Страница 6 из 32
Правда, в обозримом будущем все обещает измениться: в Тиморском море найдено несколько месторождений нефти. И ее запасы только одного из них – Байу-Ундан – оцениваются в 3 миллиарда долларов.
Олег Поляковский
Большое путешествие: Полуостров холода
У самого северного края Евразийского континента, за Полярным кругом, в обширных владениях Арктики лежит объятый водами Студеного моря огромный полуостров. Эту оконечность матерой земли давно облюбовал холод. Здесь бесконечно долгой зимой пурга и метель без устали штопают черное платье полярной ночи, мороз и ветер усердно обновляют бело-голубую краску застывших равнин, пустынные пространства которых посещают лишь белые медведи да песцы. Скоротечное лето, едва освободив эту землю от белоснежных одежд, облачает ее в пестрый, яркий наряд, щедро украшенный желтыми пятнами ягельников, голубыми брызгами бесчисленных озер, тончайшим зеленым кружевом карликовых деревьев. Начинается пиршество жизни – в тундру приходят стада северных оленей, от идущей на нерест рыбы вскипает вода в холодных быстрых реках, над озерами не смолкает гусиный гомон.
Выстуженные недра этого края, даже летом скованные вечным холодом, хранят несметные сокровища. Земля эта богата и обильна, и имя ее – Таймыр. У самого северного края Евразийского континента, за Полярным кругом, в обширных владениях Арктики лежит объятый водами Студеного моря огромный полуостров. Эту оконечность матерой земли давно облюбовал холод. Здесь бесконечно долгой зимой пурга и метель без устали штопают черное платье полярной ночи, мороз и ветер усердно обновляют бело-голубую краску застывших равнин, пустынные пространства которых посещают лишь белые медведи да песцы. Скоротечное лето, едва освободив эту землю от белоснежных одежд, облачает ее в пестрый, яркий наряд, щедро украшенный желтыми пятнами ягельников, голубыми брызгами бесчисленных озер, тончайшим зеленым кружевом карликовых деревьев. Начинается пиршество жизни – в тундру приходят стада северных оленей, от идущей на нерест рыбы вскипает вода в холодных быстрых реках, над озерами не смолкает гусиный гомон. Выстуженные недра этого края, даже летом скованные вечным холодом, хранят несметные сокровища. Земля эта богата и обильна, и имя ее – Таймыр.
Утром 27 августа 1900 года в залив Миддендорфа, у западного побережья Таймыра, самым малым ходом, беспрестанно измеряя глубину лотом, вошла трехмачтовая шхуна. Несмотря на все меры предосторожности, в незнакомых водах судно село на мель. Тотчас данный задний ход и сильное встречное течение помогли быстро сняться с камня, не повредив корпус. Шхуна отошла назад, на глубину и бросила якорь на глинистом грунте. Проглянувшее в этот момент из-за облаков солнце осветило борт судна, на котором легко читалось название шхуны – «Заря». Это была яхта Русской полярной экспедиции, которая под началом известного исследователя Арктики геолога барона Эдуарда Васильевича Толля 21 июня 1900 года отправилась из Кронштадтского порта на поиски легендарной Земли Санникова. По утвержденному Академией наук плану, экспедиция к исходу лета 1900 года должна была достичь восточного побережья Таймыра и зазимовать севернее Хатангского залива, занявшись исследованием этого почти неизученного участка полуострова. Весной «Заре» предлагалось направиться к Новосибирским островам, найти и изучить еще не открытые земли, оставшись в Арктике на вторую зимовку. Планировалось, что, перезимовав, судно попытается пройти Северным морским путем и, миновав Берингов пролив и северную часть Тихого океана, закончит плавание во Владивостоке.
В заливе Миддендорфа, который путешественники поначалу приняли за Таймырский пролив, «Заря» простояла почти три недели – путь судну преградили льды. Во время этой вынужденной задержки на одном из мысов пустынного побережья участники экспедиции заложили продуктовый склад (или, как тогда говорили, депо), которым Толль рассчитывал воспользоваться, совершая зимние походы по Таймыру. Однако планам Русской полярной экспедиции не суждено было осуществиться. Ледовая обстановка по маршруту плавания «Зари» оказалась столь тяжела, что судну лишь к сентябрю 1901 года удалось пробиться в район Новосибирских островов, израсходовав при этом почти весь запас угля. Когда стало ясно, что продолжение плавания по намеченному плану невозможно, Толль решился на отчаянную попытку – в начале июня 1902 года начальник экспедиции в сопровождении астронома Фридриха Зееберга и двух каюров Николая Дьякова и Василия Горохова на собачьих упряжках отправился по дрейфующим льдам к острову Беннетта, надеясь разрешить наконец загадку Земли Санникова, которая, по мнению Толля, находилась в пределах прямой видимости от острова Беннетта. О дальнейшей судьбе этой четверки почти ничего не известно. Спасательная экспедиция лейтенанта Александра Васильевича Колчака, добравшись до острова Беннетта, обнаружила там следы пребывания партии Толля, отчет о жизни на острове и записку, в которой сообщалось, что отряд направился по льду к Новосибирским островам. О том, что произошло дальше, не знает никто…
Оставшийся невостребованным продуктовый склад на мысе Депо в 1973 году в ходе целенаправленных поисков обнаружила одна из групп полярной экспедиции Дмитрия Шпаро. Тогда из вечной мерзлоты извлекли часть оставленных Толлем продуктов, которые даже по прошествии столь длительного времени отлично сохранились и ничуть не утратили своих качеств. Этим случайно поставленным уникальным экспериментом по долгосрочному хранению продуктов заинтересовались специалисты Министерства пищевой промышленности СССР. Опыт решено было продолжить – на следующий год на мыс Депо отправилась экспедиция, которая забрала для исследований еще часть продовольствия из склада начала века и заложила продукты образца 1974 года. 6 лет спустя группа ученых и путешественников снова посетила мыс Депо. Очередной срок выемки и закладки продуктов был намечен на 2000 год. Однако из-за материальных трудностей поездка не состоялась. И вот в 2004 году Российская сельскохозяйственная академия, Федеральное агентство по госрезервам и клуб «Приключение» Дмитрия Шпаро при поддержке Пограничной службы организовали экспедицию на побережье залива Миддендорфа. Это была уникальная возможность поучаствовать в небывалом эксперименте и побывать в самых труднодоступных местах Таймыра.
Уже больше трех часов мы находились в полете, с нетерпением посматривая в иллюминаторы в надежде вот-вот увидеть в разрывах облаков остров Диксон. Далеко позади осталась Воркута, откуда на двух вертолетах Ми-8 Отдельного арктического погранотряда стартовала наша экспедиция. Еще утром при погрузке экспедиционного снаряжения в вертолеты мы грелись под лучами яркого, незаходящего солнца и нам не верилось, что где-то может быть нелетная погода, о которой только и говорили все вокруг. Когда большая часть наших рюкзаков и баулов уже скрылась в чреве вертолетов, кто-то из пограничников, помогавших нам грузиться, сказал, показывая на одетого в камуфляж невысокого, плотного человека лет пятидесяти: «С Архиповым в любую погоду долетите до точки. Во всей Арктике не сыщется такого места, где бы он не смог сесть». Командир эскадрильи Константин Архипов был назначен старшим в полете к мысу Депо, он же командовал вертолетом с бортовым номером 47. Нас распределили по машинам, по семь человек на каждый вертолет. Летчики посматривали на гражданских немного снисходительно, но с любопытством. Командир борта 51, второго вертолета экспедиции, Олег Сидоров, зайдя в салон машины, с сомнением глянул на нас и строго сказал: «В полете не курить, по салону не ходить, до тех пор, пока не будет команды, машину не покидать, – и, помолчав, добавил: – Если что, выпрыгивать вам надо через хвостовой люк».
Наши вертолеты были оборудованы дополнительными топливными баками – три здоровенные бочки литров по 700 каждая втиснуты и без того в не очень просторный салон. Угол в хвосте машины завалили экспедиционным имуществом. В «воздушном извозчике» оказалось очень тесно, сидеть пришлось на узкой деревянной скамеечке, поставленной между баками. В салоне – резкий запах авиационного топлива, сильная вибрация и оглушающий рев двигателя.