словами, увлекая экспедицию «Вокруг света» за собой, хозяин Худшего паба переместился в комнату за барной стойкой, которая оказалась увешана старыми фотографиями таких же, как он сам, долговязых ирландцев с убитыми тилацинами у ног. – Все это чепуха. Когда волков искали, их находили.
– Так ведь после 30-х их тоже искали 70 лет.
– Искали ученые зануды. А не охотники. Охота потихоньку отмерла. А я, между прочим, и сам его видел, уже будучи взрослым парнем. В 1972-м. Вон там! – Кен Маллокс (так звали бармена) кивнул головой в сторону юго-запада, где за стеной реликтового дождевого леса, в просторечии именуемого «слезами бабушки Мертл» (выражение рождено совпадением английского слова myrtle, мирт, с популярным в колониях женским именем), громоздкой перевернутой чашей поднималось центральнотасманийское плоскогорье Мидлендс – Средиземье, известное обилием непролазных чащ и странными сюрпризами. – Только мне никто не верит, потому что я был пьян. Если захотите попробовать стейк из вомбата, возвращайтесь.
Единственная дорога через лесопарк Маунт-Виктория, ведущая мимо известных водопадов Св. Колумбы (просветителя Шотландии) и Ральф к центральному плато, как всегда, оказалась не единственной. Мы снова сбились с пути, но зато, сверившись с самой подробной картой острова, обнаружили, что мест, через которые мы проезжаем, на ней вообще нет. И пользуясь правом всякого первооткрывателя, обогатили мировую географию речкой Круглов-крик, а также перевалом «Вокруг света» – всем желающим авторы готовы сообщить точные координаты этих мест.
Боюсь впасть в патетику, но ничего более грандиозного, чем водопад Ральф и окружающие его леса, я не видел. Постоянный поток довольно теплой воды, поступающей из подземных источников, в сочетании с прохладным горным воздухом и уж вовсе холодным постоянным дождем превращают обширное ущелье громадного водопада в сплошной «космос». Туман мешает видеть собственные руки, но ревущая струя, находящаяся метрах в ста от скального выступа, на который можно забраться, видна всегда. Ты оборачиваешься назад, к каменистой тропинке, по которой только что спустился сюда, и видишь, что она тоже исчезла, твой крик не слышен за ревом воды, и кажется, что на всем белом свете (действительно белом – вокруг ничего, кроме белого) нет никого и ничего, кроме тебя и водопада… А на самом деле – есть!
Особенность красот острова Тасмания заключается в том, что они доступны и чемпиону-альпинисту, и инвалиду. Англосаксы в Южном полушарии, как и в Северном, оказались впереди планеты всей – но именно здесь, как, вероятно, больше нигде, реализовалось их новое мышление в области экологии, которое заключается в балансе интересов природы и человека (иное дело – для того чтобы соблюсти этот баланс, надо быть очень дисциплинированным).
Предположим, турист приезжает в Лондон. Там к его услугам Британский музей, Национальная галерея, Вестминстерское аббатство и многое другое. Функция гостеприимных хозяев заключается в том, чтобы деликатно и ненавязчиво облегчить гостям осмотр этих достопримечательностей. Имеются в виду выделенные маршруты автобусов, каталоги коллекций, специальные бары, скамеечки для отдыха и тому подобное.
На Тасмании перед трудолюбивым преобразователем мира экзотические дебри, невиданные животные, труднопроходимые дороги – в общем, много уникального природного добра. Но и здесь он действует точно так же, как в Лондоне, то есть помогает посетителям Музея Божьего и создает для них все удобства без ущерба окружающей среде. На этом острове привлечь туриста можно одним: собственно «дикостью». И здесь нет ни единого, пусть даже десятиминутного маршрута, с которого открывается приятный вид, не обозначенного заботливым указателем: «Приятный вид». Нет ни одной смотровой площадки, которая не была бы замаскирована под естественный горный кряж. И даже специальные домики для отдыха в начале и конце маршрутов («трекингов») выглядят как полуразрушенные избушки на курьих ножках, хотя на самом деле они всегда отремонтированы на прошлой неделе. Здесь все есть: металлические сооружения для разведения костра (жечь костры на земле, конечно, запрещается) и запас сухих дров под навесом, чистые столы и уборные. А покосившиеся стены – это чтобы люди не выпадали из атмосферы ландшафтного спектакля со своими бутербродами и чаем.
Есть, конечно, легкие опасения, что среди туристов могут попасться несознательные. Для них на крутом спуске к тому же водопаду Св. Колумбы – плакаты: «Тасманийское лесное хозяйство напоминает: наш остров мал, и многие удивительные растения вы можете увидеть только на нем. Один ваш шаг вправо или влево от обозначенной тропинки может привести к гибели одного или двух растений».
И самое, вероятно, главное – техника безопасности. Никогда не превращая обаяние дикости в регулярный парк, смотрители Музея Божьего следят, чтобы ощущение риска для всякого желающего не обернулось реальным риском. Там, где уклон дороги делается чуть-чуть опаснее, на участке, где, кажется, ходят только кенгуру, откуда ни возьмись – мостки с перильцами и металлической сеткой-настилом, чтоб не было скользко во время дождя.